Красивая, высокая, статная, с почти совершенно развившимся станом, с роскошными темнокаштановыми волосами, с большими глазами и правильными, хотя несколько грубыми чертами лица, она являлась представительницей той
чистой животной женской красоты, которая способна натолкнуть мужчину на преступление, отняв у него разум и волю. Учена она была, по тому времени, хорошо. Отставной дьячок, по прозвищу Кудиныч, обучал ее грамоте и Закону Божию с восьмилетнего возраста.
Неточные совпадения
— Это ты — из деликатности, — сказала Варвара, задыхаясь. — Ах, какое подлое, грубое
животное Стратонов… Каменщик. Мерзавец… Для богатых баб… А ты — из гордости. Ты — такой
чистый, честный. В тебе есть мужество… не соглашаться с жизнью…
Он верил в непогрешимость Веры, и эта вера, которою держалась его
чистая, глубоко нравственная страсть к ней, да прелесть ее обаятельной красоты и доверие к ее уму, сердечной честности — заглушали
животный эгоизм страсти и спасали его не только от отчаяния в горе, но и от охлаждения к Вере.
С тайным, захватывающим дыхание ужасом счастья видел он, что работа
чистого гения не рушится от пожара страстей, а только останавливается, и когда минует пожар, она идет вперед, медленно и туго, но все идет — и что в душе человека, независимо от художественного, таится другое творчество, присутствует другая живая жажда, кроме
животной, другая сила, кроме силы мышц.
— Отвратительна животность зверя в человеке, — думал он, — но когда она в
чистом виде, ты с высоты своей духовной жизни видишь и презираешь ее, пал ли или устоял, ты остаешься тем, чем был; но когда это же
животное скрывается под мнимо-эстетической, поэтической оболочкой и требует перед собой преклонения, тогда, обоготворяя
животное, ты весь уходишь в него, не различая уже хорошего от дурного.
Вечером солон убил белку. Он снял с нее шкурку, затем насадил ее на вертел и стал жарить, для чего палочку воткнул в землю около огня. Потом он взял беличий желудок и положил его на угли. Когда он зарумянился, солон с аппетитом стал есть его содержимое. Стрелки начали плеваться, но это мало смущало солона. Он сказал, что белка —
животное чистое, что она ест только орехи да грибки, и предлагал отведать этого лакомого блюда. Все отказались…
В саду, видневшемся из окон кабинета, снег доходил до половины деревьев, и на всем этом белом и
чистом пространстве не видно было не только следа человека, но даже следа каких-нибудь
животных — собаки, зайца.
— Может быть, я и испорченный человек, но не стану называть небом то, что и
животным не кажется, я думаю, небом, а
чистой землицей и грязцой!..
— Брезгует мною, дворянин. Имеет право, чёрт его возьми! Его предки жили в комнатах высоких, дышали
чистым воздухом, ели здоровую пищу, носили
чистое бельё. И он тоже. А я — мужик; родился и воспитывался, как
животное, в грязи, во вшах, на чёрном хлебе с мякиной. У него кровь лучше моей, ну да. И кровь и мозг.
— Вот уж этого я не говорил, Иван Иванович! Ей-богу, не говорил! Извольте рассудить по
чистой совести сами: вам, без всякого сомнения известно, что, согласно с видами начальства, запрещено в городе, тем же паче в главных градских улицах, прогуливаться нечистым
животным. Согласитесь сами, что это дело запрещенное.
Мне хочется думать, что боровшийся с природой человеческий гений боролся и с физической любовью, как с врагом, и что если он и не победил ее, то все же удалось ему опутать ее сетью иллюзий братства и любви; и для меня по крайней мере это уже не просто отправление моего
животного организма, как у собаки или лягушки, а настоящая любовь, и каждое объятие бывает одухотворено
чистым сердечным порывом и уважением к женщине.
Катерина Матвеевна(смотрит).Целуются, — какие
животные отношения! Да, глядя на такое унижение, легко утратить веру в прогресс. Вот вам урок, Алексей Павлович. Но я выше этого! Да, Алексей Павлович, вы еще одна честная и
чистая личность из всего этого сброда. Я уважаю вас.
Но с полною убедительностью доказать специфичность какого-нибудь микроорганизма возможно в бактериологии только путем прививки: если, прививая
животному чистую разводку микроорганизма, мы получаем известную болезнь, то этот микроорганизм и есть возбудитель данной болезни.
Адам и Ева, ощутившие друг друга как муж и жена, двое в одну плоть, находились в состоянии гармонии и девственности. Они были свободны от злой и жгучей похоти, были как женатые дети, которых соединение являлось бы данью
чистой чувственности, освящаемой их духовным союзом. Они, будучи мужем и женой, по крайней мере в предназначении, не становились от этого самцом и самкою, которых Адам видел в
животном мире: «и были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились» (2:25).
Что это? Какое чудо случилось на наших глазах? Ведь мы присутствовали сейчас всего только при родах женщины — при чем-то самом низменном, обыденном и голобезобразном! Это — неприличие, это — стыд. От
чистых детей это нужно скрывать за аистами и капустными листами. Но коснулась темной обыденности живая жизнь — и вся она затрепетала от избытка света; и грубый, кровавый, оскорбительно-животный акт преобразился в потрясающее душу мировое таинство.
И что вследствие этого дети людей воспитываются как дети
животных, так что главная забота родителей состоит не в том, чтобы приготовить их к достойной человека деятельности, а в том (в чем поддерживаются родители ложной наукой, называемой медициной), чтобы как можно лучше напитать их, увеличить их рост, сделать их
чистыми, белыми, сытыми, красивыми (если в низших классах этого не делают, то только по необходимости, а взгляд один и тот же).