Цитаты со словом «вельд»
Похожие цитаты:
Люди живут в своём собственном времени, короткой вспышке света, ограниченной огромной темнотой, и не в их природе задумываться о том, что простирается за пределами этого короткого промежутка. (
«Полёт в вечность»)
Человечность, точно поток чистой и благородной воды, оплодотворяет низины; он держится на известном уровне, оставляя сухими бесплодные скалы, вредящие полям своей тенью или грозными обвалами.
Это просто профессия. Трава растёт, птицы летают, волны омывают песок, я бью людей.
Никто не знает, как часто рука Бога видна в пустыне, что бродит для жизни человека.
Абиссинцы с ружьями за плечами ходят без дела с независимым видом. Они завоеватели, им работать неприлично. И сейчас же за городом начинаются горы, где стада павианов обгрызают молочаи и летают птицы с громадными красными носами.
Трава ищет на земле толпы себе подобных; дерево ищет на небе свое одиночество.
Кто сам в себе носит солнце и жизнь, не станет искать света где-то на стороне.
Некоторые дни в человеческой жизни можно сравнить со скалами: карабкаешься по ним с неимоверным трудом, не видя конца и края пути. Другие же дни – словно равнины: движешься по ним легко, скоро и беспрепятственно.
Загляните в душу свою, и будет ли тогда день или ночь, вы найдете там кладбище. Маленькое, жадное, так много поглотившее.
Мы ехали в поезде по Крыму. Когда моя соседка увидела зелёную траву, она так обрадовалась, как будто она была коровой, всю зиму проведшей в мрачном уединении хлева.
Насколько прекрасны двери ночи, когда звёзды выходят, чтобы наблюдать, как умирает дневной свет.
На нашем лучезарном небосклоне всегда сыщется темное пятно, и это — наша собственная тень.
…А степная трава пахнет горечью, молодые ветра зелен
ы.
В науке нет широкой столбовой дороги, и только тот может достигнуть её сияющих вершин, кто, не страшась усталости, карабкается по её каменистым тропам.
Любое место на земле отстоит одинаково далеко от неба.
Есть ложь, на которой люди, как на светлых крыльях, поднимаются к небу; есть истина, холодная, горькая ... которая приковывает человека к земле свинцовыми цепями.
Рим, Флоренция, вся знойная Италия находятся между четырьмя стенами его библиотеки. В его книгах — все развалины древнего мира, весь блеск и слава нового!
Только у нас ведь, в России, она на всей земле и встречается. Белизна эта ангельская. Больше — нигде.
Одинокий представляет собою только тень человека, а кто не любим, тот везде и среди всех одинок.
Если все будут хватать звезды с неба, кто же будет ими любоваться?
Сотри случайные черты — И ты увидишь: мир прекрасен. Познай, где свет, — поймёшь, где тьма.
Я до сих пор восхищен видом облаков и закатом. Я всегда загадываю желание, когда вижу радугу или падающую звезду. Я видел метеоритный дождь. Мир полон чудес.
Ни вечные снега, ни вечно голубые небеса меня также не вдохновляют. Я искал «совершенства» в человеческом, живом, земном («Письма другу», июль 1944)
Теперь я проклят, родина внушает мне отвращение. Лучше всего пьяный сон, на прибрежном песке.
В океане нет места смерти — там всегда будет царить жизнь.
Присоединив Луну к Земле, мы добавим к Европе, Азии, Африке, Австралии, Северной и Южной Америкам ещё одну часть света.
Мы живём на тихом островке невежества посреди темного моря бесконечности, и нам вовсе не следует плавать на далекие расстояния.
Не существует ни одной травинки, ни одного цвета в этом мире, что не предназначены нести радость людям.
Насколько далеко простирается твоя способность повелевать собой, настолько далеко простирается твоя свобода.
Наши жизни подобны островам в океане или деревьям в лесу, чьи корни переплетены в подземной глубине.
«Море лесов» — это не плохо, только немного обидно за лес: море морем, а лес сам по себе не хуже, по мне, так и лучше моря.
Там, где дни облачны и кратки, родится племя, которому умирать не больно.
Чем больше рек пересёк, тем больше о реках знаешь — то есть, если пережил и быстрины, и пороги. А это иногда может оказаться довольно круто.
У меня есть звезды на небе… но я так тоскую по маленькой лампе, не зажженной у меня в доме.
Мне кажется, у людей очень узкое понимание того, что возможно в реальном мире, им кажется, что нас окружает разверстая бездна непознаваемого, и никто не знает, что там в ней.
Лучшие вещи находятся рядом: дыхание в ноздрях, свет в глазах, цветы под ногами, заботы в руках, дорога перед тобой. Имея это, не нужно черпать пригоршней звезды. Просто делай то, что предлагает тебе жизнь.
Все под одним небом живём, но горизонт у всех разный.
Художник всегда немного похож на матроса с корабля Колумба; он видит далекий берег и кричит: «Земля! Земля!» Этот матрос явно не предполагал, что сотворил Америку, но он был первый, кто увидел новую действительность.
Память подобна населённому нечистой силой дому, в стенах которого постоянно раздаётся эхо от невидимых шагов. В разбитых окнах мелькают тени умерших, а рядом с ними — печальные призраки нашего былого «я».
Отныне, где бы ты не родился — ты на необитаемом острове.
Горячо жил коллектив, звенел смех, плескались шутки, искрились характеры, мелькали огни дружбы и симпатии, высоко к небу подымались прожекторы обычной человеческой мечты о завтрашнем дне.
Брак подобен долгому морскому путешествию, где очень скоро штили надоедают, а бури опасны: где редко увидишь что-нибудь новое — всё море да море; всё муж, да муж, ежедневно, ежечасно, до пересыщения.
Черкесы нас ненавидят. Мы вытеснили их из привольных пастбищ; аулы их разорены, целые племена уничтожены. Они час от часу далее углубляются в горы и оттуда направляют свои набеги.
Довольно неуместно называть эту планету — Земля, когда очевидно, что она — Океан.
Удовольствия точно мак — только коснёшься цветка, как лепестки опадают; или точно снег, падающий в реку: одно мгновение белый, а в следующее — он исчезает навсегда.