Неточные совпадения
Городничий. Да, и тоже над каждой кроватью надписать по-латыни или на другом каком языке… это уж по вашей
части, Христиан Иванович, — всякую болезнь: когда кто заболел, которого дня и числа… Нехорошо, что у вас больные такой крепкий табак курят, что всегда расчихаешься, когда войдешь. Да и лучше, если б их было меньше: тотчас отнесут к дурному смотрению или к неискусству
врача.
У военных команд свои лазареты и
врачи, и случается нередко, что военные
врачи временно исправляют должность тюремных: так, при мне, за отсутствием заведующего медицинскою
частью, уехавшего на тюремную выставку, и тюремного
врача, подавшего в отставку, лазаретом в Александровске заведовал военный
врач; также в Дуэ при мне во время экзекуции военный
врач заменял тюремного.
Врач Добротворский, 25 лет назад служивший на Южном Сахалине, [После него остались две серьезные работы: «Южная
часть острова Сахалина» (извлечено из военно-медицинского отчета).
На каждый округ полагается по одному
врачу, а во главе всего дела стоит заведующий медицинскою
частью, доктор медицины.
Из отчета заведующего медицинскою
частью видно, что в 1889 г. «для определения способности перенести телесное наказание по приговорам судов» было освидетельствовано
врачами 67 человек.
При лазарете старший [Он же заведующий медицинскою
частью.] и младший
врачи, два фельдшера, повивальная бабка (одна на два округа) и прислуги, страшно вымолвить, 68 душ: 48 мужчин и 20 женщин.
Стол, за которым сидит
врач, огорожен деревянною решеткой, как в банкирской конторе, так что во время приемки больной не подходит близко и
врач большею
частью исследует его на расстоянии.
— Я полицейский
врач этой счастливой
части.
И женщины-врачи тоже стараются по этой
части и стараются довольно противно.
Школьное и врачебное дела замялись, потому что ни педагоги, ни
врачи не получали жалованья; сами члены управы нередко затруднялись относительно уплаты собственного вознаграждения, хотя в большей
части случаев все-таки выходили из затруднений с честью.
По
части шутовства новое преуспеяние: по случаю распространившегося по губернии вредоносного поветрия на скот и людей в губернских ведомостях напечатано внушение духовенству — наставлять прихожан, „чтобы крестьяне остерегались шарлатанского лечения знахарей и бабок, нередко расстраивающих здоровье навеки, а обращались бы тотчас за пособием к местным
врачам и ветеринарам“.
Особенно памятны мне стихи одного путешественника, графа Мантейфеля, который прислал их Софье Николавне при самом почтительном письме на французском языке, с приложением экземпляра огромного сочинения в пяти томах in quarto [In quarto — латинское «in» значит «в», a «quarlus» «четвертый», инкварто — размер книги, ее формат в четвертую
часть бумажного листа.] доктора Бухана, [Бухан Вильям (1721–1805) — английский
врач, автор популярной в то время книги «Полный и всеобщий домашний лечебник…» На русский язык переведена в 1710–1712 гг.] только что переведенного с английского на русский язык и бывшего тогда знаменитою новостью в медицине.
— Конечно, поприще
врача прекрасно, но я не знаю, отчего же Владимиру Петровичу не идти по гражданской
части, когда всеми средствами стараются, чтоб образованные молодые люди шли в службу.
Шабельский (Львову). Скажите мне, почтеннейший жрец науки, какой ученый открыл, что при грудных болезнях дамам бывают полезны
частые посещения молодого
врача? Это великое открытие! Великое! Куда оно относится: к аллопатии или гомеопатии?
По большей
части это были прошлогодние журналы, переводные сочинения и несколько французских романов; большим почтением, казалось, пользовались: Шекспир в переводе Кетчера [Кетчер, Николай Христофорович (1809—1886) —
врач по профессии, поэт и переводчик.
Государь убедился мнением знаменитых
врачей, но и на этот раз не оставил Фарфора без своей опеки. Он велел поместить Николая Фермора на седьмую версту, но зато приказал его доктору «навещать больного как можно
чаще и непременно раз в неделю лично докладывать о состоянии его здоровья».
В первом классе ехал «председатель» Иван Павлыч в форменной дворянской фуражке с красным околышем, потом земский
врач, два купца по лесной
части, монах из Чуевского монастыря, красивый и упитанный, читавший, не отрывая глаз, маленькое евангелие, потом белокурая барышня, распустившая по щекам волосы, как болонка, и т. д.
Но я тогда так мало был образован по медицинской
части, что почти ничего не понял, хотя слушал с таким вниманием, что до сих пор помню красноречивое вступление ветеринарного
врача.
Уже и теперь среди антропологов и
врачей все
чаще раздаются голоса, указывающие на страшную однобокость медицины и на весьма сомнительную пользу ее для человечества.
Анри Беранже в своей статье «Интеллигентный пролетариат во Франции» говорит: «Целая половина парижских
врачей находится в положении, не достигающем уровня безбедного существования; большая же
часть этой половины в действительности нищенствует, — нищенствует в буквальном смысле этого слова, так как представители этой профессии нередко ночуют в ночлежных домах.
Между тем Кюлевейна схоронили; поезжане еще пробыли в Москве по этому поводу лишних три дня, употребленные
частью на хлопоты о том, чтобы тело умершего кавалериста не было вскрыто, так как смерть его казалась всем очевидною.
Врач дал свидетельство, что он умер от удара, и концы были брошены, если не в воду, то в могилу Ваганькова кладбища.
Но естественным результатом увеличения количества
врачей было то, что
часть практики переходила к новоприбывшим.
На это Серафимович враждебно возражал, что Голоушев, когда от него потребовали присутствие как
врача при казни революционеров, совершавшейся как раз в Хамовнической
части, отказался от службы.
Когда-то в молодости он был участником процесса 193, но с тех пор давно угомонился, служил полицейским
врачом Хамовнической
части и был членом партии даже не кадетов, а октябристов.
Он начал с того, что его, как провинциала (он говорил с заметным акцентом на „о“), глубоко поражает и возмущает один тот уже факт, что собравшаяся здесь лучшая
часть московской интеллигенции могла выслушать, в глубоком молчании такую позорную клевету на
врача и писателя, такие обвинения в шарлатанстве, лжи и т. п. только за то, что человек обнажил перед нами свою душу и рассказал, через какой ряд сомнений и ужасов он прошел за эти годы.
Коромыслов. Нет, не очень. Мы — живописцы по женской
части и
врачи по женским болезням — составляем две вредные в государстве группы, то есть вредные для женщины. Не то мы женщин слишком хорошо знаем, не то ничего не знаем…
Грубость и невоспитанность военно-медицинского начальства превосходила всякую меру. Печально, но это так: военные генералы в обращении с своими подчиненными были по большей
части грубы и некультурны; но по сравнению с генералами-врачами они могли служить образцами джентльменства. Я рассказывал, как в Мукдене окликал д-р Горбацевич
врачей: «Послушайте, вы!» На обходе нашего госпиталя, инспектор нашей армии спрашивает дежурного товарища...
— Заявите главному
врачу, чтоб
часть из вас перевели к ней.
Для чего же у вас
врачи, сестры, аптека?!» Приезжал начальник санитарной
части Трепов, узнавал, что больные лежат у нас пять-шесть дней, — и разносил.
Генерал Трепов был главным начальником всей санитарной
части армии. Какими он обладал данными для заведования этою ответственною
частью, навряд ли мог бы сказать хоть кто-нибудь. В начальники санитарной
части он попал не то из сенаторов, не то из губернаторов, отличался разве только своею поразительною нераспорядительностью, в деле же медицины был круглый невежда. Тем не менее генерал вмешивался в чисто медицинские вопросы и щедро рассыпал выговоры
врачам за то, в чем был совершенно некомпетентен.
Днем мы встретились с
частью нашего обоза, при которой были д-р Гречихин и помощник смотрителя Брук. Дальше мы пошли вместе. Где главный
врач и смотритель, никто не знал.
— Ты какой
части? — строго спросил главный
врач.
Смотритель был бездеятелен и ленив; юркому, деловитому главному
врачу это было только выгодно, всю хозяйственную
часть он забрал в свои руки.
Однажды входит он в канцелярию своего госпиталя. Когда главный
врач (пользующийся правами командира
части) входил в канцелярию, офицер-смотритель обыкновенно командовал сидящим писарям: «встать!» Когда вошел Васильев, смотритель этого не сделал.
Нарушая прямые приказы начальства,
врачи мукденских бараков на свой риск отделили
часть барака под полостных раненых и не эвакуировали их. Результат получился поразительный: все они, двадцать четыре человека, выздоровели, только один получил ограниченный перитонит, один — гнойный плеврит, и оба поправились.
Возле бараков уж расхаживали, в сопровождении главных
врачей, два генерала; один, военный, был начальник санитарной
части Ф. Ф. Трепов, другой генерал,
врач, — полевой военно-медицинский инспектор Горбацевич.
Пришли мы в Гунчжулин. Он тоже весь был переполнен войсками. Помощник смотрителя Брук с
частью обоза стоял здесь уже дней пять. Главный
врач отправил его сюда с лишним имуществом с разъезда, на который мы были назначены генералом Четыркиным. Брук рассказывал: приехав, он обратился в местное интендантство за ячменем. Лошади уже с неделю ели одну солому. В интендантстве его спросили...
Главный
врач в недоумении развел руками, объяснил корпусному
врачу, в чем дело, и сказал, что не считает генерала Трепова компетентным делать
врачам выговоры в области медицины; не телеграфировал он о полученном выговоре из чувства деликатности, не желая в официальной бумаге ставить начальника санитарной
части в смешное положение. Корпусному
врачу только и осталось, что перевести разговор на другое.
Главный
врач уезжал в казначейство на станцию Куанчендзы и написал письмо старшему в чине главному
врачу; в письме он просил потесниться и дать в деревне место нашему госпиталю, так как, на основании приказа начальника санитарной
части третьей армии, мы тоже должны стоять в этой деревне. Шанцер и я поехали с письмом.
При переезде через какую-то речку мы нагнали уцелевшую другую
часть нашего обоза. При нем были главный
врач и смотритель, были также две сестры (остальные сестры были с нами).
Мы передвигались, вновь и вновь отделывали фанзы под вольных, наконец, развертывались; новый приказ, — опять свертываемся, и опять идем за своею
частью, У нас был не полевой подвижной госпиталь, — было, как острили
врачи, просто нечто «полевое-подвижное».
После каждого посещения высшего начальства представитель военного учреждения обязан извещать свое непосредственное начальство о состоявшемся посещении, с сообщением всех замечаний, одобрений и порицаний, высказанных осматривавшим начальством. Главный
врач телеграфировал корпусному
врачу, что был начальник санитарной
части, осмотрел госпиталь и остался доволен порядком. На следующий день прискакал корпусный
врач и накинулся на главного
врача...
Жебровский-Костко прибыл в Сенненский уезд, и остановился в Слепцах, у помещика Александра Нитомавского, куда еще в марте переселился
врач Карл Самуйло. С прибытием Самуйло усилились панские съезды и приготовления. По доставленным воеводе сведениям, 150 человек было готово для сбора в Слепцах с южной
части Сенненского уезда; другая партия для той жe шайки формировалась арендатором Кучевским в Волосовичах, уже в Минской губернии, на самой границе.
Все они стремятся назад, на поле брани и, по словам
врачей, надоедают просьбой отправить их обратно в
часть.
Разумеется, большая
часть этих невольных
врачей морочила людей своими мнимыми знаниями; зато с лихвою отплачивались им обманы их или невежество.
Чтобы
чаще видеть ее, Анна Александровна с разрешения мужа пригласила ее к себе годовым
врачом.