Цитаты со словом «лопаться»
«…Сельскохозяйственные коммуны и артели, начинающие работу всегда шикарно, с полным инвентарем и всегда с кредитом, очень скоро начинают трещать, а потом
лопаются с большими или маленькими скандалами. Их губят несвязанность коллективных и личных интересов...» (Из переписки с Горьким, 1926 год.)
Законы - это штаны, купленные мальчишке в прошлом году, а у нас всегда - нынешний год, и штаны всегда
лопаются по шву, и щиколотки наружу. Законы всегда тесны и коротки для подрастающего человечества. В лучшем случае ты можешь что-то сделать, а потом сочинить подходящий к этому случаю закон, но к тому времени, как он попадёт в книги, тебе уже нужен новый.
Самая твердая должность – это быть человеком. Никто тебя не сгонит с нее.
Лопаются авторитеты, развеиваются иллюзии – тебя это не касается. Потому что ты был человеком и остался человеком, ты черное называешь черным, белое – белым.
Похожие цитаты:
Правда иной раз гнётся, но никогда не ломается и всплывает поверх лжи, как масло — поверх воды.
…Смерть героев подобна закату солнца, а не смерти лягушки, лопнувшей с натуги.
Мы все вскипаем при разной температуре.
Когда все трещит по швам, это еще не признак быстрого роста.
Сердце охотника, как порох, взрывается и вдруг сгорает, не оставляя ничего.
Мы становимся крепче там, где ломаемся.
Я недоверчиво отношусь ко всему, что модно, ибо зачастую это мыльный пузырь.
Удовольствия точно мак — только коснёшься цветка, как лепестки опадают; или точно снег, падающий в реку: одно мгновение белый, а в следующее — он исчезает навсегда.
Большая империя, как и большой пирог, начинает крошиться с краёв.
Идя по жизни, мы вдруг обнаруживаем, что лёд у нас под ногами становится всё тоньше, и видим, как вокруг нас и за нами проваливаются под него наши сверстники.
Некоторые из событий сравнимы с засыхающими ветвями: увядая, они опадают с древа истории, исчезая бесследно, но давая место новым.
я ношу шляпу, пока она не сгнивает на голове. портится, потому что часто намокает на концерте, а потом начинает гнить.
Покроется небо пылинками звёзд, и выгнутся ветки упруго.
Бывают разные слова:Те, прозвучав, как в воду канут,От тех кружится голова,Ну а от многих уши вянут.
Мы все пьем из источника счастья дырявым сосудом; когда он доходит до наших уст, то бывает почти пуст.
Любовь сначала так же непрочна, как паутина, а затем приобретает крепость каната.
Судьба одинаково поражает и сильных, и слабых, но дуб падает с шумом и треском, а былинка — тихо.
Воду мы начинаем ценить не раньше, чем высыхает колодец.
Горячо жил коллектив, звенел смех, плескались шутки, искрились характеры, мелькали огни дружбы и симпатии, высоко к небу подымались прожекторы обычной человеческой мечты о завтрашнем дне.
Малые страдания выводят нас из себя, великие же — возвращают нас самим себе. Треснувший колокол издаёт глухой звук: разбейте его на две части — он снова издаст чистый звук.
«Язык, что паутина: слабые и тщеславные умы цепляются за слова и запутываются в них, а сильные легко сквозь них прорываются» (О теле. – Соч., т. 1. М., 1989, III, 8).
Никто в мире не чувствует новых вещей сильнее, чем дети. Дети содрогаются от этого запаха, как собака от заячьего следа, и испытывают безумие, которое потом, когда мы становимся взрослыми, называется вдохновением.
Вот — стою — под прицелом Неподвижной мишенью.И рассыпались годы,Как из книги листочки…Под родным небосводомЖизнь по тонкой цепочкеДокатилась до точки.
Птица была симпатичная. Она смотрела на меня, а я смотрел на неё. Потом она издала слабенький птичий звук «чик!» — и мне почему-то стало приятно. Мне легко угодить. Сложнее — остальному миру.
Счастье — это шар, за которым мы гоняемся, пока он катится, и который мы толкаем ногой, когда он останавливается.
Это ведь слова выдают нас на милость безжалостных людей, находящихся рядом, они обнажают нас сильнее, чем все руки, которым мы позволяем шарить по нашей коже.
С человеком происходит то же, что и с деревом. Чем больше стремится он вверх, к свету, тем глубже впиваются корни его в землю, вниз, в мрак и глубину, — ко злу.
Когда яркое пламя любви перестаёт мерцать, веселее горит огонёк привязанности; его-то легко поддерживать изо дня в день и даже усиливать по мере того, как приближается холодная смерть.
Это просто профессия. Трава растёт, птицы летают, волны омывают песок, я бью людей.
Сидя в камере, я увидел, как луч света падает из окна на цементный пол. И тогда я сообразил, что
пассионарность — это энергия, такая же, как та, которую впитывают растения.
Известность походит на пружину, которая поднимает или опускает нас и теряет свою упругость от покоя.
Люди ищут удовольствий, бросаясь из стороны в сторону только потому, что чувствуют пустоту своей жизни, но не чувствуют ещё пустоты той новой потехи, которая их притягивает.
Я верю в открытое мышление, но не настолько открытое, чтобы мозги вываливались наружу.
Серебристый коридор буквально выстрелил вперёд, чтобы соединиться с себе подобным.
Где появляются глаза и руки, там исчезают боги.
Между вещями нет существенной разницы, все быстротечно, все тлен. Вокруг тебя жизнь рушится, зато внутри ты становишься твёрже алмаза. Должно быть, именно это плотная сердцевина как магнитом привлекает к тебе других.
Когда ты пьян, мир по-прежнему где-то рядом, но он хотя бы не держит тебя за горло.
Страна была бедна, а мы настолько молоды, что не слышали грохота неба над головой.
Когда вспыхивает фейерверк, никто больше не смотрит на звёздное небо.
Истинный путь идет по канату, который натянут не высоко, а над самой землей. Он предназначен, кажется, больше для того, чтобы о него спотыкаться, чем для того, чтобы идти по нему.
Некоторые говорят, что наша власть трясётся! Ну и у быка яйца трясутся, но не падают же!
Конечно, у вратаря обычная работа. Представьте — приходите вы на работу, делаете маленькую ошибку и тут же над вашим столом загорается красный фонарь и 15,000 людей немедленно вопят на вас.