Неточные совпадения
Самосвистов
явился в качестве распорядителя: выбранил поставленных часовых за то, что небдительно смотрели, приказал приставить еще лишних
солдат для усиленья присмотра, взял не только шкатулку, но отобрал даже все такие бумаги, которые могли бы чем-нибудь компрометировать Чичикова; связал все это вместе, запечатал и повелел самому
солдату отнести немедленно к самому Чичикову, в виде необходимых ночных и спальных вещей, так что Чичиков, вместе с бумагами, получил даже и все теплое, что нужно было для покрытия бренного его тела.
На другой день в назначенное время я стоял уже за скирдами, ожидая моего противника. Вскоре и он
явился. «Нас могут застать, — сказал он мне, — надобно поспешить». Мы сняли мундиры, остались в одних камзолах и обнажили шпаги. В эту минуту из-за скирда вдруг появился Иван Игнатьич и человек пять инвалидов. Он потребовал нас к коменданту. Мы повиновались с досадою;
солдаты нас окружили, и мы отправились в крепость вслед за Иваном Игнатьичем, который вел нас в торжестве, шагая с удивительной важностию.
Он усмехался с ироническим сожалением. В нем
явилось нечто важное и самодовольное; ходил он медленно, выгибая грудь, как
солдат; снова отрастил волосы до плеч, но завивались они у него уже только на концах, а со щек и подбородка опускались тяжело и прямо, как нитки деревенской пряжи. В пустынных глазах его сгустилось нечто гордое, и они стали менее прозрачны.
Все
солдаты казались курносыми, стояли они, должно быть, давно, щеки у них синеватые от холода. Невольно
явилась мысль, что такие плохонькие поставлены нарочно для того, чтоб люди не боялись их. Люди и не боялись, стоя почти грудь с грудью к
солдатам, они посматривали на них снисходительно, с сожалением; старик в полушубке и в меховой шапке с наушниками говорил взводному...
— Надо признать, что этот акт
является вполне естественным ответом на иродово избиение юношества. Сдача студентов в
солдаты — это уж возвращение к эпохе Николая Первого…
Солдат не вытерпел и дернул звонок,
явился унтер-офицер, часовой отдал ему астронома, чтоб свести на гауптвахту: там, мол, тебя разберут, баба ты или нет. Он непременно просидел бы до утра, если б дежурный офицер не узнал его.
На меня сильно действовали эти страшные сцены…
являлись два полицейских
солдата по зову помещика, они воровски, невзначай, врасплох брали назначенного человека; староста обыкновенно тут объявлял, что барин с вечера приказал представить его в присутствие, и человек сквозь слезы куражился, женщины плакали, все давали подарки, и я отдавал все, что мог, то есть какой-нибудь двугривенный, шейный платок.
Едва я успел в аудитории пять или шесть раз в лицах представить студентам суд и расправу университетского сената, как вдруг в начале лекции
явился инспектор, русской службы майор и французский танцмейстер, с унтер-офицером и с приказом в руке — меня взять и свести в карцер. Часть студентов пошла провожать, на дворе тоже толпилась молодежь; видно, меня не первого вели, когда мы проходили, все махали фуражками, руками; университетские
солдаты двигали их назад, студенты не шли.
— Вот и еще готовый
солдат явился. Посмотрю немного, и ежели что, так и набора ждать не стану.
Полицмейстер ввел роту
солдат в кофейную, потребовал топоры и ломы — разбивать баррикады, которых не было, затем повел
солдат во двор и приказал созвать к нему всех рабочих, предупредив, что, если они не
явятся, он будет стрелять.
Кто вынужден, как
солдат или ограбленный поселенец, ловить беглых, тот поймает и без трех рублей, а кто ловит не по долгу службы и не по нужде, а из соображений корыстного свойства, для того ловля составляет гнусный промысел, а эти три рубля
являются поблажкой самого низменного свойства.
Явился сам митрополит
С хоругвями, с крестом:
«Покайтесь, братия! — гласит, —
Падите пред царем!»
Солдаты слушали, крестясь,
Но дружен был ответ:
«Уйди, старик! молись за нас!
Тебе здесь дела нет...
Сколько ни галдели
солдат Артем с Полуэхтом, так ничего и не могли поделать с Мороком. На другой день они
явились уже с начальством во главе, то есть привели из волости старосту.
Так открыл торговлю
солдат, выезжая по воскресеньям с своим зеленым сундуком. А потом он сколотил из досок балаган и разложил товар по прилавку. Дальше
явилась лавчонка вроде хлевушка. Торговля шла у
солдата хорошо, потому что он стал давать поденщицам в долг под двухнедельную выписку, а получать деньги ходил прямо в контору. Через два месяца зеленый сундук
явился уж с крупой, солью и разным приварком.
В самый разгар этой борьбы Самоварника с Мороком
явился на выручку «Домнушкин
солдат».
Солдат ушел, и вслед за тем
явился Дормидонт Иванович — старый, почтенный и, должно быть, преисполнительный столоначальник.
В стене за решеткой открылась дверь, вышел
солдат с обнаженной шашкой на плече, за ним
явились Павел, Андрей, Федя Мазин, оба Гусевы, Самойлов, Букин, Сомов и еще человек пять молодежи, незнакомой матери по именам.
И тут уже
солдат весь входит в любимую легенду, в трогательную сказку. Ни в одном другом царстве не окружают личность военного кавалера таким наивным и милым уважением, как в России.
Солдат из топора щи мясные варит, Петра Великого на чердаке от разбойников спасает, черта в карты обыгрывает, выгоняет привидения из домов, все улаживает, всех примиряет и везде
является желанным и полезным гостем, кумом на родинах, сватом на свадьбах.
Но все-таки если, несмотря на все явные невыгоды, которые вы предчувствуете,
солдат на общее дело
является всё больше и больше с каждым днем, то и без вас обойдется.
Тут, батюшка, новая религия идет взамен старой, оттого так много
солдат и
является, и дело это крупное.
Явился инженерный офицер, кондуктор, а также инженерные унтер-офицеры и
солдаты, приставы над производившимися работами.
Выходя из острога на работу, арестанты строились перед кордегардией в два ряда; спереди и сзади арестантов выстроивались конвойные
солдаты с заряженными ружьями.
Являлись: инженерный офицер, кондуктор […кондуктор… — Кондукторами в военно-инженерных частях назывались унтер-офицеры.] и несколько инженерных нижних чинов, приставов над работами. Кондуктор рассчитывал арестантов и посылал их партиями куда нужно на работу.
А Жихарев ходит вокруг этой каменной бабы, противоречиво изменяя лицо, — кажется, пляшет не один, а десять человек, все разные: один — тихий, покорный; другой — сердитый, пугающий; третий — сам чего-то боится и, тихонько охая, хочет незаметно уйти от большой, неприятной женщины. Вот
явился еще один — оскалил зубы и судорожно изгибается, точно раненая собака. Эта скучная, некрасивая пляска вызывает у меня тяжелое уныние, будит нехорошие воспоминания о
солдатах, прачках и кухарках, о собачьих свадьбах.
«Только… Да — только!.. Так как миром не управляют философы и благодетели, то счастье, что наши
солдаты оберегают наши границы и наши очаги и что их оружия, верно нацеленные,
являются нам, быть может, самым лучшим ручательством этого мира, столь горячо нами всеми любимого.
Ведь мы знаем, что если мы доедим свой обед, и досмотрим новую пьесу, и довеселимся на бале, на елке, на катанье, скачке или охоте, то только благодаря пуле в револьвере городового и в ружье
солдата, которая пробьет голодное брюхо того обделенного, который из-за угла, облизываясь, глядит на наши удовольствия и тотчас же нарушит их, как только уйдет городовой с револьвером или не будет
солдата в казармах, готового
явиться по нашему первому зову.
На берегу, как будто случайно,
явилась целая рота
солдат, приготовлявшаяся к перевозу и занявшая все паромы и завозни.
В сие время
явились к нему пять казаков и один
солдат, которые, как уверяли, бежали из Пугачевского стана.
Солдат являлся в роли той роковой судьбы, от которой не уйдешь. Любочка только опустила глаза. Я уверен, что она сейчас не думала о Пепке. Ей просто нужно было куда-нибудь поместить свое изболевшее чувство, — она тоже искала своего бабьего подвига и была так хороша своей кроткой простотой.
Поверите или нет, я даже не мог злиться. Я был так ошеломлен откровенностью Постельникова, что не только не обругал его, но даже не нашел в ответ ему ни одного слова! Да немного времени осталось мне и для разговоров, потому что в то время, как я не мешал Постельникову покрывать поцелуями мои щеки, он махнул у меня за плечами своему денщику, и по этому мановению в комнату
явились два
солдата и от него же взяли меня под арест.
Во время репетиции
является гарнизонный
солдат с книжкой, а в ней повестка мне и Инсарскому.
Присяжные стали перешёптываться друг с другом: лица у них нахмурились, и на лицах судей тоже
явилось что-то недовольное. В зале стало тихо; с улицы донёсся мерный и тупой шум шагов по камням, — шли
солдаты.
Вечерами, по субботам, у нашей лавки собиралось все больше народа — и неизбежно — старик Суслов, Баринов, кузнец Кротов, Мигун. Сидят и задумчиво беседуют. Уйдут одни,
являются другие, и так — почти до полуночи. Иногда скандалят пьяные, чаще других
солдат Костин, человек одноглазый и без двух пальцев на левой руке. Засучив рукава, размахивая кулаками, он подходит к лавке шагом бойцового петуха и орет натужно, хрипло...
Заводский мастеровой и промысловый рабочий
являлись разновидностью николаевского
солдата — та же выслуга в тридцать пять лет, та же муштра, те же розги и шпицрутены.
Полина. Удивительная жестокость! Все нападают на нас! И даже Яков Иванович, всегда такой мягкий… Но разве мы вызывали
солдат? И никто не приглашал жандармов. Они всегда сами
являются.
— Сейчас я вам пришлю казачка для услуг. Чай, завтрак, обед и ужин вы соблаговолите заказывать для себя сами, по своему желанию. Каждый вечер к вам будет для этой цели приходить буфетчик. Наш погреб тоже к вашим услугам. Целый день мы провели в том, что размещали в пустых сараях
солдат с их ружьями и амуницией. Вечером казачок принес нам холодной телятины, жареных дупелей, какой-то фисташковый торт и несколько бутылок красного вина. Едва мы сели за стол, как
явился Бергер.
Здесь он
является поочередно и толстым генералом с одышкой, и полковым командиром, и штабс-капитаном Глазуновым, и фельдфебелем Тарасом Гавриловичем, и старухой хохлушкой, которая только что пришла из деревни и «восемнадцать лит москалив не бачила», и кривоногим, косым рядовым Твердохлебом, и плачущим ребенком, и сердитой барыней с собачкой, и татарином Камафутдиновым, и целым батальоном
солдат, и музыкой, и полковым врачом.
Не прошло после этого месяца, как вдруг
является ко мне какой-то
солдат из больницы и неотступно требует меня сейчас к Домне Платоновне.
Таких тихого характера людей наблюдал я, будучи
солдатом;
являются они перед начальством и говорят, покорные своей вере...
Досекин рассказал мне всё, что известно о нём: служил он в Москве, и когда разгорелось там восстание, видимо, оно ударило
солдата. Весной после переворота
явился он в деревню и тогда был совсем не в себе: трезвый прячется ото всех, ходит согнув шею и уставя глаза в землю, а напьётся — встанет середь улицы на коленки и, земно кланяясь во все стороны, просит у людей прощения, за что — не говорит. Тогда мужики ещё не сократились, злоба против
солдат жива была, и они издевались над пьяным.
Видя, что Морковкин бобыль, и слыша, что мужики норовят его в
солдаты отдать, управляющий велел ему в контору
явиться.
Хотели
солдаты ломать крышу, но не случилось ни топоров, ни ломов, которые
явились уже гораздо позже.
Приказчики разгоняли их, дубася по чем попало железными замками, звали полицейских офицеров и
солдат; но те и сами не знали, в какую им сторону идти и брать ли этих господ, от которых хотя и припахивало водкой, но которые по большей части одеты были прилично, называли себя дворянами или чиновниками и с примерным бескорыстием усердствовали в разбитии дверей тех лавок, хозяева которых не успевали вовремя
явиться на место.
Майор Перевохин, командир батальона внутренней стражи, изображал
солдата и
явился пред публикой истинным бурбоном, что было весьма характерно и все время сопровождалось аплодисментами.
И виновник этого счастья, этой свободы
являлся великодушный неприятельский
солдат, рисковавший, может быть, собственной жизнью, спасая ее.
— Честь имей
явиться, господин капитан! — вытягиваясь рядом с
солдатом и тоже прикладывая руку к козырьку, отрапортовал молодой Корелин.
На этом деле он и был взят на месте преступления и отдан в
солдаты; но здесь «притворился безумным», отлично «выдержал испытание на сумасшедшего» и
явился в Нарву.
Подобно офицерам, и
солдаты каждый свой шаг начинали считать достойным награды. В конце года, уже после заключения мира, наши госпитали были расформированы, и команды отправлены в полки.
Солдаты уходили, сильно пьяные, был жестокий мороз, один свалился на дороге и заснул. Его товарищ воротился за полверсты назад и сказал, чтобы пьяного подобрали. Назавтра он
является к главному врачу и требует, чтоб его представили к медали «за спасение погибавшего».
За
солдата было очень приятно, но какою же это
являлось профанациею «боевой» награды!
Другая «особенность военно-медицинской службы» заключалась в том, что между врачом и больным существовали самые противоестественные отношения. Врач
являлся «начальством», был обязан говорить больному «ты», в ответ слышать нелепые «так точно», «никак нет», «рад стараться». Врача окружала ненужная, бессмысленная атмосфера того почтительного, специфически военного трепета, которая так портит офицеров и заставляет их смотреть на
солдат, как на низшие существа.
Однажды под вечер к полковнику
явился старший по вагону № 4 и доложил, что один
солдат у них сильно напился пьян, бунтует, выбросил из вагона железную печку.