Неточные совпадения
Он, конечно, пришел познакомиться с русскими, редкими гостями здесь, как и тот майор, адъютант губернатора, которого привел сегодня утром
доктор Ведерхед…» — «Проводник ваш по колонии, — сказал Вандик, — меня нанял ваш банкир, с двумя
экипажами и с осьмью лошадьми.
— «Что ж не выменял?» — «Не отдают; да не уйдет она от меня!» Эти шесть миль, которые мы ехали с
доктором, большею частью по побочным дорогам, были истинным истязанием, несмотря на живописные овраги и холмы: дорогу размыло дождем, так что по горам образовались глубокие рытвины, и
экипажи наши не катились, а перескакивали через них.
— Родственник! — отвечала отрывисто Домна Осиповна и, когда
доктор возвратился, поспешно прибавила тому: — У меня
экипаж есть, вы со мной и поедете.
В одном месте, где дорога спускалась по глинистому косогору, меня нагнал
экипаж Синицына, в котором ехал сам хозяин вместе с
доктором; за первой тройкой показалась вторая, нагруженная спавшими телами Безматерных и Карнаухова.
Послышался грохот подъехавшего
экипажа и голос Евстигнея, который говорил кому-то: «Пожалуйте сюда, вот в эту дверь!» Это были пеньковские
доктора.
— А, это вы? Очень рад! — обрадовался вошедший и стал искать в потемках руку
доктора, нашел ее и крепко стиснул в своих руках. — Очень… очень рад! Мы с вами знакомы!.. Я — Абогин… имел удовольствие видеть вас летом у Гнучева. Очень рад, что застал… Бога ради, не откажите поехать сейчас со мной… У меня опасно заболела жена… И
экипаж со мной…
В ожидании
экипажей Абогин и
доктор молчали. К первому уже вернулись и выражение сытости и тонкое изящество. Он шагал по гостиной, изящно встряхивал головой и, очевидно, что-то замышлял. Гнев его еще не остыл, но он старался показывать вид, что не замечает своего врага…
Доктор же стоял, держался одной рукой о край стола и глядел на Абогина с тем глубоким, несколько циничным и некрасивым презрением, с каким умеют глядеть только горе и бездолье, когда видят перед собой сытость и изящество.
Доктор и Ашанин решили прокатиться и сели в одну из колясок, стоявших у ворот гостиницы.
Экипаж быстро поехал по аллеям, освещенным газовыми фонарями.
Несколько колясок дожидалось русских офицеров. На козлах одной из них восседал с сигарой во рту и капитан Куттер. Он кивнул головой своим вчерашним седокам и, когда они подошли к нему, чтобы сесть в его
экипаж, протянул руку и крепко пожал руки Володи и
доктора.
А теперь он — ну, не глупо ли? — молодой, блестящий
доктор, живет барином, в чертовски большом доме, ездит на паре, как бы в «пику» Приклонским, которые ходят пешком и долго торгуются при найме
экипажа.
Но что за мука! Надевши сюртук,
доктор опять ложится. Нелли поднимает его и тащит в переднюю… В передней долгая, мучительная возня с калошами, шубой… Пропала шапка… Но вот, наконец, Нелли сидит в
экипаже. Возле нее
доктор. Теперь остается только проехать сорок верст, и у ее мужа будет медицинская помощь. Над землей висит тьма: зги не видно… Дует холодный зимний ветер. Под колесами мерзлые кочки. Кучер то и дело останавливается и раздумывает, какой дорогой ехать…
И Васильеву полегчало. Когда он выходил от
доктора, ему уже было совестно, шум
экипажей не казался раздражительным и тяжесть под сердцем становилась всё легче и легче, точно таяла. В руках у него было два рецепта: на одном был бромистый калий, на другом морфий… Всё это принимал он и раньше!
На другой день рано утром, с первым отходящим поездом, Савин со своими секундантами и
доктором Гуараном выехали в Ментон. Приехав туда, они взяли
экипаж и поехали к назначенному месту.
Следователь говорил и — то пожимал плечами, то хватал себя за голову. Он то садился в
экипаж, то шел пешком. Новая мысль, сообщенная ему
доктором, казалось, ошеломила его, отравила; он растерялся, ослабел душой и телом, и когда вернулись в город, простился с
доктором, отказавшись от обеда, хотя еще накануне дал слово
доктору пообедать с ним вместе.
«Жаль, что мы не убили его, когда он, больной, ехал с
доктором Левенмаулем», — говорили некоторые паны, сделавшие на его
экипаж ночное нападение.
Пьер вышел из
экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему
доктор, было видно поле сражения.
Проезжая с Кавказа в Петербург, князь однажды почувствовал себя в дороге нездоровым и позвал
доктора. Было это, если я не ошибаюсь, кажется, в Темир-Хан-Шуре.
Доктор осмотрел больного и нашел, что опасного в его состоянии ничего нет, а что он просто утомился и ему необходимо отдохнуть один день без дорожной качки и тряски в
экипаже.