Неточные совпадения
Левин не поверил бы три месяца тому назад, что мог бы
заснуть спокойно в тех условиях, в которых он был нынче; чтобы, живя бесцельною, бестолковою жизнию, притом жизнию сверх средств, после пьянства (иначе он не мог назвать того, что было в клубе), нескладных дружеских отношений с
человеком, в которого когда-то была влюблена жена, и еще более нескладной поездки к женщине, которую нельзя было иначе назвать, как потерянною, и после увлечения своего этою женщиной и огорчения жены, — чтобы при этих условиях он мог
заснуть покойно.
Забыть!» сказал он себе, со спокойною уверенностью здорового
человека в том, что, если он устал и хочет спать, то сейчас же и
заснет.
Но не ведал Бульба того, что готовит Бог
человеку завтра, и стал позабываться сном, и наконец
заснул.
И видел я тогда, молодой
человек, видел я, как затем Катерина Ивановна, так же ни слова не говоря, подошла к Сонечкиной постельке и весь вечер в ногах у ней на коленках простояла, ноги ей целовала, встать не хотела, а потом так обе и
заснули вместе, обнявшись… обе… обе… да-с… а я… лежал пьяненькой-с.
Самгин отказался пробовать коня, и Лютов ушел, не простясь. Стоя у окна, Клим подумал, что все эти снежные и пыльные вихри слов имеют одну цель — прикрыть разлад,
засыпать разрыв
человека с действительностью. Он вспомнил спор Властова с Кумовым.
Тут его как бы взяли в плен знакомые и незнакомые
люди,
засыпали деловитыми вопросами, подходили с венками депутации городской думы, служащих Варавки, еще какие-то депутаты.
Ночью он прочитал «Слепых» Метерлинка. Монотонный язык этой драмы без действия загипнотизировал его, наполнил смутной печалью, но смысл пьесы Клим не уловил. С досадой бросив книгу на пол, он попытался
заснуть и не мог. Мысли возвращались к Нехаевой, но думалось о ней мягче. Вспомнив ее слова о праве
людей быть жестокими в любви, он спросил себя...
Он
заснул. Клим Иванович Самгин тоже чувствовал себя охмелевшим от сытости и вина, от событий. Закурил, постоял у окна, глядя вниз, в темноту, там, быстро и бесшумно, как рыбы, плавали грубо оформленные фигуры
людей, заметные только потому, что они были темнее темноты.
А подле гордо-стыдливой, покойной подруги спит беззаботно
человек. Он
засыпает с уверенностью, проснувшись, встретить тот же кроткий, симпатичный взгляд. И чрез двадцать, тридцать лет на свой теплый взгляд он встретил бы в глазах ее тот же кроткий, тихо мерцающий луч симпатии. И так до гробовой доски!
Но Яков и Василиса ушли к ранней обедне, а Пашутка, завидя идущую барыню, с испуга залезла в веники и метлы, хранившиеся в чулане, да там и
заснула. Прочие
люди разбежались в разные стороны.
— Для какой цели? — повторила она, — а для такой, чтоб
человек не
засыпал и не забывался, а помнил, что над ним кто-нибудь да есть; чтобы он шевелился, оглядывался, думал да заботился. Судьба учит его терпению, делает ему характер, чтоб поворачивался живо, оглядывался на все зорким глазом, не лежал на боку и делал, что каждому определил Господь…
Эта качка напоминала мне пока наши похождения в Балтийском и Немецком морях — не больше. Не привыкать уже было
засыпать под размахи койки взад и вперед, когда голова и ноги постепенно поднимаются и опускаются. Я кое-как
заснул, и то с грехом пополам: но не один раз будил меня стук, топот
людей, суматоха с парусами.
В иную минуту казалось, что я ребенок, что няня рассказала мне чудную сказку о неслыханных
людях, а я
заснул у ней на руках и вижу все это во сне.
Я хотел было
заснуть, но вдруг мне пришло в голову сомнение: ведь мы в Африке; здесь вон и деревья, и скот, и
люди, даже лягушки не такие, как у нас; может быть, чего доброго, и мыши не такие: может быть, они…
Наследник приваловских миллионов
заснул в прадедовском гнезде тяжелым и тревожным сном. Ему грезились тени его предков, которые вереницей наполняли этот старый дом и с удивлением смотрели на свою последнюю отрасль. Привалов видел этих
людей и боялся их. Привалов глухо застонал во сне, и его губы шептали: «Мне ничего не нужно вашего… решительно ничего. Меня давят ваши миллионы…»
Это был тот кризис, которого с замирающим сердцем ждал доктор три недели. Утром рано, когда Зося
заснула в первый раз за все время своей болезни спокойным сном выздоравливающего
человека, он, пошатываясь, вошел в кабинет Ляховского.
И это естественно;
человек спит и вдруг слышит стон, он просыпается в досаде, что его разбудили, но
засыпает мгновенно снова.
Ермолай, этот беззаботный и добродушный
человек, обходился с ней жестоко и грубо, принимал у себя дома грозный и суровый вид — и бедная его жена не знала, чем угодить ему, трепетала от его взгляда, на последнюю копейку покупала ему вина и подобострастно покрывала его своим тулупом, когда он, величественно развалясь на печи,
засыпал богатырским сном.
А вот что странно, Верочка, что есть такие же
люди, у которых нет этого желания, у которых совсем другие желания, и им, пожалуй, покажется странно, с какими мыслями ты, мой друг,
засыпаешь в первый вечер твоей любви, что от мысли о себе, о своем милом, о своей любви, ты перешла к мыслям, что всем
людям надобно быть счастливыми, и что надобно помогать этому скорее прийти.
Если б эти
люди были призваны звуком новой трубы и нового набата, они, как девять спящих дев, продолжали бы тот день, в который
заснули.
По мере того как он пьянел, он иначе произносил слово цветок: «тветок», «кветок», «хветок», дойдя до «хветок», он
засыпал. Каково здоровье
человека, с лишком шестидесяти лет, два раза раненного и который выносил такие завтраки?
Еще в прошлом году, когда собирался я вместе с ляхами на крымцев (тогда еще я держал руку этого неверного народа), мне говорил игумен Братского монастыря, — он, жена, святой
человек, — что антихрист имеет власть вызывать душу каждого
человека; а душа гуляет по своей воле, когда
заснет он, и летает вместе с архангелами около Божией светлицы.
Чуден Днепр и при теплой летней ночи, когда все
засыпает — и
человек, и зверь, и птица; а бог один величаво озирает небо и землю и величаво сотрясает ризу.
Я бы охотно назвал свою философию магическим реализмом или, точнее, мистическим реализмом: реализмом потому, что она требует от
человека, чтобы он проснулся, а не
заснул.
Никто не спрашивает о том, все ли обедали, не
заснул ли кто; и если тем, которые распоряжаются в кухне, сказать, что на каторге, в среде угнетенных и нравственно исковерканных
людей, немало таких, за которыми надо следить, чтобы они ели, и даже кормить их насильно, то это замечание вызовет только недоумелое выражение на лицах и ответ: «Не могу знать, ваше высокоблагородие!»
Пусть, когда
засыплют мне глаза землей, пусть тогда появятся и, без сомнения, переведутся и на другие языки, не по литературному их достоинству, нет, но по важности громаднейших фактов, которых я был очевидным свидетелем, хотя и ребенком; но тем паче: как ребенок, я проникнул в самую интимную, так сказать, спальню «великого
человека»!
Вольнодумец — начал ходить в церковь и заказывать молебны; европеец — стал париться в бане, обедать в два часа, ложиться в девять,
засыпать под болтовню старого дворецкого; государственный
человек — сжег все свои планы, всю переписку, трепетал перед губернатором и егозил перед исправником;
человек с закаленной волей — хныкал и жаловался, когда у него вскакивал веред, когда ему подавали тарелку холодного супу.
Молодые
люди уснули и, кажется, весь дом
заснул до полуночи. Но это только так казалось, потому что Варвара Ивановна быстро припрыгнула на постели, когда в четвертом часу ночи в передней послышался смелый и громкий звонок.
«Что это за
человек?» — думал,
засыпая на зорьке, доктор, и ему снилось бог знает что.
— Приеду, извольте, — отвечал Неведомов, и, наконец, они распрощались и разошлись по своим комнатам. Двадцатипятилетний герой мой
заснул на этот раз таким же блаженным сном, как засылал некогда, устраивая детский театр свой: воздух искусств, веющий около
человека, успокоителен и освежающ!
Первый, как
человек, привыкший делать большие прогулки, сейчас же захрапел; но у Вихрова сделалось такое волнение в крови, что он не мог
заснуть всю ночь, и едва только забрезжилась заря, как он оделся и вышел в монастырский сад. Там он услыхал, что его кличут по имени. Это звала его Юлия, сидевшая в довольно небрежном костюме на небольшом балкончике гостиницы.
Но как, должно быть, смеялся в эту минуту один
человек,
засыпая в комфортной своей постели, — если, впрочем, он еще удостоил усмехнуться над нами! Должно быть, не удостоил!
Если б не близость Вержболова, наверное, эти
люди через минуту
заснули бы тем тревожным, захлебывающимся сном, от которого у русского культурного
человека стискиваются зубы и лицо в самое короткое время покрывается глянцевитым туком.
Господи! неужели нужно, чтоб обстоятельства вечно гнели и покалывали
человека, чтоб не дать
заснуть в нем энергии, чтобы не дать замереть той страстности стремлений, которая горит на дне души, поддерживаемая каким-то неугасаемым огнем? Ужели вечно нужны будут страдания, вечно вопли, вечно скорби, чтобы сохранить в
человеке чистоту мысли, чистоту верования?
— Очень просто-с: повалили меня на землю
человек десять и говорят: «Ты кричи, Иван, погромче кричи, когда мы начнем резать: тебе тогда легче будет», и сверх меня сели, а один такой искусник из них в одну минуточку мне на подошвах шкурку подрезал да рубленой коневьей гривы туда
засыпал и опять с этой подсыпкой шкурку завернул и стрункой зашил.
«Мила еще, видно, и исполнена таинственных страхов жизнь для этих
людей, а я уж в суеверы не гожусь, чертей и ада не страшусь и с удовольствием теперь попал бы под нож какому-нибудь дорожному удальцу, чтоб избавиться, наконец, от этих адских мук», — подумал он и на последней мысли окончательно
заснул.
Подойдя к окну своей спальни, он тихо отпирал его и одним прыжком прыгал в спальню, где, раздевшись и улегшись,
засыпал крепчайшим сном часов до десяти, не внушая никакого подозрения Миропе Дмитриевне, так как она знала, что Аггей Никитич всегда любил спать долго по утрам, и вообще Миропа Дмитриевна последнее время весьма мало думала о своем супруге, ибо ее занимала собственная довольно серьезная мысль: видя, как Рамзаев —
человек не особенно практический и расчетливый — богател с каждым днем, Миропа Дмитриевна вздумала попросить его с принятием, конечно, залогов от нее взять ее в долю, когда он на следующий год будет брать новый откуп; но Рамзаев наотрез отказал ей в том, говоря, что откупное дело рискованное и что он никогда не позволит себе вовлекать в него своих добрых знакомых.
На этой фразе мысль неизменно обрывалась. После обеда лег он, по обыкновению,
заснуть, но только измучился, проворочавшись с боку на бок. Евпраксеюшка пришла домой уж тогда, когда стемнело, и так прокралась в свой угол, что он и не заметил. Приказывал он
людям, чтоб непременно его предупредили, когда она воротится, но и
люди, словно стакнулись, смолчали. Попробовал он опять толкнуться к ней в комнату, но и на этот раз нашел дверь запертою.
— У всякого
человека есть намерения, Джон, — сказал Дикинсон с улыбкой сожаления к наивности дэбльтоунского стража. — Поверьте мне, у всякого
человека непременно есть какие-нибудь намерения. Если я, например, иду в булочную, — значит, я намерен купить белого хлеба, это ясно, Джон. Если я ложусь в постель, — очевидно, я намерен
заснуть. Не так ли?
Бесчисленное количество газетных мальчишек, ожидавших выхода номера и развлекавшихся пока чем попало, разделили свое внимание между этими водолазами и странно одетым
человеком, которого они
засыпали целой тучей звонких острот.
В самом деле, правительства могут перебить, переказнить, перезапереть по тюрьмам и каторгам навечно всех своих врагов, желающих насилием свергнуть их; могут
засыпать золотом половину
людей, которые им нужны, и подкупить их; могут подчинить себе миллионы вооруженных
людей, готовых погубить всех врагов правительств.
Он не ощущал ни жалости, ни сострадания к массе битых
людей, но им овладевало утомляющее недоумение, оно превращалось в сонливость; мальчик забивался куда-нибудь в укромный уголок и там, безуспешно стараясь разобраться в своих впечатлениях, обыкновенно
засыпал кошмарным сном.
— Где я? — продолжал Фома. — Кто кругом меня? Это буйволы и быки, устремившие на меня рога свои. Жизнь, что же ты такое? Живи, живи, будь обесчещен, опозорен, умален, избит, и когда
засыплют песком твою могилу, тогда только опомнятся
люди, и бедные кости твои раздавят монументом!
В кубрике было двое матросов. Один спал, другой обматывал рукоятку ножа тонким, как шнурок, ремнем. На мое счастье, это был неразговорчивый
человек.
Засыпая, я слышал, как он напевает низким, густым голосом...
Вернувшись от Оленина, он
заснул часа на два и, еще до света проснувшись, лежал на своей кровати и обсуживал
человека, которого он вчера узнал.
Суслов (разваливаясь на сене). «На земле весь род людской…» (Кашляет.) Все вы — скрытые мерзавцы… «
Люди гибнут за металл…» Ерунда… Деньги ничто… когда они есть… (дремлет.), а боязнь чужого мнения — нечто… если
человек… трезв… и все вы — скрытые мерзавцы, говорю вам… (
Засыпает. Дудаков и Ольга тихо идут под руку. Она крепко прижалась к его плечу и смотрит в лицо его.)
Оторвался паровоз и первый вагон, оторвались три вагона в хвосте, и вся средина поезда, разбитого вдребезги, так как машинист, во время крушения растерявшись, дал контрпар, разбивший вагоны, рухнула вместе с
людьми на дно пещеры, где их и залило наплывшей жидкой глиной и
засыпало землей, перемешанной тоже с обломками вагонов и трупами погибших
людей.
Он подошел к сену, повернулся на восток и, раз тридцать сряду перекрестив свою широкую, сильную грудь и встряхнув светлыми кудрями, прочел «Отче» и раз двадцать «Господи помилуй», и, увернувшись с головой в армяк,
засыпает здоровым, беззаботным сном сильного, свежего
человека.
— Меня не признают, — продолжал он, как бы
засыпая. — Конечно, я не гениальный администратор, но зато я порядочный, честный
человек, а по нынешним временам и это редкость. Каюсь, иногда женщин я обманывал слегка, но по отношению к русскому правительству я всегда был джентльменом. Но довольно об этом, — сказал он, открывая глаза, — будем говорить о вас. Что это вам вздумалось вдруг ехать к папаше?
— Положив голову на колени ей, он притворился потерявшим сознание а она, испуганная, закричала о помощи, но, когда прибежали
люди, — он вдруг вскочил на ноги, здоровешенек, но будто бы очень смущенный, и начал кричать о своей любви, о своих честных намерениях, клялся, что прикроет позор девушки браком, — поставил дело так, словно он, утомленный ласками Джулии,
заснул на коленях ее.