Цитаты со словом «критика»
Писателю необходима такая же отвага, как солдату: первый должен так же мало думать о
критиках, как второй — о госпитале.
Немного искренности — вещь опасная, но абсолютная искренность просто фатальна. («
Критик как художник»)
Ничего не делать — это одно из самых сложных занятий, самое сложное и самое интеллектуальное. («
Критик как художник»)
Образование — восхитительная вещь, но следует помнить хотя бы время от времени, что ничему тому, что действительно следует знать, обучить нельзя. («
Критик как художник»)
Общество часто прощает преступников, но никогда не прощает мечтателей. («
Критик как художник»)
Существует только один грех — глупость. («
Критик как художник»)
Для того, чтобы избежать
критики, нужно ничего не делать, ничего не говорить и никем не быть.
Как лекарство не достигает своей цели, если доза слишком велика, так и порицание и
критика — когда они переходят меру справедливости.
Если вы хотите принести в жертву восхищение многих мужчин ради
критики одного, идите напролом: выйдите замуж.
Детям больше нужен пример для подражания, чем
критика.
Ни одно правительство не должно обходиться без резкой
критики в свою сторону, и там, где есть свобода печати, эта
критика всегда будет.
Критика подобна почтовому голубю: она всегда возвращается обратно.
Наша советская педагогическая логика не сможет выдержать никакой
критики, если мы вычеркнем в логическом построении коллектив.
Самые суровые
критики чужих произведений жены посредственностей.
Скука, пронизывающая некоторые книги, идет им на пользу.
Критика, поднявшая свое копье, засыпает, не успев его метнуть.
Когда у профессиональных убийц нет работы, они убивают друг друга.
Критикам надо брать с них пример.
Когда сечёшь плохого автора, помни, что бывают и плохие
критики… только их некому сечь.
Рассудительной
критики можно ожидать только от англичан, поскольку в США разумных рецензентов нет вообще.
В Америке, в Скалистых горах я видел единственный разумный метод художественной
критики. В баре над пианино висела табличка: «Не стреляйте в пианиста — он делает всё, что может».
Бездарные люди — обыкновенно самые требовательные
критики: не будучи в состоянии сделать простейшее из возможного и не зная, что и как делать, они требуют от других совсем невозможного.
«Моя
критика оккультизма, теософии и антропософии связана была с тем, что все эти течения космоцентричны и находятся во власти космического прельщения, я же видел истину в антропоцентризме и самое христианство понимал как углубленный антропоцентризм. В антропософии, которую я знал лучше и по книгам и по людям, я не находил человека, человек растворялся в космических планах, как в теософии я не находил Бога, Бог также растворялся в космических планах.»
«Творчество есть творчество из ничего, то есть из свободы.
Критики приписывали мне нелепую мысль, что творчество человека не нуждается в материи, в материалах мира. Но ничего подобного я никогда не утверждал. Творческий акт человека нуждается в материи, он не может обойтись без мировой реальности, он совершается не в пустоте, не в безвоздушном пространстве. Но творческий акт человека не может целиком определяться материалом, который дает мир, в нем есть новизна, не детерминированная извне миром. Это и есть тот элемент свободы, который привходит во всякий подлинный творческий акт. В этом тайна творчества. В этом смысле творчество есть творчество из ничего. Это лишь значит, что оно не определяется целиком из мира, оно есть также эманация свободы, не определяемой ничем извне. Без этого творчество было бы лишь перераспределением элементов данного мира и возникновение новизны было бы призрачным. Меня беспокоила и интересовала более всего тема, как из небытия возникает бытие, как не существовавшее становится существующим.»
Времена философских систем прошли, теперь времена
критики. Разрушение систем уже стало большой и величественной системой, хотя оно подобно разрушенным системам и не имеет глав, параграфов и категорий. Улучшать человеческую жиэнь — вот в чем философия; развивайся она каким хочет путем, лишь бы это составляло ее смысл и цель.
Оружие
критики не может, конечно, заменить
критики оружием, материальная сила должна быть опрокинута материальной же силой; но и теория становится материальной силой, как только она овладевает массами.
Вначале любая оригинальная теория признается абсурдной, потом — верной, потом — самоочевидной и незначительной, и, наконец, столь важной и самобытной, что бывшие
критики присваивают ее себе.
Нельзя наказывать гимназиста, срезавшегося на экзамене, лишением его учебных книг, учебных пособий. А вы делаете нечто подобное с флотом… и, может быть, делаете худшее. Вы хирурги, собравшиеся вокруг одурманенного больного. Больной этот — флот, ошеломленный вашей
критикой. Вы, господа, взяли ланцеты и режете его, потрошите его внутренности, но одна неловкость, одно неосторожное движение, и вы уже будете не оперировать больного, а анатомировать труп.
Лем, вероятно, является целым комитетом, а не лицом (поскольку пишет разным стилем, и иногда демонстрирует знание иностранных языков, а иногда — нет), созданным Партией за Железным занавесом для захвата монопольной властной позиции для манипуляции общественным мнением посредством критических и педагогических публикаций, что является угрозой всей сфере нашей научной фантастики и свободному обмену мнениями и идеями в ней. Сейчас, как мне кажется, кампания, направленная на утверждение Лема в качестве крупного писателя и
критика, теряет почву. Она начинает встречать серьёзный отпор: сегодня считается, что творческие способности Лема были переоценены, а грубая, оскорбительная и глубоко невежественная
критика им американской научной фантастики зашла слишком далеко и оттолкнула от него всех, кроме приверженцев Партии (и я — один из тех, кого она оттолкнула в наибольшей степени).
Продолжатель классических традиций русского стиха, Александр Кочетков казался некоторым поэтам и
критикам тридцатых — сороковых годов этаким архаистом. Добротное и основательное принималось за отсталое и заскорузлое. Но он не был ни копиистом, ни реставратором. Он работал в тени и на глубине.
Первый труд начинающего писателя равносилен первым самостоятельным шагам ребенка. И здесь крайне важно оказаться в кругу друзей и единомышленников; задача
критики не сбить с пути, а поддержать и направить. Порой, молодому таланту важнее дружеское слово неискушенного читателя, чем
критика маститого литератора.
Похожие цитаты:
При всем том всегда помни, что всякий читатель — критик и всякий критик — читатель. Это тебя охладит во всякое время.
Всякий объект, включаемый — с одобрением или с порицанием — в кругозор печати, тем самым становится литературным объектом и, значит, объектом литературной дискуссии.
Время — самый честный критик.
Нападки христианской апологетики на
совершеннолетие мира я считаю, во-первых, бессмысленными, во-вторых, нечестными, в-третьих, нехристианскими («Письма другу», июнь 1944)
Современные авторы склонны вводить различие между либерализмом и демократией. Похоже, у них нет ясного представления ни о том, ни о другом.
Не удивительно ли, что публику, когда она хвалит нас, всегда считают компетентным судьей, но как только она нас порицает, признают неспособной говорить о произведениях ума.
Целью экономической теории является замена противоречивых принципов популярного эклектизма последовательной корректной идеологией.
Какова сила истины: вы пытаетесь её опровергнуть, но самые ваши нападки возвышают её и придают ей большую ценность.
Кто критикует других, тот работает над собственным исправлением.
Но, конечно, мы не вправе скрывать от себя, что у вдохновенных переводов всегда есть опасность при малейшем ослаблении дисциплины перейти в какой-то фейерверк отсебятин и ляпсусов.
Критицизм может сделать тебя философом, но только вера может сделать тебя апостолом.
Есть ум скептический, критический, практический, иронический и т.д. Глупость — только одна.
Западные экономисты часто пытались раскрыть «принцип» советского метода планирования. Они так и не добились успеха, так как до сих пор такого метода вообще не существует. (Леонтьев В. Экономические эссе… М., 1990.)
Консерватор — государственный деятель, влюбленный в существующие непорядки, в отличие от либерала, стремящегося заменить их непорядками иного рода. (
Перевод И. Кашкина)
Из научных книг интересны те, которые отвергают что-нибудь общепризнанное.
То, что сегодня преподается в большинстве университетов под маркой экономической теории, на деле является ее отрицанием.
Самая губительная ошибка, которая когда-либо была сделана в мире, - это отделение политической науки от нравственной.
Политики, которые преклоняются перед догмами и претендуют на то, чтобы их водрузили на пьедестал непогрешимого государственного деятеля, не заслуживают доверия.
Правительства, в которых высказываются противоположные мнения, годятся, пока царит мир.
Я часто обращаюсь к научной фантастике, потому что эта литература располагает необходимым для меня набором художественных приемов, близких сюрреализму.
Построение нового суждения из материала уже существующих суждений называется умозаключением.
Обманутый почитатель становится неумолимым критиком.
Я думаю, что демонизация и очернение мужчин в средствах массовой информации — достойный и стимулирующий политический акт, потому что угнетенный класс имеет право на классовую ненависть к своим угнетателям.
«Наряду с достижениями есть и недочёты». Это вполне безопасно. Это можно сказать даже о Библии. Наряду с блестящими местами есть идеологические срывы, например, автор призывает читателя верить в бога.
По моему мнению, Дынкин не является сколько-нибудь значительным математиком с точки зрения советской науки.
Из научных произведений читайте самые новые, из литературных — наиболее старые. Классическая литература не перестает быть новой.
Мнение художников о нас обычно совпадает с нашим мнением об их произведениях.
Писатель, которого сердце не переболело всеми болями того общества, в котором он действует, едва ли может претендовать в литературе на значение выше посредственного и очень скоропреходящего.
Только ошибка нуждается в поддержке правительства. Истина отстаивает себя сама.
Нет понятия «плагиат»: само собой разумеется, что все произведения — произведения одного автора, вневременного и анонимного.
Публика всегда должна быть неправа и должна, однако, чувствовать, что критик выражает её интересы.
У нас на телевидении много говорится о религии, а атеизм совершенно не пропагандируется. Я считаю, это глубокая ошибка.
Сатирические произведения Гашека впитали в себя атмосферу враждебно-насмешливого отношения народных масс, плебса, улицы ко всей социальной системе и морали господствующих классов.
Бурный протест вызывает у меня еще только одна вещь: любители нравоучений. Никто не должен считать себя вправе выступать с проповедями.
Не подлежит сомнению, что упрек оскорбителен лишь постольку, поскольку он справедлив: малейший попавший в цель намек оскорбляет гораздо сильнее, чем самое тяжкое обвинение, раз оно не имеет оснований.
Все великие писатели и мыслители потому и были велики, что об
основах говорили.
Честь — это, объективно, мнение других о нашем достоинстве, а субъективно — наш страх, перед этим мнением.