Неточные совпадения
— Через несколько минут ваша комната будет готова принять вас, — воскликнул он с торжественностию, — Аркадий… Николаич? так, кажется, вы изволите величаться? А вот вам и прислуга, — прибавил он, указывая на вошедшего с ним коротко остриженного мальчика в синем, на локтях прорванном, кафтане и в
чужих сапогах. — Зовут его Федькой. Опять-таки повторяю, хоть
сын и запрещает, не взыщите. Впрочем, трубку набивать он умеет. Ведь вы курите?
— Какой же ты, сукинов
сын, преступник, — яростно шептал он. — Ты же — дурак и… и ты во сне живешь, ты — добрейший человек, ведь вот ты что! Воображаешь ты, дурья башка! Паяц ты, актеришка и самозванец, а не преступник! Не Р-рокамболь, врешь! Тебе, сукинов
сын, до Рокамболя, как петуху до орла. И виновен ты в присвоении
чужого звания, а не в краже со взломом, дур-рак!
Отец его, провинциальный подьячий старого времени, назначал было
сыну в наследство искусство и опытность хождения по
чужим делам и свое ловко пройденное поприще служения в присутственном месте; но судьба распорядилась иначе. Отец, учившийся сам когда-то по-русски на медные деньги, не хотел, чтоб
сын его отставал от времени, и пожелал поучить чему-нибудь, кроме мудреной науки хождения по делам. Он года три посылал его к священнику учиться по-латыни.
У него был свой
сын, Андрей, почти одних лет с Обломовым, да еще отдали ему одного мальчика, который почти никогда не учился, а больше страдал золотухой, все детство проходил постоянно с завязанными глазами или ушами да плакал все втихомолку о том, что живет не у бабушки, а в
чужом доме, среди злодеев, что вот его и приласкать-то некому, и никто любимого пирожка не испечет ему.
Между тем около собралась кучка любопытных соседей посмотреть, с разинутыми ртами, как управляющий отпустит
сына на
чужую сторону.
— Это еще хуже, папа:
сын бросит своего ребенка в
чужую семью и этим подвергает его и его мать всей тяжести ответственности… Дочь, по крайней мере, уже своим позором выкупает часть собственной виды; а сколько она должна перенести чисто физических страданий, сколько забот и трудов, пока ребенок подрастет!.. Почему родители выгонят родную дочь из своего дома, а
сына простят?
В противном случае, если не докажет отец, — конец тотчас же этой семье: он не отец ему, а
сын получает свободу и право впредь считать отца своего за
чужого себе и даже врагом своим.
— Где ты мог это слышать? Нет, вы, господа Карамазовы, каких-то великих и древних дворян из себя корчите, тогда как отец твой бегал шутом по
чужим столам да при милости на кухне числился. Положим, я только поповский
сын и тля пред вами, дворянами, но не оскорбляйте же меня так весело и беспутно. У меня тоже честь есть, Алексей Федорович. Я Грушеньке не могу быть родней, публичной девке, прошу понять-с!
Сорок лет спустя я видел то же общество, толпившееся около кафедры одной из аудиторий Московского университета; дочери дам в
чужих каменьях,
сыновья людей, не смевших сесть, с страстным сочувствием следили за энергической, глубокой речью Грановского, отвечая взрывами рукоплесканий на каждое слово, глубоко потрясавшее сердца смелостью и благородством.
Вернувшись домой, Галактион почувствовал себя
чужим в стенах, которые сам строил. О себе и о жене он не беспокоился, а вот что будет с детишками? У него даже сердце защемило при мысли о детях. Он больше других любил первую дочь Милочку, а старший
сын был баловнем матери и дедушки. Младшая Катя росла как-то сама по себе, и никто не обращал на нее внимания.
— Люди-то добрые, а
чужие денежки зубасты, милый
сын… Не по себе дерево гнешь.
Галактион провел целый день у отца. Все время шел деловой разговор. Михей Зотыч не выдал себя ни одним словом, что знает что-нибудь про
сына. Может быть, тут был свой расчет, может быть, нежелание вмешиваться в
чужие семейные дела, но Галактиону отец показался немного тронутым человеком. Он помешался на своих мельницах и больше ничего знать не хотел.
— Это винт! — кричал генерал. — Он сверлит мою душу и сердце! Он хочет, чтоб я атеизму поверил! Знай, молокосос, что еще ты не родился, а я уже был осыпан почестями; а ты только завистливый червь, перерванный надвое, с кашлем… и умирающий от злобы и от неверия… И зачем тебя Гаврила перевел сюда? Все на меня, от
чужих до родного
сына!
Но дом Марьи Дмитриевны не поступил в
чужие руки, не вышел из ее рода, гнездо не разорилось: Леночка, превратившаяся в стройную, красивую девушку, и ее жених — белокурый гусарский офицер,
сын Марьи Дмитриевны, только что женившийся в Петербурге и вместе с молодой женой приехавший на весну в О…, сестра его жены, шестнадцатилетняя институтка с алыми щеками и ясными глазками, Шурочка, тоже выросшая и похорошевшая, — вот какая молодежь оглашала смехом и говором стены калитинского дома.
Отчего думаешь, что вид Лицея навел на меня грусть? Напротив, с отрадным чувством гляжу на него. Видно, когда писал тебе, высказалось что-нибудь не так. Отъезд нашего doyen d'âge не мог нас слишком взволновать: он больше или меньше везде как
чужой. И в Нарве как-то плохо идет. Я это предвидел — и
сын его Михайло мне не раз это писал.
— Это запрещено законом! когда ж это было запрещено законом? Знаем мы вас, законников. Небось, своего
сына ты бы так упрятал, что никто бы его и не нашел, а к
чужим так ты законы подбираешь, — ворчала Варвара Ивановна, возвращаясь домой с самым растерзанным и замирающим сердцем.
— Хорошая она девушка, — неопределенно проговорила мать, думая о том, что сообщил ей Егор. Ей было обидно услышать это не от
сына, а от
чужого человека, и она плотно поджала губы, низко опустив брови.
Но она боялась помешать себе любоваться
сыном, который вдруг открылся перед нею таким умным… хотя немного
чужим для нее.
— Его воспитывает сознательный враг тех людей, которые мне близки, которых я считаю лучшими людьми земли.
Сын может вырасти врагом моим. Со мною жить ему нельзя, я живу под
чужим именем. Восемь лет не видела я его, — это много — восемь лет!
Три дня у нее дрожало сердце, замирая каждый раз, как она вспоминала, что в дом придут какие-то
чужие люди, страшные. Это они указали
сыну дорогу, по которой он идет…
Дома — мать с пьяницей-отцом, с полуидиотом-сыном и с четырьмя малолетними девчонками; землю у них насильно и несправедливо отобрал мир; все ютятся где-то в выморочной избе из милости того же мира; старшие работают у
чужих людей, младшие ходят побираться.
— Сколько я себя ни помню, — продолжал он, обращаясь больше к Настеньке, — я живу на
чужих хлебах, у благодетеля (на последнем слове Калинович сделал ударение), у благодетеля, — повторил он с гримасою, — который разорил моего отца, и когда тот умер с горя, так он, по великодушию своему, призрел меня, сироту, а в сущности приставил пестуном к своим двум
сыновьям, болванам, каких когда-либо свет создавал.
— Но у тебя
сын есть, сколько я помню! — добиралась далее Катрин. — Он у тебя на
чужой стороне живет?
— Уж коли ты хочешь все знать, так я могу и ответ дать. Жила я тут, покуда
сын Павел был жив; умер он — я и уезжаю. А что касается до сундуков, так Улитка давно за мной по твоему приказанью следит. А по мне, лучше прямо сказать матери, что она в подозрении состоит, нежели, как змея, из-за
чужой спины на нее шипеть.
— Ты думаешь — легко мне? Родила детей, нянчила, на ноги ставила — для чего? Вот — живу кухаркой у них, сладко это мне? Привел
сын чужую бабу и променял на нее свою кровь — хорошо это? Ну?
Он был теперь уверен, что это лозищанский барчук и что толки были правдивы; он, значит, действительно спустил все отцовское наследие и теперь несет участь блудного
сына на
чужой стороне.
Своего
сына, известно, когда постегаешь, — что ж делать, коли заслужит, а чужим-то мальчикам под рубашки заглядывать как будто бы оно для вас и лишнее дело будет.
— Маменька! — вскричал дядя в совершенном отчаянии. — Вы сведете меня с ума!.. Вы не свои, вы
чужие речи переговариваете, маменька! Я, наконец, столбом, тумбой, фонарем делаюсь, а не вашим
сыном!
Давно собирался я оставить ваш дом, но моя слабость мешала мне, — мешала мне любовь к вашему
сыну; если б я не бежал теперь, я никогда бы не сумел исполнить этот долг, возлагаемый на меня честью. Вы знаете мои правила: я не мог уж и потому остаться, что считаю унизительным даром есть
чужой хлеб и, не трудясь, брать ваши деньги на удовлетворение своих нужд. Итак, вы видите, что мне следовало оставить ваш дом. Расстанемся друзьями и не будем более говорить об этом.
Скажу вкратце, что после опыта любви, на который потратилось много жизни, и после нескольких векселей, на которые потратилось довольно много состояния, он уехал в
чужие края — искать рассеянья, искать впечатлений, занятий и проч., а его мать, слабая и состарившаяся не по летам, поехала в Белое Поле поправлять бреши, сделанные векселями, да уплачивать годовыми заботами своими минутные увлечения
сына, да копить новые деньги, чтоб Володя на
чужой стороне ни в чем не нуждался.
— Чтой-то, милушка, какой ты скупой стал! — мягко упрекала
сына Татьяна Власьевна. — Ведь Маркушка не
чужой нам, можно его успокоить… Да и недолго он натянет: доживет не доживет до полой воды!
— Пошто же не рука, Гордей Евстратыч? Люди хорошие, обстоятельные, и семья — один
сын на руках. Да и то сказать, какие женихи по нашим местам; а отдать девку на чужую-то сторону жаль будет. Не ошибиться бы, Гордей Евстратыч. Я давно уже об этом думала…
Гришка помыкал Ваней, как будто сам был любимый хозяйский
сын, а тот —
чужой сирота, Христа ради проживавший в доме.
Одинокая старушка еще более сиротела, отпуская
сына в
чужие края; князю тоже было жалко покинуть мать, и он уговорил ее ехать вместе в Париж.
— Уж я обо всем с домашними условился: мундир его припрячем подале, и если чего дойдет, так я назову его моим
сыном. Сосед мой, золотых дел мастер, Франц Иваныч, стал было мне отсоветывать и говорил, что мы этак беду наживем; что если французы дознаются, что мы скрываем у себя под
чужим именем русского офицера, то, пожалуй, расстреляют нас как шпионов; но не только я, да и старуха моя слышать об этом не хочет. Что будет, то и будет, а благодетеля нашего не выдадим.
Васса. Не веришь, а ругаешься. Ничего, ругай. Ругаешься ты потому, что не понимаешь. Ты подумай, что ты можешь дать
сыну? Я тебя знаю, ты — упрямая. Ты от своей… мечты-затеи не отступишься. Тебе революцию снова раздувать надо. Мне — надо хозяйство укреплять. Тебя будут гонять по тюрьмам, по ссылкам. А мальчик будет жить у
чужих людей, в
чужой стороне — сиротой. Рашель, помирись — не дам тебе
сына, не дам!
Такие же глаза были и у Саши, а смуглостью своей он удивлял даже и мать: лицо еще терпимо, а начнет менять рубашку — смотреть смешно и странно, точно и не
сын, а совсем
чужой и далекий человек.
Он нередко встречал в доме брата Попову с дочерью, всё такую же красивую, печально спокойную и
чужую ему. Она говорила с ним мало и так, как, бывало, он говорил с Ильей, когда думал, что напрасно обидел
сына. Она его стесняла. В тихие минуты образ Поповой вставал пред ним, но не возбуждал ничего, кроме удивления; вот, человек нравится, о нём думаешь, но — нельзя понять, зачем он тебе нужен, и говорить с ним так же невозможно, как с глухонемым.
Сын пошёл к двери, склонив голову набок, неся её, как
чужую, а отец, глядя на него, утешал себя...
— Тысячи женщин до тебя, о моя прекрасная, задавали своим милым этот вопрос, и сотни веков после тебя они будут спрашивать об этом своих милых. Три вещи есть в мире, непонятные для меня, и четвертую я не постигаю: путь орла в небе, змеи на скале, корабля среди моря и путь мужчины к сердцу женщины. Это не моя мудрость, Суламифь, это слова Агура,
сына Иакеева, слышанные от него учениками. Но почтим и
чужую мудрость.
— Нет… это настоящий его
сын. Впрочем, я, ты знаешь, в
чужие дела не вмешиваюсь и не люблю расспрашивать. Я не любопытен.
Старший
сын Анисим приезжал домой очень редко, только в большие праздники, но зато часто присылал с земляками гостинцы и письма, написанные чьим-то
чужим почерком, очень красивым, всякий раз на листе писчей бумаги в виде прошения. Письма были полны выражений, каких Анисим никогда не употреблял в разговоре: «Любезные папаша и мамаша, посылаю вам фунт цветочного чаю для удовлетворения вашей физической потребности».
Цыплунова. Напрасно. Вы услуживайте чем-нибудь другим, а меня уж оставьте в покое. Мне не до
чужих, я, на
сына глядя, измучилась.
Бригадир. Дурачина, дурачина! Что ты ни скажешь, так все врешь, как лошадь. Ну кстати ли отцу с
сыном считаться в дворянстве? Да хотя бы ты мне и
чужой был, так тебе забывать того по крайней мере не надобно, что я от армии бригадир.
В заговоре как бы растут и расправляются какие-то крылья, от него веет широким и туманным полем, дремучим лесом и тем богатым домом, из которого ушел
сын на
чужую сторону.
— А тебе, собачий
сын, надо в
чужие двери нос совать? — ответил парубок из тени. — Так вот погоди, я и тебя поцелую дрючком по ногам. Будешь вперед знать, как людям делать помеху.
—
Сыновья, друг сердечный, старший, волей божьею на Низу холеркой помер, а другого больно уж любил да ласкал, в чужи люди не пускал, думал, в старые наши годы будут от него подмоги, а выходит, видно, так, что человек на батькиных с маткой пирогах хуже растет, чем на
чужих кулаках — да!
То в них плачет мать по
сыне или невеста по жениху; то молодая жена жалуется на суровость мужа и злость свекрови; то добрый молодец на
чужой дальней стороне тоскует по родине, в разлуке со всеми милыми его сердцу; то бедняк, убитый своим горем, сокрушается, что ничего не имеет и живет в презрении.
— Отчего же, — говорю, — не скажете: разве я вам какой
чужой, а не вместо
сына?
«Павел Иваныч и Степан ждут всё, что между людьми образуется связь и все друг другу близки будут, — нельзя в это верить, нет! Если у
сына с отцом — у людей одной крови — связи нет и живут они без жалости друг ко другу — чего ждать между
чужими? Дети не считаются за людей и сами отцов нисколько не уважают — это везде! Значит — положено это навсегда, если даже между отцами-детьми нет связи».