Цитаты со словом «папиросный»
Ничего не должно погибать из написанного. А я писал карандашом на клеенке возле чернильницы — причем в чужом доме, писал на листках, которые тут же комкал, на
папиросной коробке, на стене. Не марал, а именно писал законченно, работая над стилем. Хорошо бы вспомнить, что писал.
Похожие цитаты:
Оригинальная техника Раббойза состояла в том, что он рвал рукопись на клочки, а затем наклеивал это всё наобум на бумажные листы.
Мне нужно, чтобы ни один избиратель не мог подтереться клочком бумаги, на котором бы не было моего изображения.
книги, кажется, скоро выживут из кабинета своего хозяина-сотни, тысячи книг, на многих языках и по самым диковинным разделам науки, которые теснятся на полках, лежат на столах, нераспечатанными пачками сложены на полу.
Вот — стою — под прицелом Неподвижной мишенью.И рассыпались годы,Как из книги листочки…Под родным небосводомЖизнь по тонкой цепочкеДокатилась до точки.
Надо показать ему какую-нибудь бумагу, иначе он не поверит, что вы существуете.
…Гордон — человек малограмотный, он только умеет курить папиросы, так, что огромный пепел. Я всегда восторгался. Он сидит, курит, и вот такой пепел.
Вокруг мертвых всегда бывает много бумаги.
Болтливый человек — это распечатанное письмо, которое все могут прочесть.
Не собирай газетных вырезок о себе, ибо каждое утро кофе твой будет, как желчь.
Господи! Дались Вам эти деньги. Бумага это резаная. И ничего более.
Решено было не допустить ни одной ошибки. Держали двадцать корректур, и всё равно на титульном листе было напечатано: «Британская энциклопудия».
Иногда сигара — это просто сигара.
Эгоизм записывает чернилами сделанное ему зло и карандашом — сделанное ему добро.
Если хочешь писать о женщине, обмакни перо в радугу и стряхни пыль с крыльев бабочки.
Книги следует читать так же неторопливо и бережно, как они писались.
— Вам зажечь сигару? — Нет, я пытаюсь бросить курить, и поэтому просто держу ее во рту. — Тогда почему бы вам не держать во рту более дешевый сорт? — Ну да, ещё и снизить свой жизненный уровень?!
Книга есть кубический кусок горячей, дымящейся совести — и больше ничего.
Сперва курил фимиам, а потом посыпал голову пеплом.
Где лучше всего спрятать отживший лист? Оставьте его в лесу, и там его никто никогда не найдет.
Не думаете ли вы, что о присутствии человека на Земле через миллиард лет будут напоминать только опустошенные угольные выработки и жестянки из-под пива, залегающие в глубинных пластах, как теперь — кости ящеров?
Если тебе предложат сыграть с листа незнакомое сочинение, то сначала пробеги его предварительно глазами, в полном его объеме.
Бери вещи за гладкую ручку.
Есть такая слабогузая интеллигенция, которая ни о чем не может помолчать, ничего не может донести до места, а через газеты валит наружу все, чем засорится ее неразборчивый желудок.
Кисть, которой водит художник, должна обмакиваться в разум: о грифеле Аристотеля говорили, что он больше оставлял для мысли, чем для глаз.
Люди похожи на монеты: надо принимать их по их стоимости, какой бы оттиск на них ни был.
Дом кладут по кирпичу, а роль складывают по маленьким действиям.
Толстой: В чужих руках я толще.
В старые времена сибирские служивые выглядели весьма внушительно. Они носили латы 2-х видов, которые покрывали все тело. Одни сплошь состояли из железных колец, а другие из тонких железных пластин.
Начало жизни написано акварелью, конец — тушью.
Попробуйте так вдумчиво прочитать хотя бы за один день наши центральные газеты, и вы тогда, я уверен, вроде меня оденетесь в противогаз Пушкина.
Неверная память записывает благодеяния карандашом, а обиды вырезает на меди.
Мы не можем вырвать ни одной страницы из нашей жизни, хотя легко можем бросить в огонь всю книгу.
Нет ничего легче, чем записывать воспоминания, которые вылетели из головы.
План заключается не только в том, сколько нужно сделать столов и стульев. План — это тонкое кружево норм и отношений.
Дайте мне 6 строчек, написанных рукой самого честного человека, и я найду в них то, за что его можно повесить.
Я был сперва почти напуган, увидев, какая математическая мощь была обрушена на этот предмет, а затем удивлен тем, как легко предмет это перенес.
Люди стали для меня книгами. Я прочитываю их от корки до корки и выбрасываю за ненадобностью. Чем больше читаю, тем ненасытнее становлюсь.
Удовольствия точно мак — только коснёшься цветка, как лепестки опадают; или точно снег, падающий в реку: одно мгновение белый, а в следующее — он исчезает навсегда.
Оргазм, который вспоминают, как пирог, из которого кто-то вырезал кусочек, чтобы унести домой и хранить в качестве сувенира.
Начала, заложенные в детстве человека, похожи на вырезанные на коре молодого дерева буквы, растущие вместе с ним, составляющие неотъемлемую часть его.
Если что-то не прочитано в течение полугода, это — мусор. Выбросьте его!
Всё то, что лежит позади нас и что лежит перед нами, — мелочи по сравнению с тем, что лежит внутри нас.