Неточные совпадения
—
Богатство тоже к рукам, Илья Фирсыч, — заметил Луковников, подсаживаясь к столу. — И голова к месту, и деньги к рукам… Да и считать в
чужих карманах легче, чем в своем.
Я все знаю, и свои грехи, и
чужие, и как папенька
богатство наше нажил; я знаю все.
— Ну, это богатство-то, брат, тоже
чужое считать трудно, — заметил ему с неудовольствием обойщик.
И вдруг приходит случайно минута, в которую душа его невольным порывом открывается наружу, и вы видите в ней такое
богатство, чувство, сердце, такое яркое пониманье и собственного и
чужого страдания, что у вас как бы глаза открываются, и в первую минуту даже не верится тому, что вы сами увидели и услышали.
Рабочий нашего времени, если бы даже работа его и была много легче работы древнего раба, если бы он даже добился восьмичасового дня и платы трех долларов за день, не перестанет страдать, потому что, работая вещи, которыми он не будет пользоваться, работая не для себя по своей охоте, а по нужде, для прихоти вообще роскошествующих и праздных людей и, в частности, для наживы одного богача, владетеля фабрики или завода, он знает, что всё это происходит в мире, в котором признается не только научное положение о том, что только работа есть
богатство, что пользование
чужими трудами есть несправедливость, незаконность, казнимая законами, но в мире, в котором исповедуется учение Христа, по которому мы все братья и достоинство и заслуга человека только в служении ближнему, а не в пользовании им.
И если теперь уже есть правители, не решающиеся ничего предпринимать сами своей властью и старающиеся быть как можно более похожими не на монархов, а на самых простых смертных, и высказывающие готовность отказаться от своих прерогатив и стать первыми гражданами своей республики; и если есть уже такие военные, которые понимают всё зло и грех войны и не желают стрелять ни в людей
чужого, ни своего народа; и такие судьи и прокуроры, которые не хотят обвинять и приговаривать преступников; и такие духовные, которые отказываются от своей лжи; и такие мытари, которые стараются как можно меньше исполнять то, что они призваны делать; и такие богатые люди, которые отказываются от своих
богатств, — то неизбежно сделается то же самое и с другими правительствами, другими военными, другими судейскими, духовными, мытарями и богачами.
Набитые полуслепыми людьми, которые равнодушно верят всему, что не тревожит, не мешает им жить в привычном, грязном, зазорном покое, — распластались, развалились эти
чужие друг другу города по великой земле, точно груды кирпича, брёвен и досок, заготовленных кем-то, кто хотел возвести сказочно огромное здание, но тот, кто заготовил всё это
богатство, — пропал, исчез, и весь дорогой материал тоже пропадает без строителя и хозяина, медленно сгнивая под зимними снегами и дождями осени.
Феона. Что, матушка, в нем завистного! В этом богатстве-то
чужих слез больно много, вот они и отзываются — до седьмого колена, говорят.
Старшая дочь Елена, широколицая, широкобёдрая баба, избалованная
богатством и пьяницей мужем, была совершенно
чужим человеком; она изредка приезжала навестить родителей, пышно одетая, со множеством колец на пальцах. Позванивая золотыми цепочками, брелоками, глядя сытыми глазами в золотой лорнет, она говорила усталым голосом...
— Да. Прогнал я его. Вскочил он на
чужого коня, поскакал, а — куда? Конечно, не всякий может, как он, отказаться от
богатства и жить неведомо как…
Ночевать с таким денежным
богатством в
чужом доме тетушке казалось очень небезопасным, и она решилась послушаться совета наших верных слуг.
Придет время, и скоро, когда люди перестанут верить в то, что
богатство дает счастье, и поймут, наконец, ту простую правду, что, наживая и удерживая
богатство, они не улучшают, а ухудшают не только
чужую, но и свою жизнь.
Я понял, что мысли мои не стоят гроша медного и что до встречи с Кисочкой я еще не начинал мыслить и даже понятия не имел о том, что значит серьезная мысль; теперь, настрадавшись, я понял, что у меня не было ни убеждений, ни определенного нравственного кодекса, ни сердца, ни рассудка; всё умственное и нравственное
богатство мое состояло из специальных знаний, обрывков, ненужных воспоминаний,
чужих мыслей — и только, а психические движения мои были несложны, просты и азбучны, как у якута…
— Такое дело, что можешь бросить свое шатание по
чужим углам, заживешь домком в сытости, в довольстве, даже в
богатстве…
— Не хорошо быть богатым, но еще хуже хранить
чужое, быть может, миллионное
богатство, — говаривал он впоследствии, рассказывая об этом.
— Уедем, Мира, отсюда! Уедем сейчас обратно к отцу! Умчимся в родное наше королевство! Что тебе
чужой народ, Мира! Не хочет он подчиняться поставленным тобою сановникам, так уйди от него. У нашего царя-батюшки достаточно
богатства, достаточно дворцов, и там ты так же весело жить будешь, как и здесь.
Главное
богатство крестьянина в том, что зарабатывают он и его домашние, зарабатывают ли они это на наемной земле, или работая на помещика, или живя у
чужих людей, или промыслами.
— Ты права; голубка, витающая в душе твоей, могла бы одолеть моего змея, если бы дело шло только о нашем
богатстве, но я погубил тоже и много
чужого. Этого не простят мне.