Юля. Забота мне с тобой!
Чистое наказание! (Всплескивает руками.) Ну, не дурак ли этот Вафля! До сих пор со стола не убрал! Ведь самовар украсть могут… Ах, Вафля, Вафля, кажется, уж старый, а ума меньше, чем у дитя!
— Уж такое горе, — заговорил сотский, — такое горе,
чистое наказание. Народ очень беспокоится, ваше высокоблагородие, уж третью ночь не спят. Ребята плачут. Надо коров доить, а бабы в хлев не идут, боятся… Как бы в потемках барин не примерещился. Известно, глупые женщины, но которые и мужики тоже боятся. Как вечер, мимо избы не ходят в одиночку, а так, всё табуном. И понятые тоже…
Неточные совпадения
Вероятно, он принимает также за
чистую монету и мнение, что плохие стихи составляют грех пред Аполлоном и что плохих писателей в
наказание топят в реке Лете!..
Перский исключительнозанимался по научной части и отстранил от себя фронтовую часть и
наказания за дисциплину, которых терпеть не мог и не переносил. От него мы видели только одно
наказание: кадета ленивого или нерадивого он, бывало, слегка коснется в лоб кончиком безымянного пальца, как бы оттолкнет от себя, и скажет своим
чистым, отчетливым голосом...
— О, боже мой! Какая глупая собачонка! — прошептал Иван Андреевич. — Она нас всех выдаст. Она все выведет на
чистую воду. Вот еще
наказание!
По вопросам государственным, политическим и общественным гласности еще никакой не было: она не простиралась даже и настолько, чтобы передавать прения дворянских съездов, но зато все понимали «благодетельную гласность» как плеть для
наказания преступника, или как дубину для самозащиты, и это было еще самое лучшее, самое
чистое понимание ее.
Да еще вот. Ежели под ружье солдата ставят, полную выкладку на него навьючивают, — чтобы у
чистого крыльца его на потеху фельдфебельским дочкам не выставляли! А на задворках. Чтоб тихо-мирно он
наказание отбыл, чтоб в душу ему помету не подсыпали… Обязательно приказание отдам.
— Как же не он, ваша милось, когда след его точка в точку, пуля к пуле пришлась, как родная сестра, пыжи также, кровь на рубахе… и на одежде… а он одно заладил — не виноват… Заседатель его и так, и эдак, уламывал, шпынял; его, сердечного, в пот ударило — так ничего и не поделал. Нет, уж по моему, коли грех попутал, бух в ноги начальству и на
чистую, хотя и не миновать
наказания, да душе-то все легче — покаяться. А то вдруг закоренелость эдакая и откуда? Парень был — душа нараспашку…