Неточные совпадения
Самгин вспомнил, что с месяц тому назад он
читал в пошлом «Московском листке» скандальную
заметку о студенте с фамилией, скрытой под буквой Т. Студент обвинял горничную дома свиданий в краже у него денег, но свидетели обвиняемой показали, что она всю эту ночь до утра играла роль не горничной, а клиентки дома, была занята с другим гостем и потому — истец ошибается, он даже не мог видеть ее.
Заметка была озаглавлена: «Ошибка ученого».
— Я думала, ты утешишь меня. Мне так было скучно одной и страшно… — Она вздрогнула и оглянулась около себя. — Книги твои все
прочла, вон они, на стуле, — прибавила она. — Когда будешь пересматривать, увидишь там мои
заметки карандашом; я подчеркивала все места, где находила сходство… как ты и я… любили… Ох, устала, не могу говорить… — Она остановилась, смочила языком горячие губы. — Дай мне пить, вон там, на столе!
Он проворно сел за свои тетради, набросал свои мучения, сомнения и как они разрешились. У него лились
заметки, эскизы, сцены, речи. Он вспомнил о письме Веры, хотел
прочесть опять, что она писала о нем к попадье, и схватил снятую им копию с ее письма.
Я громко удивился тому, что Васин, имея этот дневник столько времени перед глазами (ему дали
прочитать его), не снял копии, тем более что было не более листа кругом и
заметки все короткие, — «хотя бы последнюю-то страничку!» Васин с улыбкою заметил мне, что он и так помнит, притом
заметки без всякой системы, о всем, что на ум взбредет.
В. был лет десять старше нас и удивлял нас своими практическими
заметками, своим знанием политических дел, своим французским красноречием и горячностью своего либерализма. Он знал так много и так подробно, рассказывал так мило и так плавно; мнения его были так твердо очерчены, на все был ответ, совет, разрешение.
Читал он всё — новые романы, трактаты, журналы, стихи и, сверх того, сильно занимался зоологией, писал проекты для князя и составлял планы для детских книг.
Она все время
читала мистические книги и делала
заметки о прочитанном.
Бывало, что ни
читаешь, все это находишь так в порядке вещей и сам понимаешь, и с другим станешь говорить, и другой одинаково понимает, а теперь иной раз
читаешь этакую там статейку или практическую
заметку какую и чувствуешь и сознаешь, что давно бы должна быть такая
заметка, а как-то, бог его знает…
Он не просто
читает, но и вникает; не только вникает, но и истолковывает каждое слово, пестрит поля страниц вопросительными знаками и
заметками, в которых заранее произносит над писателем суд, сообщает о вынесенных из чтения впечатлениях друзьям, жене, детям, брызжет, по поводу их, слюною в департаментах и канцеляриях, наполняет воплями кабинеты и салоны, убеждает, грозит, доказывает существование вулкана, витийствует на тему о потрясении основ и т. д.
Совершенно новый мир, до сих пор неведомый, странность иных фактов, некоторые особенные
заметки о погибшем народе увлекли меня, и я
прочел кое-что с любопытством.
В обеденное время, сидя в трактире, он
прочитал в газете
заметку о дерзком убийстве менялы.
Через полгода я
прочел в газетах
заметку о крестьянине Севастьяне Кожине, который сам явился в…ской суд и сознался в убийстве. Это был Савоська. Присяжные вынесли ему оправдательный вердикт.
Точно так же, как и прежде, позвал он меня спустя неделю в кабинет; точно тем же голосом попросил
читать: «Si vous le voulez bien, les observations sur l'Histoire de France de Mably, à la page 74… là, ou nous avons ete interrompus» [«Будьте любезны, «
Заметки к истории Франции» Мабли, страница 74… там, где нас прервали» (фр.).].
Любопытна также следующая
заметка в XII-й части «Собеседника»: «Дядя мой мешался в ученость и иногда забавлял себя чтением древней истории и мифологии, оставляя указы, которые он
читал не для того, чтобы употреблять их оградою невинности, но чтобы, силу ябеды присоединяя к богатству своему, расширять своего владения земли, что он весьма любил, — и для того-то любил паче всего
читать римскую историю.
Эти статьи отрадно
читать и ныне: через семьдесят лет еще можно угадывать правдивость, меткость, благородную энергию этих
заметок.
Он дождался, когда проснулась Таня, и вместе с нею напился кофе, погулял, потом пошел к себе в комнату и сел за работу. Он внимательно
читал, делал
заметки и изредка поднимал глаза, чтобы взглянуть на открытые окна или на свежие, еще мокрые от росы цветы, стоявшие в вазах на столе, и опять опускал глаза в книгу, и ему казалось, что в нем каждая жилочка дрожит и играет от удовольствия.
Я
прочитал эту краткую
заметку и подумал, что мне, может быть, удастся несколько яснее осветить причину, побудившую этого задумчивого человека уйти из жизни, — я знал его. Пожалуй, я даже и не вправе промолчать о нем: это был славный малый, а их не часто встречаешь на жизненном пути.
Марья Ивановна. А совершенное равнодушие к семье и прямо idée fixe [навязчивая идея (франц.)] — Евангелие. Он
читал целыми днями, по ночам не спал, вставал,
читал, делал
заметки, выписки, потом стал ездить к архиереям, к старцам, все советоваться об религии.
Шишков брал его у меня, чтоб
прочесть, и сделал на полях много
заметок.
Заметка эта случайно попалась мне на глаза; я легко мог ее и не
прочесть, а между тем, если бы в будущем нечто подобное произошло со мною, то мне уже не было бы оправдания: теперь такой случай опубликован… Я должен все знать, все помнить, все уметь, — но разве же это по силам человеку?!
— На днях у ихнего Маркса я
прочел чудесную
заметку, — как раз к современному положению. Послушайте: «Корабль, нагруженный глупцами, быть может, и продержится некоторое время, предоставленный воле ветра, но будет неизбежно настигнут своею судьбою, именно потому, что глупцы об этом не думают». Только, — глупцы ли? Екатерина Ивановна, поверьте мне: это не глупость и не безумие. Это — сознательная дезорганизаторская работа по чьей-то сторонней указке.
О нем хочется сказать еще два слова: «дневник» этого довольно любопытного человека напечатан, но, по-моему, он не только не выяснил, но даже точно закутал эту личность. По-моему, дневник этот, который я
прочел весь в подлиннике, имеет характер сочиненности. Там даже есть пятна слез, оросившие страницы, где говорится о подольских купеческих барышнях. Или есть такие
заметки: «я пьян и не могу держать пера в руках», а между тем это написано совершенно трезвою и твердою рукою…
Московская газетка нервно встряхивалась в руках Марьи Орестовны. Она
читала с лорнетом, но pince-nez не носила. Вот фельетон — «обзор журналов». В отделе городских вестей и
заметок она пробежала одну, две, три красных строки. Что это такое?.. Опять она!.. И уже без супруга, а в единственном числе, какая гадость!.. Нелепая, пошлая выдумка!.. Но ее все узнают… Даже вот что!.. Грязный намек… Этого еще недоставало!..
Обыкновенно оказывалось, что не
читали, и Виктор Сергеевич требовал у лакея газету, где была напечатана его
заметка, и тут же вслух
прочитывал ее.
Григоров был олицетворением служения этому"российскому прогрессу". Вечно он в тихом кипении, бегает, улаживает,
читает на подмостках, посещает всевозможные заседания, дает о них
заметки в газеты, пишет рефераты, издает брошюры, где-то учительствует, беспрестанно заболевает, ложится в клинику, но и на койке, больной, продолжает хлопотать и устраивать в пользу чего-нибудь и кого-нибудь.
Прочитав утром роковую
заметку, вносивший исправно свою ежемесячную дань саврас ошалел до того, что вчерашнего хмеля как не бывало, и он, совершенно трезвый, помчался для объяснения в редакцию, помещавшуюся в то время на набережной Москвы-реки. В трезвом виде он, надо заметить, был смирнее ягненка.