Цитаты со словом «отдираться»
Похожие цитаты:
У моей души либо ноги натёрты, либо сломаны, либо отвалились.
Правда иной раз гнётся, но никогда не ломается и всплывает поверх лжи, как масло — поверх воды.
Большая империя, как и большой пирог, начинает крошиться с краёв.
Никакой канат, никакая, даже самая толстая проволока не способны так сильно тянуть и так прочно удерживать, как любовная сеть.
я ношу шляпу, пока она не сгнивает на голове. портится, потому что часто намокает на концерте, а потом начинает гнить.
Я писал свои труды бетоном и железом.
Мы становимся крепче там, где ломаемся.
Если не можешь порвать свои цепи, плюй на них, пока не проржавеют.
Идя по жизни, мы вдруг обнаруживаем, что лёд у нас под ногами становится всё тоньше, и видим, как вокруг нас и за нами проваливаются под него наши сверстники.
Толстой: В чужих руках я толще.
Если ты уже вынул человека из петли, то не толкай его в прорубь.
Да и вообще, человечество идет к чертям, оно прогнило, насквозь прогнило. Оно смердит. Его пожирают черви. (Смерть героя)
Нельзя плевать в алтаре, а потом молиться там же, на заплёванном полу.
Покроется небо пылинками звёзд, и выгнутся ветки упруго.
Сидя в камере, я увидел, как луч света падает из окна на цементный пол. И тогда я сообразил, что
пассионарность — это энергия, такая же, как та, которую впитывают растения.
Скажи человеку, что на небе 978301246569987 звезд, и он поверит. Но повесь табличку «Свежевыкрашено» и он непременно проверит пальцем и запачкается.
Как люди поверят в компанию, если все что они видят изо дня в день — это пара засохших цветов и огнетушитель?
Оригинальная техника Раббойза состояла в том, что он рвал рукопись на клочки, а затем наклеивал это всё наобум на бумажные листы.
Память — это медная доска, покрытая буквами, которые время незаметно сглаживает, если порой не возобновлять их резцом.
Или я, или эти мерзкие обои в цветочек.
Обиднее всего поскользнуться на апельсиновой корке, не дотронувшись до апельсина.
Я рождена и воспитана леди, и останусь ею, даже если придется скоблить пол и мыть тарелки.
Люди стали для меня книгами. Я прочитываю их от корки до корки и выбрасываю за ненадобностью. Чем больше читаю, тем ненасытнее становлюсь.
Момент, когда колешься не для того, чтобы тебе стало хорошо, а чтобы не было плохо, наступает очень быстро.
Любовь сначала так же непрочна, как паутина, а затем приобретает крепость каната.
Вы ещё не пьяны по-настоящему, если можете лежать, не держась за пол.
Хирург режет, но кто затянет рану, свернёт кровь, оставит рубец? Кто оставляет рубец на Творении Божьем? Вы скажете: человек — и будете тысячу раз не правы. Человек наносит рану, а рубец — от Бога.
Новая идея — это клин, который входит только толстым концом.
«Язык, что паутина: слабые и тщеславные умы цепляются за слова и запутываются в них, а сильные легко сквозь них прорываются» (О теле. – Соч., т. 1. М., 1989, III, 8).
Художник не забудет убрать капельки пота, которого стоил ему его труд. Если старание видимо — значит, его слишком мало.
К сожалению, умной и верной,Быть невозможно. Нельзя! Спермой,Ты измазана вся.Я могу без тебя жить!Я плевал в твои, чёрной тушью,Размазанные ресницы! — А как же социальное обеспечение?
Им стараешься добро, а они норовят тебе нож в ребро.
Птица была симпатичная. Она смотрела на меня, а я смотрел на неё. Потом она издала слабенький птичий звук «чик!» — и мне почему-то стало приятно. Мне легко угодить. Сложнее — остальному миру.
В старые времена сибирские служивые выглядели весьма внушительно. Они носили латы 2-х видов, которые покрывали все тело. Одни сплошь состояли из железных колец, а другие из тонких железных пластин.
Можно сделать быстро, но плохо, а можно — медленно, но хорошо. Через некоторое время все забудут, что было быстро, но будут помнить, что было плохо. И наоборот.
Мы все учились понемногу и потому шагаем в ногу.
Лучше краска на лице, чем пятно на сердце.
Воду мы начинаем ценить не раньше, чем высыхает колодец.