Неточные совпадения
Остановились в Нижнем Новгороде посмотреть только что открытое и еще не разыгравшееся всероссийское торжище. Было очень забавно наблюдать изумление Варвары пред суетливой вознею людей, которые, разгружая бесчисленные воза, вспарывая тюки, открывая
ящики, набивали глубокие
пасти лавок, украшали витрины множеством соблазнительных вещей.
— Он всегда о людях говорил серьезно, а о себе — шутя, — она, порывисто вставая, бросив скомканный платок на пол, ушла в соседнюю комнату, с визгом выдвинула там какой-то
ящик, на пол
упала связка ключей, — Самгину почудилось, что Лютов вздрогнул, даже приоткрыл глаза.
В десять часов мы легли
спать; я завернулся с головой в одеяло и из-под подушки вытянул синенький платочек: я для чего-то опять сходил, час тому назад, за ним в
ящик и, только что постлали наши постели, сунул его под подушку.
Воцарилось глубочайшее молчание. Губернатор вынул из лакированного
ящика бумагу и начал читать чуть слышным голосом, но внятно. Только что он кончил, один старик лениво встал из ряда сидевших по правую руку, подошел к губернатору, стал, или, вернее,
пал на колени, с поклоном принял бумагу, подошел к Кичибе, опять
пал на колени, без поклона подал бумагу ему и сел на свое место.
Фаддеев встретил меня с раковинами. «Отстанешь ли ты от меня с этою дрянью?» — сказал я, отталкивая
ящик с раковинами, который он, как блюдо с устрицами, поставил передо мной. «Извольте посмотреть, какие есть хорошие», — говорил он, выбирая из
ящика то рогатую, то красную, то синюю с пятнами. «Вот эта, вот эта; а эта какая славная!» И он сунул мне к носу. От нее запахло
падалью. «Что это такое?» — «Это я чистил: улитки были, — сказал он, — да, видно, прокисли». — «Вон, вон! неси к Гошкевичу!»
В это время я наткнулся на что-то большое, громоздкое. Потеряв равновесие, я
упал поперек какого-то большого предмета. Я стал подыматься и руками ощупывать длинный
ящик в виде корыта, сверху забитый досками.
«Ну, говорит, мы теперича пьяни; давай, говорит, теперича реку шинпанским поить!» Я было ему в ноги: «За что ж: мол, над моим добром наругаться хочешь, ваше благородие? помилосердуй!» И слушать не хочет… «Давай, кричит, шинпанского! дюжину! мало дюжины, цельный
ящик давай! а не то, говорит, сейчас все твои плоты законфескую, и пойдешь ты в Сибирь гусей
пасти!» Делать-то нечего: велел я принести
ящик, так он позвал, антихрист, рабочих, да и велел им вило-то в реку бросить.
В большой комнате казармы было пропасть народа: морские, артиллерийские и пехотные офицеры. Одни
спали, другие разговаривали, сидя на каком-то
ящике и лафете крепостной пушки; третьи, составляя самую большую и шумную группу за сводом, сидели на полу, на двух разостланных бурках, пили портер и играли в карты.
Все снасти были готовы и даже смазаны; на огромные водяные колеса через деревянные трубы кауза [Каузом называется деревянный
ящик, по которому вода бежит и
падает на колеса: около Москвы зовут его дворец (дверец), а в иных местах скрыни.
Действительно, часовой
спал, опустив голову на руки, протянутые по крышке бортового
ящика.
Элиза Августовна не проронила ни одной из этих перемен; когда же она, случайно зашедши в комнату Глафиры Львовны во время ее отсутствия и случайно отворив
ящик туалета, нашла в нем початую баночку rouge végétal [румян (фр.).], которая лет пятнадцать покоилась рядом с какой-то глазной примочкой в кладовой, — тогда она воскликнула внутри своей души: «Теперь пора и мне выступить на сцену!» В тот же вечер, оставшись наедине с Глафирой Львовной, мадам начала рассказывать о том, как одна — разумеется, княгиня — интересовалась одним молодым человеком, как у нее (то есть у Элизы Августовны) сердце изныло, видя, что ангел-княгиня сохнет, страдает; как княгиня, наконец,
пала на грудь к ней, как к единственному другу, и живописала ей свои волнения, свои сомнения, прося ее совета; как она разрешила ее сомнения, дала советы; как потом княгиня перестала сохнуть и страдать, напротив, начала толстеть и веселиться.
Пообедав с юнкерами, я ходил по городу, забегал в бильярдную Лондрона и соседнего трактира «Русский пир», где по вечерам шла оживленная игра на бильярде в так называемую «фортунку», впоследствии запрещенную. Фортунка состояла из 25 клеточек в
ящике, который становился на бильярд, и игравший маленьким костяным шариком должен был
попасть в «старшую» клетку. Играло всегда не менее десяти человек, и ставки были разные, от пятака до полтинника, иногда до рубля.
Мальчик, стриженый, в серой блузе, подал Лаптеву стакан чаю без блюдечка; немного погодя другой мальчик, проходя мимо, спотыкнулся о
ящик и едва не
упал, и солидный Макеичев вдруг сделал страшное, злое лицо, лицо изверга, и крикнул на него...
Он понял, что эти вещи
упали из его
ящика, поднял их и положил на место.
Утром этого дня полицейский, за кусок яичного мыла и дюжину крючков, разрешил ему стоять с товаром около цирка, в котором давалось дневное представление, и Илья свободно расположился у входа в цирк. Но пришёл помощник частного пристава, ударил его по шее, пнул ногой козлы, на которых стоял
ящик, — товар рассыпался по земле, несколько вещей попортилось,
упав в грязь, иные пропали. Подбирая с земли товар, Илья сказал помощнику...
Илья прошёл в ту комнату, где когда-то жил с дядей, и пристально осмотрел её: в ней только обои почернели да вместо двух кроватей стояла одна и над ней висела полка с книгами. На том месте, где
спал Илья, помещался какой-то высокий неуклюжий
ящик.
Самое место выхода воды из труб при известном освещении представляет прелестную картину: вода поднимается прозрачным столбом и концентрическим водопадом
падает в
ящик, выложенный свинцом. Вторая труба артезианского колодца, идущая вверх, служит вентилятором.
Пал на землю снег, и посветлело в комнатах. И уже не те стали комнаты: занялись обе девушки уборкой и раскрыли
ящики, расставили мебель, повесили драпри и гардины — при равнодушном внимании Елены Петровны. Одну комнату оставили для Саши.
Спальня у Беликова была маленькая, точно
ящик, кровать была с пологом. Ложась
спать, он укрывался с головой; было жарко, душно, в закрытые двери стучался ветер, в печке гудело; слышались вздохи из кухни, вздохи зловещие…
С хлопаньем открываются и закрываются пюпитры, увязываются веревками книги и тетради, которые нужно взять с собою, а ненужные, как
попало, швыряются и втискиваются в
ящик.
Под ноги ему попалась развернутая бритва, лежавшая на ковре; он поднял ее, свернул, уложил в бритвенный
ящик, забытый с утра на маленьком столике, подле самого дивана, на котором
спал Павел Павлович, и запер
ящик в бюро на ключ.
…Я стою в сенях и, сквозь щель, смотрю во двор: среди двора на
ящике сидит, оголив ноги, мой хозяин, у него в подоле рубахи десятка два булок. Четыре огромных йоркширских борова, хрюкая, трутся около него, тычут мордами в колени ему, — он сует булки в красные
пасти, хлопает свиней по жирным розовым бокам и отечески ласково ворчит пониженным, незнакомым мне голосом...
Те червяки, которые попадались мне в периоде близкого превращения в куколок, почти никогда у меня не умирали; принадлежавшие к породам бабочек денных, всегда имевшие гладкую кожу, приклепляли свой зад выпускаемою изо рта клейкой материей к стене или крышке
ящика и казались умершими, что сначала меня очень огорчало; но по большей части в продолжение суток
спадала с них сухая, съежившаяся кожица гусеницы, и висела уже хризалида с рожками, с очертанием будущих крылушек и с шипообразною грудкою и брюшком; многие из них были золотистого цвета.
Раз в его руку
попала кукла — картонная, с поломанным черепом, откуда лилась вода, когда куклу брали за ноги; какой-то сердитый и упрямый мальчуган сперва заставил его положить в лодку
ящик с бабками, а потом уже согласился сесть и сам.
Там вон несут замертво окровавленного человека:
ящиком, говорят, зашибло, а сейчас опять пронесли обгорелого солдата пожарной команды с переломленными ногами: с крыши
упал в самое полымя.
Лев Саввич прилепил марку к письму и сам снес его в почтовый
ящик. Уснул он с блаженнейшей улыбкой и
спал так сладко, как давно уже не
спал. Проснувшись утром и вспомнивши свою выдумку, он весело замурлыкал и даже потрогал неверную жену за подбородочек. Отправляясь на службу и потом сидя в канцелярии, он всё время улыбался и воображал себе ужас Дегтярева, когда тот
попадет в западню…
И опять ахнула тяжелая пушка… Теперь снаряд
упал почти рядом с крайним орудием сербской батареи и один из находившихся около зарядного
ящика артиллеристов, их числа орудийной прислуги, тяжело охнув, стал медленно опускаться на землю. Несчастному снесло половину плеча и руку осколком снаряда. Иоле вздрогнул всем телом и метнулся, было, вперед...
Тася опустила голову. Бумажки
упали на кровать. Она этого не заметила, потом очнулась, увидала, что у ней нет ничего в руке, испугалась. Долго ли потерять? Она вскочила, подошла к письменному столу и заперла деньги в
ящик, где у ней лежало несколько тетрадок, переписанных ее рукой, — роли.
Тихон. Ложитесь, ложитесь… Будет вам! (Идет за прилавок и запирает
ящик с выручкой.)
Спать пора!
Ваня и Нина долго решают, кому быть отцом котят, и в конце концов выбор их
падает на большую темно-красную лошадь с оторванным хвостом, которая валяется в кладовой под лестницей и вместе с другим игрушечным хламом доживает свой век. Ее тащат из кладовой и ставят около
ящика.
Это была маленькая и бестолковая записочка, найденная Таисией в комоде матери, в том как раз
ящике, где так долго покоились неприкосновенные тридцать серебреников; перед тем, как
упасть в обморок, Таисия записочку сожгла на спичке, и содержание ее осталось в памяти смутно, как нечто в высокой степени обрывочное и безалаберное.
Мы укладывались
спать в нашем сарайчике. Из штаба принесли приказ: завтра на заре идти на станцию Каюань, в тридцати пяти верстах севернее Телина. Воротился с вокзала засидевшийся там Брук и сообщил, что на вокзале паника: снимают почтовые
ящики и телеграфные аппараты, все бегут; японцы подступают к Телину.
Мой взгляд
падает на образок святителя Николая Чудотворца, который я всюду беру с собою и который в крошечном складне стоит прислоненный к моему гримировальному
ящику.
Грохотали удары роликов и колодок, со звенящим стуком
падали колодки в
ящики, гудели вентиляторы; иногда, как развернувшиеся бичи, воздух резали разбойничьи свисты парней резерва, гнавших вагонетки: свистели, засунув два пальца в рот, чтоб сторонились.
— За что, за что? — вскрикнула она и, закатившись истерическим хохотом,
упала на снятый теперь с козел и стоявший у тарантаса
ящик. Вся трясущаяся от рыданий, с залитым слезами лицом Лудвика подошла к ней.
«Что-то тут есть», — подумал казак и стал примечать. Когда молодая полячка вышла ночью к тарантасу, он притворился, что
спит, и явственно услыхал мужской голос из
ящика. Рано утром он пошел в полицию и заявил о том, что полячки, какие ему поручены, не добром едут, а вместо мертвых везут какого-то живого человека в
ящике.
Несколько раз в короткую майскую ночь с зарей, сливающейся с зарей, Альбина выходила из горницы постоялого двора мимо вонючей галереи на заднее крыльцо. Казак все еще не
спал и, спустив ноги, сидел на стоявшей подле тарантаса пустой телеге. Только перед рассветом, когда петухи уже проснулись и перекликались со двора на двор, Альбина, сойдя вниз, нашла время переговорить с мужем. Казак храпел, развалившись в телеге. Она осторожно подошла к тарантасу и толкнула
ящик.