Неточные совпадения
Когда он, купив гроб,
платил деньги розовощекому, бритому купцу, который был более похож на чиновника, успешно проходящего службу и довольного собою, — в магазин, задыхаясь, вбежал
юноша с черной повязкой на щеке и, взмахнув соломенной шляпой, объявил...
— «Да неужто, — спрашивает
юноша, — и у них Христос?» — «Как же может быть иначе, — говорю ему, — ибо для всех слово, все создание и вся тварь, каждый листик устремляется к слову, Богу славу поет, Христу
плачет, себе неведомо, тайной жития своего безгрешного совершает сие.
А Калганов забежал в сени, сел в углу, нагнул голову, закрыл руками лицо и
заплакал, долго так сидел и
плакал, —
плакал, точно был еще маленький мальчик, а не двадцатилетний уже молодой человек. О, он поверил в виновность Мити почти вполне! «Что же это за люди, какие же после того могут быть люди!» — бессвязно восклицал он в горьком унынии, почти в отчаянии. Не хотелось даже и жить ему в ту минуту на свете. «Стоит ли, стоит ли!» — восклицал огорченный
юноша.
— На этой же бы неделе был у вас, чтобы
заплатить визит вам и вашему милому
юноше, — говорил любезно Александр Иванович, — но — увы! — еду в губернию к преосвященному владыке.
Юношей он прошел школу всех молодых набобов и в двадцать лет выглядел усталым, пресыщенным человеком, который собственным опытом убедился в «суете сует и всяческой суете» нашей общей юдоли
плача.
Сердце билось у бедного
юноши, щеки пылали, он готов был броситься на шею к Санину, готов был
заплакать или идти тотчас вместе с ним расколотить в пух и прах всех этих противных офицеров!
Юноша стыдливо опустил голову, не находя слов утешения для человека, который был вдвое старше его и —
плакал.
А не всем рекам такая слава.
Вот Стугна, худой имея нрав,
Разлилась близ устья величаво,
Все ручьи соседние пожрав.
И закрыла Днепр от Ростислава,
И погиб в пучине Ростислав.
Плачет мать над темною рекою,
Кличет сына-юношу во мгле,
И цветы поникли, и с тоскою
Приклонилось дерево к земле».
Басистов стиснул руку Рудина, и сердце честного
юноши забилось сильно в его растроганной груди. До самой станции говорил Рудин о достоинстве человека, о значении истинной свободы, — говорил горячо, благородно и правдиво, — и когда наступило мгновение разлуки, Басистов не выдержал, бросился ему на шею и зарыдал. У самого Рудина полились слезы; но он
плакал не о том, что расставался с Басистовым, и слезы его были самолюбивые слезы.
День ото дня больше и больше приходил двадцатилетний
юноша в умиление,
плакал горькими слезами, часто исповедовался, приобщался и, по наставлению духовника, решился совершенно изменить образ своей жизни.
— Нет, постой, — продолжал доктор. — Это не роман, а дело серьезное. Но если, друг мой Сашенька, взвесить, как ужасно пред совестью и пред честными людьми это ребячье легкомыслие, которое ничем нельзя оправдать и от которого теперь
плачут столько матерей и томятся столько
юношей, то…
Белый снег, покрывавший землю, точно потемнел от зависти при виде очаровательно белого личика Дуль-Дуля. А алые розы, которые белокурые красавицы девушки бросали под ноги молодому королю,
заплакали от зависти при виде нежных, алых уст красивого
юноши.
Магна так и сделала и благополучно вышла, но тотчас же, выйдя, стала сокрушаться: куда ей бежать, где скрыться, и что будет с бедным
юношей, когда завтра обман их откроют? Магистриан подвергнется истязаньям, как разрушитель заимодавного права; он, конечно, не имеет столько, чтобы
заплатить весь долг, за который отдана в кабалу Магна, и его навеки посадят в тюрьму и будут его мучить, а она все равно не может явиться к своим детям, потому что ей нечем выкупить их из кабалы.
— Ничего… Боже, какой вы еще
юноша… Вы не знаете даже, что часто женщина хохочет тогда, когда ей хочется
плакать… и наоборот.
Плачет мать Ростиславова
По
юноше князе Ростиславе.