Цитаты со словом «арестантская»
Похожие цитаты:
Солдат, который не сидел в тюрьме, — не солдат.
Этапы большого пути лучше всего известны конвоирам.
Если меня посадят в тюрьму, по крайней мере, не надо будет раздавать автографы.
И у Эйнштейна были начальники, и у Фарадея, и у Попова… Но о них почему-то никто не помнит. Это есть нарушение субординации!
Каждую мысль, которую я заковал во фразу, я обязан освободить своими делами.
Не верь городовому: городовой врёт по долгу службы.
В конечном счёте солдатский ранец не тяжелее, чем цепи военнопленного.
Если вы будете отлынивать от суровой работы, не подчиняться распоряжениям — я вас упрекну; если это будет тщетным — я стану вас сечь. А если и это не поможет, я в конце концов вас расстреляю — и освобожу от вас… землю божью.
В каждом толстом человеке сидит худой и требует, чтобы его выпустили.
Число «13» несчастливое. Поэтому, если вам дали тринадцатую каюту на теплоходе или тринадцатое место в вагоне, ведите себя так, чтобы о вас потом все вспоминали с содроганием.
Солдатом надо быть во имя отчизны или из любви к делу, за которое идешь в бой. Без цели служить сегодня здесь, а завтра там — значит быть подручным мясника, не более.
Мы торопились, чтобы ещё днём приехать в город, и через деревни Берёзовку и Лодейку вечером около пяти часов счастливо прибыли в Красноярск. Служивые живут здесь очень хорошо и большей частью зажиточно.
Горы только издали имеют форму, а когда на нее взойдешь, то как дом — вошел в дом: разные комнаты, чуланы, кладовые, уборные, коридоры, а крыши не видно.
Все несчастья человека происходят оттого, что он не желает спокойно сидеть у себя дома — там, где ему положено.
Мои товарищи второй раз в Форос не ездили. Это уже те товарищи, которые мне никак не товарищи.
Временно советую назначать своих начальников и расстреливать заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты.
Надо не сидеть сложа руки, надо действовать, идите из села в село, бывайте всюду, не пропускайте ни одной крестьянской квартиры, напомните, что существует Бог.
А потом начал его ругать. Стоит ординарец, смотрит прямо в глаза командира, но молчит. Знает характер Будённого: пусть он погорячится, покричит, а потом ему все можно объяснить.
Э-тто что? ! ― заорал как-то властитель за утренним чаем. Слуги, не понимая, в чём дело, притащили к начальству испуганного Филиппова. ― Э-тто что? Таракан? ! ― и суёт сайку с запечённым тараканом. ― Э-тто что? ! А?
Человек не будет свободен до тех пор, пока последний король не будет повешен на кишках последнего священника.
Правительственные учреждения — как они могут быть проводниками права, сами будучи бесправными?
Я чувствую себя в неоплатном долгу перед смелыми и нравственными людьми, которые являются узниками тюрем, лагерей и психиатрических больниц за свою борьбу в защиту прав человека.
Писателю необходима такая же отвага, как солдату: первый должен так же мало думать о критиках, как второй — о госпитале.
Лучше освободить некоторое число людей в чем-то виновных, чем держать в заключении и истязать тысячи невинных.
О воле народа обычно говорят те, кто ему приказывает.
Основная задача всех церквей была одна и та же: внушать бедным холопам, что для них — нет счастья на земле, оно уготовано для них на небесах, и что каторжный труд на чужого дядю — дело богоугодное.
Если тюрьма есть попытка человека заменить пространство временем, то Россия — есть попытка Господа заменить время пространством.
Стол — единственное место, где люди не скучают с первой же минуты.
Где это видано, чтоб женщина, с плачем выбежав из-за стола, не вернулась снова за стол?
Смотрите на солдатство, как на низшую степень великого воинского товарищества; не забывайте святых слов, что "солдат есть имя общее, знаменитое, что солдатом называется первейший генерал и последний рядовой".
Идя вперед, знай, как воротиться.
На днях Тихонов мне сказал, что волна арестов — это временное явление. Религии никто не уничтожит, поэтому отказываться от сана не советую, так как скоро настанет время, когда все возвратится к старому.
Всё становится более утончённым: музыка когда-то была шумом, сатира — пасквилем, и там, где сегодня говорят «будьте любезны», некогда давали затрещину.
Государь был в Лондоне, видел свободный народ и свободное God save the queen, шумное и не из-под палки.
Что ж, умереть, так умереть! Потеря для мира небольшая, да и мне самому порядочно уж скучно. Я — как человек, зевающий на бале, который не едет спать только потому, что ещё нет его кареты. Но карета готова — прощайте!
Путешествие должно быть серьёзным трудом, иначе оно, если только не пьянствовать целыми днями, становится одним из самых горьких и в то же время самых глупых занятий.