Неточные совпадения
Я стал карабкаться через бурелом и пошел куда-то под откос. Вдруг с правой стороны послышался треск ломаемых сучьев и чье-то порывистое
дыхание. Я хотел было стрелять, но винтовка, как на грех, дульной
частью зацепилась за лианы. Я вскрикнул не своим голосом и в этот момент почувствовал, что животное лизнуло меня по лицу… Это был Леший.
Притаив
дыхание, я старался сквозь
чащу леса рассмотреть приближающееся животное. Вдруг сердце мое упало — я увидел промышленника. По опыту прежних лет я знал, как опасны встречи с этими людьми.
Между тем далекие события разгорались, и к нам, точно порывами ветра, стало заносить их знойное
дыхание.
Чаще и
чаще приходилось слышать о происшествиях в Варшаве и Вильне, о каких-то «жертвах», но старшие все еще старались «не говорить об этом при детях»…
Под влиянием Таисьи в Нюрочкиной голове крепко сложилась своеобразная космогония: земля основана на трех китах, питающихся райским благоуханием; тело человека сотворено из семи
частей: от камня — кости, от Черного моря — кровь, от солнца — очи, от облака — мысли, от ветра —
дыхание, теплота — от духа...
Майзель, притаив
дыхание, впился глазами в лесную
чащу; зверь шел прямо на набоба и должен был пересечь лесную прогалину, которая была открыта для выстрела.
Ромашов слышал
частое, фыркающее, как у лошади,
дыхание Бек-Агамалова, видел его страшные белки и остро блестящие зрачки глаз и белые, скрипящие движущиеся челюсти, но он уже чувствовал, что безумный огонь с каждым мгновением потухает в этом искаженном лице.
Калинович чувствовал прикосновение к своей ноге ее толстого шелкового платья; он видел небольшую
часть ее грациозной ботинки и в то же время видел
часть высунувшегося замшевого башмака Настеньки; наконец, он чувствовал ароматическое
дыхание княжны, происходящее, впрочем, от дорогой помады и духов.
Началось у нас солнце красное от светлого лица божия; млад светёл месяц от грудей его; звезды
частые от очей божиих; зори светлыя от риз его; буйны ветры-то —
дыханье божее; тучи грозныя — думы божии; ночи темныя от опашня его! Мир-народ у нас от Адамия; от Адамовой головы цари пошли; от мощей его князи со боярами; от колен крестьяне православные; от того ж начался и женский пол!
Максим закрыл глаза. Лицо его горело,
дыхание делалось
чаще.
И что всего ужаснее, и она и Аннинька настолько освоились с этими
дыханиями, что незаметно сделали их неразрывною
частью своего существования.
Идут они неслышно, невидимо, сквозь
чащу березовую едва пробираются и вдруг останавливаются, притаивши
дыхание.
Сурской остановился;
дыхание его сделалось
чаще, прерывистее; он взял за руку Рославлева.
От самой постели начиналась темнота, от самой постели начинался страх и непонятное. Андрею Иванычу лучше наружи, он хоть что-нибудь да видит, а они как в клетке и вдвоем — вдвоем. Под углом сходятся обе лавки, на которых лежат, и становится невыносимо так близко чувствовать беспамятную голову и слышать короткое,
частое, горячее и хриплое
дыхание. Страшен беспамятный человек — что он думает, что видит он в своей отрешенности от яви?
Жутко. Закрываю окно и бегу к постели. Щупаю у себя пульс и, не найдя на руке, ищу его в висках, потом в подбородке и опять на руке, и все это у меня холодно, склизко от пота.
Дыхание становится все
чаще и
чаще, тело дрожит, все внутренности в движении, на лице и на лысине такое ощущение, как будто на них садится паутина.
Дальше он не сумел продолжать и остановился. Вдруг лицо матери как-то сразу смялось, расплылось, заколыхалось, стало мокрым и диким. Выцветшие глаза безумно таращились,
дыхание делалось все
чаще и короче и громче.
Крик внезапно оборвался, окончившись глухим стоном. «Они подушкой его… подушкой», — мелькнуло в голове Буланина, охваченного жалостью и ужасом. Потом послышался сдержанный шум молчаливой, ожесточенной возни, тяжелое
дыхание, шлепанье босых ног и
частые, как град, тупые удары.
Буланин лежал, чутко прислушиваясь, но ничего не мог разобрать, кроме
дыхания спящих соседей и
частых, сильных ударов своего сердца. Минутами ему казалось, что где-то недалеко слышатся медленные крадущиеся шаги босых ног. Тогда он задерживал
дыхание и напрягал слух. От волнения ему начинало представляться, что на самом деле и слева, и справа, и из-за стен крадутся эти осторожные босые ноги, а сердце еще громче, еще тревожнее стучало в его груди.
— Как славно блестит снег, — сказала Татьяна Николаевна, но я не отозвался.
Дыхание ее стало
чаще, потом прервалось.
Он бросился, пробираясь сквозь
чащу. Холодные ветви били его по глазам, сыпали в лицо снегом. Он спотыкался; у него захватывало
дыхание.
Ему было физически гадко ее близкое присутствие, ее прикосновение, шум ее
частого прерывистого
дыхания, и хотя он во всем происшедшем винил одного себя, но слепая, неразумная ненависть и презрение к ней наполняли его душу.
Я остался один. За перегородкой слышалось тихое
дыхание спящей девочки и хриплое постукивание маятника. Движение за окном все усиливалось, туманы проносились все быстрее, разрывались
чаще, и в промежутках все шире проглядывали суровые пятна темных скал и ущелий. Комната то светлела, то опять погружалась в сумрак.
Третья
часть воздуха — углекислый газ, углекислота. Она тоже не годится ни для
дыхания, ни для горения. Этого газа мало в воздухе, но он везде есть. Когда же его наберется много, то он опускается и собирается внизу, потому что он тяжелее других газов.
Для
дыхания нужнее всех
частей воздуха одна, называемая кислородом. Если собрать этот газ отдельно и всунуть в него курилку, то она сейчас загорится огнем. Стало быть, от него дерево и всякая другая вещь горит сильнее. А если кислорода нет в воздухе и всунуть в такой воздух курилку, она погаснет.
В следующую субботу, после получки, Андрей Иванович зашел в «Сербию» выпить рюмку коньяку. В отрепанном пальто, исхудалый, с
частым, хрипящим
дыханием, он медленно подошел к буфету, не глядя по сторонам. Как раз возле буфета сидели за столиком Ляхов, Ермолаев и еще трое подмастерьев.
Дыхание у него было тяжелое,
частое, сухое, плечи болели от усталости, ноги дрожали.
Она вяжет платок из дымчатой тонкой шерсти. Почти весь он уже связан. Клубок лежит на коленях в продолговатой плоской корзинке. Спицы производят
частый чиликающий звук. Слышно неровное, учащающееся
дыхание вязальщицы. Губы ее, плотно сжатые, вдруг раскроются, и она начинает считать про себя. Изредка она оглядывается назад. На кровати кто-то перевернулся на бок. Можно разглядеть женскую голову в старинном чепце с оборками, подвязанном под уши, и короткое плотное тело в кацавейке. На ногах лежит одеяло.
«Ну-ка, наша Матвевна», говорил он про себя. Матвевной представлялась в его воображении большая крайняя, старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий. Красавец и пьяница первый нумер второго орудия в его мире был дядя; Тушин
чаще других смотрел на него и радовался на каждое его движение. Звук то замиравшей, то опять усиливавшейся ружейной перестрелки под горою представлялся ему чьим-то
дыханием. Он прислушивался к затиханью и разгоранью этих звуков.
Но заиграла музыка в зале, запрыгали толкачиками коротенькие,
частые звуки с голыми безволосыми головками, и он подумал: «Теперь можно спать» — и сразу крепко уснул. Торжествующе взвизгнул милый, мохнатый сон, обнял горячо — и в глубоком молчании, затаив
дыхание, они понеслись в прозрачную, тающую глубину.