Неточные совпадения
Ветхий
потолок и дырявые стены карцера в обилии пропускали дождевую воду. Александров лег спать, закутавшись в байковое одеяло, а проснулся при первых золотых лучах солнца весь мокрый и дрожащий от холода, но все-таки здоровый, бодрый и веселый. Отогрелся он окончательно лишь после того, как сторожевой солдат принес ему в медном чайнике горячего и сладкого чая с булкой, после которых еще сильнее засияло прекрасное,
чистое, точно вымытое небо и еще сладостнее стало греть горячее восхитительное солнце.
По мастерству своему он был маляр, но маляр
чистый, то есть он расписывал
потолки по трафарету, занимался очисткою и убранством церквей, был часто нанимаем иконописцами и даже академическими художниками приготовлять для них полотно, закрашивать фон и тянуть, где им нужно было, филенки.
От этой жизни он очнулся в сумрачном углу большой комнаты с низким
потолком, за столом, покрытым грязной, зелёной клеёнкой. Перед ним толстая исписанная книга и несколько листков
чистой разлинованной бумаги, в руке его дрожало перо, он не понимал, что нужно делать со всем этим, и беспомощно оглядывался кругом.
В целом доме происходило общее, хотя не суетливое, охорашиванье, принаряживанье, так сказать:
чище мели комнаты, старательнее снимали с
потолков паутины,
чище стирали пыль с мебели красного дерева, натертой воском; опрятнее одевались лакеи и горничные; подсвечники и люстры были вымыты, намазаны чем-то белым и потом вычищены.
От белых стен, не имевших ни одного пятна, и высоких
потолков веяло холодной отчужденностью; полы были всегда слишком блестящи и чисты, воздух слишком ровен — в самых даже
чистых домах воздух всегда пахнет чем-то особенным, тем, что принадлежит только этому дому и этим людям.
Но лишь только мигнула в последний раз лампа и комната окунулась в густой мрак, невидимой силой раздвинуло стены, сорвало
потолок и бросило Андрея Николаевича в
чистое поле.
На окнах висели белые
чистые занавески и стояли горшки с бальзамином, стручковым перцем и розанелью, по углам большие кадки: в одной огромный, чуть не до
потолка поднявшийся жасмин, в другой фига.
С надеждою обернулся он к окнам, но оттуда угрюмо и скучно смотрел грязный городской туман, и все было от него желтое:
потолок, стены и измятая подушка. И вспугнутые им
чистые образы прошлого заколыхались, посерели и провалились куда-то в черную яму, толкаясь и стеная.
Отвел Лушников глаза с
потолка, так бы зубами все койки и перегрыз. Видит, насупротив мордвин Бураков на койке щуплые ножки скрестил, на пальцы свои растопыренные смотрит, молитву лесную бормочет. Бородка ровно пробочник ржавый. Как ему, пьявке, не молиться… Внутренность у него какая-то блуждающая обнаружилась — печень вокруг сердца бродит, — дали ему
чистую отставку… Лежи на печи, мухоморную настойку посасывай. И с блуждающей поживешь, абы дома… Ишь какое, гунявому, счастье привалило!