Неточные совпадения
И снова, преданный безделью,
Томясь душевной пустотой,
Уселся он — с похвальной целью
Себе присвоить ум
чужой;
Отрядом книг уставил полку,
Читал,
читал, а всё без толку:
Там скука, там обман иль бред;
В том совести, в том смысла нет;
На всех различные вериги;
И устарела старина,
И старым бредит новизна.
Как женщин, он оставил книги,
И полку, с пыльной их семьей,
Задернул траурной тафтой.
Я знаю: дам хотят заставить
Читать по-русски. Право, страх!
Могу ли их себе представить
С «Благонамеренным» в руках!
Я шлюсь на вас, мои поэты;
Не правда ль: милые предметы,
Которым, за свои грехи,
Писали втайне вы стихи,
Которым сердце посвящали,
Не все ли, русским языком
Владея слабо и с трудом,
Его так мило искажали,
И в их устах язык
чужойНе обратился ли в родной?
Посмотрев, как хлопотливо порхают в придорожном кустарнике овсянки, он в сотый раз подумал: с детства, дома и в школе, потом — в университете его начиняли массой ненужных, обременительных знаний, идей, потом он
прочитал множество книг и вот не может найти себя в паутине насильно воспринятого
чужого…
Когда она, кончив
читать, бросила книгу на кушетку и дрожащей рукою налила себе еще ликера, Самгин, потирая лоб, оглянулся вокруг, как человек, только что проснувшийся. Он с удивлением почувствовал, что мог бы еще долго слушать звучные, но мало понятные стихи на
чужом языке.
Странно и обидно было видеть, как
чужой человек в мундире удобно сел на кресло к столу, как он выдвигает ящики, небрежно вытаскивает бумаги и
читает их, поднося близко к тяжелому носу, тоже удобно сидевшему в густой и, должно быть, очень теплой бороде.
— Нет, — сказал Самгин. Рассказ он
читал, но не одобрил и потому не хотел говорить о нем. Меньше всего Иноков был похож на писателя; в широком и как будто
чужом пальто, в белой фуражке, с бородою, которая неузнаваемо изменила грубое его лицо, он был похож на разбогатевшего мужика. Говорил он шумно, оживленно и, кажется, был нетрезв.
— Странная привычка —
читать, — заговорила Лидия. — Все равно как жить на
чужой счет. И все друг друга спрашивают:
читал,
читала,
читали?
Только когда он углубится в длинные разговоры с Райским или слушает лекцию о древней и
чужой жизни,
читает старца-классика, — тогда только появлялась вдруг у него жизнь в глазах, и глаза эти бывали умны, оживленны.
— Вот видите: мне хочется пройти с Марфенькой практически историю литературы и искусства. Не пугайтесь, — поспешил он прибавить, заметив, что у ней на лице показался какой-то туман, — курс весь будет состоять в чтении и разговорах… Мы будем
читать все, старое и новое, свое и
чужое, — передавать друг другу впечатления, спорить… Это займет меня, может быть, и вас. Вы любите искусство?
Нас попросили отдохнуть и выпить чашку чаю в ожидании, пока будет готов обед. Ну, слава Богу! мы среди живых людей: здесь едят. Японский обед! С какой жадностью
читал я, бывало, описание
чужих обедов, то есть
чужих народов, вникал во все мелочи, говорил, помните, и вам, как бы желал пообедать у китайцев, у японцев! И вот и эта мечта моя исполнилась. Я pique-assiette [блюдолиз, прихлебатель — фр.] от Лондона до Едо. Что будет, как подадут, как сядут — все это занимало нас.
Привалов не верил своим ушам, но,
прочитав копию половодовского отчета, должен был убедиться в печальной истине. Можно было только удивляться безумной смелости, с какой Половодов запустил свою лапу в
чужое добро. Теперь Привалов и сам верил, что дни Половодова окончательно сочтены; оставалось только воспользоваться этими обстоятельствами.
— Я сейчас, — продолжает, — от жены. Понимаете ли вы, что такое жена? Детки, когда я уходил, прокричали мне: «Прощайте, папа, приходите скорее с нами „Детское чтение“
читать». Нет, вы этого не понимаете!
Чужая беда не дает ума.
Уходит наконец от них, не выдержав сам муки сердца своего, бросается на одр свой и плачет; утирает потом лицо свое и выходит сияющ и светел и возвещает им: «Братья, я Иосиф, брат ваш!» Пусть
прочтет он далее о том, как обрадовался старец Иаков, узнав, что жив еще его милый мальчик, и потянулся в Египет, бросив даже Отчизну, и умер в
чужой земле, изрекши на веки веков в завещании своем величайшее слово, вмещавшееся таинственно в кротком и боязливом сердце его во всю его жизнь, о том, что от рода его, от Иуды, выйдет великое чаяние мира, примиритель и спаситель его!
— Боже мой, у меня глаза болят, я не всегда могу
читать письма, адресованные ко мне, а вы заставляете
чужие письма
читать.
Наташа даже плакала с досады, ссорилась со мной, попрекала меня, что
чужие прочтут мой роман раньше, чем она…
И все расходились смущенные, подавленные, избегая глядеть друг на друга. Каждый боялся
прочесть в
чужих глазах свой собственный ужас, свою рабскую, виноватую тоску, — ужас и тоску маленьких, злых и грязных животных, темный разум которых вдруг осветился ярким человеческим сознанием.
— Ну еще же бы нет! Первым делом. То самое, в котором ты уведомлял, что она тебя эксплуатирует, завидуя твоему таланту, ну и там об «
чужих грехах». Ну, брат, кстати, какое, однако, у тебя самолюбие! Я так хохотал. Вообще твои письма прескучные; у тебя ужасный слог. Я их часто совсем не
читал, а одно так и теперь валяется у меня нераспечатанным; я тебе завтра пришлю. Но это, это последнее твое письмо — это верх совершенства! Как я хохотал, как хохотал!
— Все. То есть, конечно, где же их
прочитать? Фу, сколько ты исписал бумаги, я думаю, там более двух тысяч писем… А знаешь, старик, я думаю, у вас было одно мгновение, когда она готова была бы за тебя выйти? Глупейшим ты образом упустил! Я, конечно, говорю с твоей точки зрения, но все-таки ж лучше, чем теперь, когда чуть не сосватали на «
чужих грехах», как шута для потехи, за деньги.
Я придирался к словам,
читал между строчками, старался находить таинственный смысл, намеки на прежнее; отыскивал следы того, что прежде, в мое время, волновало людей, и как грустно мне было теперь на деле сознать, до какой степени я был
чужой в новой жизни, стал ломтем отрезанным.
Прочитал Кожемякин это место, потихоньку вздохнул и, поправляя очки, подумал о себе, как о
чужом...
Остаток вечера я просидел за книгой, уступая время от времени нашествию мыслей, после чего забывал, что
читаю. Я заснул поздно. Эта первая ночь на судне прошла хорошо. Изредка просыпаясь, чтобы повернуться на другой бок или поправить подушки, я чувствовал едва заметное покачивание своего жилища и засыпал опять, думая о
чужом, новом, неясном.
И в самом деле, он как-то потерялся… стал
читать одни медицинские книги, видимо, опускался, становился озлобленным, капризным,
чужим всему и ко всему охладевшим…
— Пока она ничего не знает… Я ей который день
читаю о зверствах. Знаешь, нужно подготовить постепенно. Только, кажется, она не из тех, которые способны признавать
чужие горести. Она эгоистка, как ты и как все вы. Она, во всяком случае, не понимает моего настроения, а настроение — все.
Шалимов. И я не понимаю… но чувствую. Иду по улице и вижу каких-то людей… У них совершенно особенные физиономии… и глаза… Смотрю я на них и чувствую: не будут они меня
читать… не интересно им это… А зимой
читал я на одном вечере и тоже… вижу — смотрит на меня множество глаз, внимательно, с любопытством смотрят, но это
чужие мне люди, не любят они меня. Не нужен я им… как латинский язык… Стар я для них… и все мои мысли — стары… И я не понимаю, кто они? Кого они любят? Чего им надо?
Двадцать пять лет он пережевывает
чужие мысли о реализме, натурализме и всяком другом вздоре; двадцать пять лет
читает и пишет о том, что умным давно уже известно, а для глупых неинтересно: значит, двадцать пять лет переливает из пустого в порожнее.
Возвратясь в Ниццу, Вера Сергеевна со скуки вспомнила об этом знакомстве и как-то послала просить Долинского побывать у них когда-нибудь запросто. Нестор Игнатьевич на другой же день пошел к Онучиным. В пять месяцев это был его первый выход в
чужой дом. В эти пять месяцев он один никуда не выходил, кроме кофейни, в которой он изредка
читал газеты, и то Дорушка обыкновенно ждала его где-нибудь или на бульваре, или тут же в кафе.
— Кто ж виноват, если ты не
читал в ней ни особенных замечаний, ни наставлений, например, как обращаться с русскими дамами… А! вот несколько слов о Москве… Ого!.. вот что! Ну, видно, мои друзья французы не отстанут никогда от старой привычки мешаться в
чужие дела. Послушай: Enfin Moscou renaît de sa cendre, grâce aux Français qui pré sident à sa reconstruction [Наконец Москва возрождается из пепла благодаря французам, которые руководят ее восстановлением (франц.)].
Все, что я
читал прежде, все, что узнавал с такой наивной радостью, все свои и
чужие материалистические мысли о мире, о людях, о себе самом, все это проходило через освещенную полосу, и по мере того, как мысли и образы приходили, вспыхивали и уступали место другим, — я чувствовал, что из-за них подымается все яснее, выступает все ближе то серое, ужасно безжизненное или ужасно живое, что лежало в глубине всех моих представлений и чего я так боялся.
Платон. Позвольте, позвольте! Что я вам скажу… вы, может, не знаете… Да ведь это неблагородно, это довольно даже низко, Амос Панфилыч,
чужие письма
читать.
Платон. Что ж, деритесь! Все это вы можете, и драться, и
чужие письма
читать; но при всем том мне вас жалко, очень мне вас жалко, да-с.
— Я вас знаю?.. кто вас знает?
Чужая душа — темный лес, а товар лицом показывается. Я знаю, что вы
читаете немецкие стихи с большим чувством и даже со слезами на глазах; я знаю, что на стенах своей квартиры вы развесили разные географические карты; я знаю, что вы содержите свою персону в опрятности; это я знаю… а больше я ничего не знаю…
Степушку никогда бы не решились они отправить на службу, отдать в
чужие руки; Левушку, напротив, родители не жалели, и как только он кончил курс своего воспитания, то есть научился
читать по-русски и писать вопреки всем правилам орфографии, его отправили в Петербург.
Живет здесь малая кучка интеллигентов, но все они вскоре по прибытии в город поразительно бистро опускаются, много пьют, играют в карты, не отходя от тола по двое суток, сплетничают, живут с
чужими женами и с горничными, ничего не
читают и ничем не интересуются.
Дашутка поворочалась немного и опять заснула. Матвей сидел еще долго — ему не хотелось спать — и, кончив последнюю страницу, достал из сундука карандаш и написал на книге: «Сию книгу
читал я, Матвей Терехов, и нахожу ее из всех читанных мною книг самою лутшею, в чем и приношу мою признательность унтер-офицеру жандармского управления железных дорог Кузьме Николаеву Жукову, как владельцу оной бесценной книгы». Делать подобные надписи на
чужих книгах он считал долгом вежливости.
…Мы все
читали ваши стихи в “Северных Записках”… Это была такая радость. Когда видишь новое имя, думаешь: еще стихи, вообще стихи, устное изложение чувств. И большею частью —
чужих. Или слова —
чужие. А тут сразу, с первой строки — свое, сила. “Я знаю правду! Все прежние правды — прочь!”… И это мы почувствовали — все.
— Я
читал ваши прекрасные стихи (Державин был плохой судья и
чужих и своих стихов), наслышался, что вы мастерски декламируете, и нетерпеливо хотел с вами познакомиться».
— Не знаешь разве, что слóва об Евстафии не то что при
чужих, при своих
читать не подобает?.. Сколько раз говорила я тебе, каких статей на трапезе не
читать? — началила Манефа Аркадию.
Перед тем, как говорить, они приходят в восторг неописанный, а потом
читают в душе каждого, узнают
чужие мысли и поступки, как бы скрытно они ни были сделаны, и тогда начинают обличать и пророчествовать…
—
Прочтите. — Я не желаю быть поверенной
чужого чувства.
Я страшно смутилась. Мама, отлично знавшая языки, занималась со мною очень усердно, и я хорошо
читала по-французски, но я взволновалась, боясь быть осмеянной этими
чужими девочками. Черные глаза Нины молча ободрили меня. Я
прочла смущенно и сдержанно, но тем не менее толково. Француз кивнул мне ласково и обратился к Нине шутливо...
Ровно двадцать пять лет он жует
чужие мысли о реализме, тенденции и всяком другом вздоре; двадцать пять лет
читает и пишет о том, что умным давно уже известно, а для глупых неинтересно, значит, ровно двадцать пять лет переливает из пустого в порожнее.
Вообще, словесные науки стояли от нас в стороне. Посещать
чужие лекции считалось неловким, да никто из профессоров и не привлекал. Самый речистый и интересный был все-таки Иванов, который
читал нам обязательныйпредмет, и целых два года. Ему многие, и не словесники, обязаны порядочными сведениями по историографии. Он
прочел нам целый курс „пропедевтики“ с критическим разбором неписьменных и письменных источников.
— Ты западник! Разве ты понимаешь? Вот то-то и жаль, что вы, ученые,
чужое выучили, а своего знать не хотите! Вы презираете, чуждаетесь! А я
читал и согласен: интеллигенция протухла, а ежели в ком еще можно искать идеалов, так только вот в них, вот в этих лодырях… Взять хоть бы Фильку…
— Скажите, пожалуйста: вы вот видите, по палатам ходит совсем
чужой человек. А вы на это даже не обращаете внимания и продолжаете
читать газету. Может быть, я сумасшедший?
«Что пишет она в этом письме?» — думала Мариула, неся его к Волынскому. Как дорого заплатила бы, чтоб знать его содержание! Но смеет ли нарушить тайну дочери, поручив другому
прочесть его? Нет, никогда не допустит она, чтобы
чужие уста
читали стыд Мариорицы, чтобы они растворились для коварной усмешки над нею!
Чужие письма
читать вообще не рекомендуется, хотя, впрочем, польза ближнего и предполагает это прочтение.
Там, в комиссариате, он
прочел Савину приказ королевского прокурора об его аресте вследствие обвинения его в проживании под
чужим именем, преступлении, за которое по закону Бельгии виновные подвергаются заключению в тюрьме до трех месяцев.
— Вас обвиняют в проживании под
чужим именем и в оскорблении действием и словами полицейского комиссара и агенток полиции при вашем аресте, — сказал он,
прочитав присланный комиссаром протокол. — Признаете ли вы себя виновным?
Во Франции, Италии и других странах, где его хорошо знали, где все
читали о его двух бегствах и вообще обо всем случившемся с ним, было, конечно, опаснее жить, чем в Брюсселе, в незнакомом городе, под прикрытием
чужого имени и скромной уединенности.
Ты ведь повсюду славен, мудрый Пеох; ты за своею лампадой
прочел все священные свитки; ты знаешь и свет нашей истинной веры, и знаешь тоже всю ложь всех прочих учений, а мы
чужих вер не знаем — мы только от чистого сердца их ненавидим.