— В монастырь! — ужаснулась старуха. —
Час от часу не легче! То в бега собирается, то в монашки. В монастырях-то и без того мест не хватает для девиц бездомных, для сирот несчастных, а тебе от довольства такого, от богатства, в таких летах в монастырь и думать не след идти. Молиться-то Богу и дома молись, молись хоть от зари до зари.
Неточные совпадения
— Господи, какие глупости,
от часу не легче, — заметила она, выслушавши меня. — Как это можно с фамилией тащиться в ссылку из таких пустяков? Дайте я переговорю с Орловым, я редко его о чем-нибудь прошу, они все
не любят, этого; ну, да иной раз может же сделать что-нибудь. Побывайте-ка у меня денька через два, я вам ответ сообщу.
Сначала отец
не встревожился этим и говорил, что лошадям будет
легче, потому что подмерзло, мы же с сестрицей радовались, глядя на опрятную белизну полей; но снег продолжал идти
час от часу сильнее и к вечеру выпал с лишком в полторы четверти; езда сделалась ужасно тяжела, и мы едва тащились шагом, потому что мокрый снег прилипал к колесам и даже тормозил их.
Миропа Дмитриевна решительно
не могла отвести
от него глаз; он никогда еще
не производил на нее такого сильного впечатления своей наружностью: густые эполеты майора живописно спускались на сукно рукавов; толстая золотая цепочка
от часов извивалась около борта сюртука; по правилам летней формы, он был в белых брюках; султан на его новой трехугольной шляпе красиво развевался
от дуновения
легкого ветерка; кресты и медали как-то более обыкновенного блистали и мелькали.
— Здесь все друг другу чужие, пока
не помрут… А отсюда живы редко выходят. Работа
легкая,
часа два-три утром, столько же вечером, кормят сытно, а тут тебе и конец… Ну эта легкая-то работа и манит всякого… Мужик сюда мало идет, вреды боится, а уж если идет какой, так либо забулдыга, либо пропоец… Здесь больше отставной солдат работает али никчемушный служащий, что
от дела отбился. Кому сунуться некуда… С голоду да с холоду… Да наш брат, гиляй бездомный, который, как медведь, любит летом волю, а зимой нору…
В таком положении сидел он четверть
часа, и вдруг ему послышался шорох, подобный
легким шагам, шуму платья, или движению листа бумаги… хотя он
не верил привидениям… но вздрогнул, быстро поднял голову — и увидел перед собою в сумраке что<-то> белое и, казалось, воздушное… с минуту он
не знал на что подумать, так далеко были его мысли… если
не от мира, то по крайней мере
от этой комнаты…
— С колдуньей! — как полотно побледнев, прошептала Манефа. —
От часу не легче!.. Что ж это такое!.. Что с ней содеялось?..
Прошло, вероятно,
не менее
часа. Мои ноги затекли
от сидения на корточках, и я начала уже раскаиваться, что напрасно беспокоилась, — княжне, очевидно,
не грозила никакая опасность, — как вдруг
легкий шелест привлек мое внимание. Я приподнялась с пола и замерла
от ужаса: прямо против меня в противоположных дверях стояла невысокая фигура вся в белом.
Въехав на задний двор, где находились избы для помещения ратников и ворота на который никогда, и даже ночью,
не затворялись и никем
не оберегались, он разнуздал коня, поводил его, поставил в конюшню и уже хотел идти уснуть несколько
часов перед тем, как идти с докладом об исполненном поручении к Григорию Лукьяновичу, уже тоже спавшему, по его предположению, так как был уже первый
час ночи, как вдруг
легкий скрип по снегу чьих-то шагов на соседнем, главном дворе, отделенном
от заднего тонким невысоким забором, привлек его внимание.