Неточные совпадения
Много и долго говорил в этом духе Карл Иваныч: говорил о том, как
лучше умели
ценить его заслуги у какого-то генерала, где он прежде жил (мне очень больно было это слышать), говорил о Саксонии, о своих родителях, о друге своем портном Schönheit и т. д., и т. д.
Кнуров. Что тут
ценить! Пустое дело! Триста рублей это стоит. (Достает из бумажника деньги и отдает Огудаловой.) До свиданья! Я пойду еще побродить… Я нынче на
хороший обед рассчитываю. За обедом увидимся. (Идет к двери.)
«Может быть, и я обладаю «другим чувством», — подумал Самгин, пытаясь утешить себя. — Я — не романтик, — продолжал он, смутно чувствуя, что где-то близко тропа утешения. — Глупо обижаться на девушку за то, что она не
оценила моей любви. Она нашла плохого героя для своего романа. Ничего
хорошего он ей не даст. Вполне возможно, что она будет жестоко наказана за свое увлечение, и тогда я…»
И если, например, и сознавали, в начале дороги, всю беспорядочность и случайность свою, все отсутствие благородного в их хотя бы семейной обстановке, отсутствие родового предания и красивых законченных форм, то тем даже и
лучше было, ибо уже сознательно добивались того потом сами и тем самым приучались его
ценить.
Впрочем, всем другим нациям простительно не уметь наслаждаться
хорошим чаем: надо знать, что значит чашка чаю, когда войдешь в трескучий, тридцатиградусный мороз в теплую комнату и сядешь около самовара, чтоб
оценить достоинство чая. С каким наслаждением пили мы чай, который привез нам в Нагасаки капитан Фуругельм! Ящик стоит 16 испанских талеров; в нем около 70 русских фунтов; и какой чай! У нас он продается не менее 5 руб. сер. за фунт.
Хозяйка же, большая любительница музыки и сама очень
хорошая пианистка,
ценила его за то, что он был
хороший музыкант и играл с ней в 4 руки.
— Да, да! Вот вы будете ходить, вы увидите, что это за существо. Вам очень полезно узнавать вот такие существа, чтоб уметь
ценить и еще многое другое, что узнаете именно из знакомства с этими существами, — с жаром заметил Алеша. — Это
лучше всего вас переделает.
— Не давала, не давала! Я ему отказала, потому что он не умел
оценить. Он вышел в бешенстве и затопал ногами. Он на меня бросился, а я отскочила… И я вам скажу еще, как человеку, от которого теперь уж ничего скрывать не намерена, что он даже в меня плюнул, можете это себе представить? Но что же мы стоим? Ах, сядьте… Извините, я… Или
лучше бегите, бегите, вам надо бежать и спасти несчастного старика от ужасной смерти!
— Ум хорошо, а два —
лучше, — в нетерпении подсказал прокурор, давно уже знавший обычай старичка говорить медленно, растянуто, не смущаясь производимым впечатлением и тем, что заставляет себя ждать, а, напротив, еще весьма
ценя свое тугое, картофельное и всегда радостно-самодовольное немецкое остроумие. Старичок же любил острить.
Показавши приятелям любовницу своей фантазии, он увидел, что любовница гораздо
лучше, что всякое другое достоинство, большинство людей
оценивает с точностью только по общему отзыву.
Я понимаю Le ton d'exaltation [восторженный тон (фр.).] твоих записок — ты влюблена! Если ты мне напишешь, что любишь серьезно, я умолкну, — тут оканчивается власть брата. Но слова эти мне надобно, чтоб ты сказала. Знаешь ли ты, что такое обыкновенные люди? они, правда, могут составить счастье, — но твое ли счастье, Наташа? ты слишком мало
ценишь себя!
Лучше в монастырь, чем в толпу. Помни одно, что я говорю это, потому что я твой брат, потому что я горд за тебя и тобою!
Эти книги
лучше выражают мое философское миросозерцание, чем прежние книги, из которых я по-настоящему
ценю лишь «Смысл творчества» и «Смысл истории».
…На этой неделе я восхищался игрой на скрипке m-lle Otava. Опять жалел, что вы со мной не слушали ее. Вы бы
лучше меня
оценили ее смычок. Он точно чудесный. Может быть, до вас дошли слухи об ней из Омска. Она там играла. В Тобольске будет на возвратном пути.
— Правоведы
оценили в сорок лет, но это из светской вежливости, которой они напрактиковались в Иркутске; я
лучше их знаю, как кое-где покалывает, кое-где проглядывает неумолимая седина.
Я ей сказал все, что умел, чтоб выразить мою благодарность; прибавил, что недостает вас и Якушкина из Ялуторовска и Свистунова из Тобольска, что вы
лучше меня мильон раз
оценили бы смелые и полные ее аккорды.
К женщинам он был совершенно равнодушен, хотя понимал их и умел
ценить, и был в этом отношении похож на
хорошего повара, который при тонком понимании дела страдает хроническим отсутствием аппетита.
Прасковья Ивановна вполне
оценила, или,
лучше сказать, почувствовала письмо моей матери.
Надеюсь тоже, вы научитесь
лучше ценить меня.
"Стало быть, нужно отступить?" — спросишь ты меня и, конечно, спросишь с негодованием. Мой друг! я слишком хорошо понимаю это негодование, я слишком
ценю благородный источник его, чтоб ответить тебе сухим:"Да,
лучше отступить!"Я знаю, кроме того, что подобные ответы не успокоивают, а только раздражают. Итак, поищем оба, не блеснет ли нам в темноте луч надежды, не бросит ли нам благосклонная судьба какого-нибудь средства, о котором мы до сих пор не думали?
Вот почему я, как друг, прошу и, как мать, внушаю: берегись этих людей! От них всякое покровительство на нас нисходит, а между прочим, и напасть. Ежели же ты несомненно предвидишь, что такому лицу в расставленную перед ним сеть попасть надлежит, то
лучше об этом потихоньку его предварить и совета его спросить, как в этом случае поступить прикажет. Эти люди всегда таковые поступки помнят и
ценят.
— Я, голубчик, держусь того правила, что каждый сам
лучше может
оценивать собственные поступки. Ты знаешь, я никогда не считал себя судьей чужих действий, — при этом же убеждении остался я и теперь.
— Меня еще Петербург, ваше сиятельство, не настолько испортил; тем больше, что в последние мои свидания я мог
лучше узнать и
оценить Полину.
— Хороши же там у вас девушки: до свадьбы любят! Изменила! мерзавка этакая! Счастье-то само просилось к ней в руки, да не умела
ценить, негодница! Увидала бы я ее, я бы ей в рожу наплевала. Чего дядя-то смотрел? Кого это она нашла
лучше, посмотрела бы я?.. Что ж, разве одна она? полюбишь в другой раз.
Только гораздо после я
оценил вполне Софью Ивановну, но и тогда мне пришел в голову вопрос: почему Дмитрий, старавшийся понимать любовь совершенно иначе, чем обыкновенно молодые люди, и имевший всегда перед глазами милую, любящую Софью Ивановну, вдруг страстно полюбил непонятную Любовь Сергеевну и только допускал, что в его тетке есть тоже
хорошие качества.
Отбыв же два-три года каторги, арестант уже начинает
ценить эти годы и мало-помалу соглашается про себя
лучше уж закончить законным образом свой рабочий термин и выйти на поселение, чем решиться на такой риск и на такую гибель в случае неудачи.
Я писал уже, что арестант, пробывший два-три года в остроге, начинает уже
ценить эти годы и невольно приходит к расчету, что
лучше дожить остальное без хлопот, без опасностей и выйти, наконец, законным образом на поселение.
— Вам бы поискать вдову
хорошую, молодую женщину, испытанную от плохого мужа, чтобы она
оценила вас верной ценой. Такую найти — невелик бы труд: плохих-то мужей из десяти девять, а десятый и хорош, да дурак!
Любя не менее дочерей свою сестричку-сиротку, как называл ее Степан Михайлович, он был очень нежен с ней по-своему; но Прасковья Ивановна, по молодости лет или,
лучше сказать, по детскости своей, не могла
ценить любви и нежности своего двоюродного брата, которые не выражались никаким баловством, к чему она уже попривыкла, поживши довольно долго у своей бабушки; итак немудрено, что она скучала в Троицком и что ей хотелось воротиться к прежней своей жизни у старушки Бактеевой.
Пепел(садится). Не люблю его… больно он зол да горд. (Передразнивая Клеща.) «Я — рабочий человек». И — все его ниже будто… Работай, коли нравится… чем же гордиться тут? Ежели людей по работе
ценить… тогда лошадь
лучше всякого человека… возит и — молчит! Наташа! Твои — дома?
— Барин! — твердо сказал Фома, кладя руку на плечо Ухтищева. — Ты мне всегда очень нравился… и вот идешь со мной теперь… Я это понимаю и могу
ценить… Но только про нее не говори мне худо. Какая бы она по-вашему ни была, — по-моему… мне она дорога… для меня она — лучшая! Так я прямо говорю… уж если со мной ты пошел — и ее не тронь… Считаю я ее
хорошей — стало быть, хороша она…
Лебедев. А ты, Николаша, начихай на все да поезжай к нам. Шурочка тебя любит, понимает и
ценит. Она, Николаша, честный,
хороший человек. Не в мать и не в отца, а, должно быть, в проезжего молодца… Гляжу, брат, иной раз и не верю, что у меня, у толстоносого пьяницы, такое сокровище. Поезжай, потолкуй с нею об умном и — развлечешься. Это верный, искренний человек…
— Да; в тебе всегда были чувства
хорошие. Это и Козьма Романыч
ценил, а впрочем, пойдем, я тебя с дороги сама чаем напою, пока жена в уборы оденется.
Надежда Антоновна. Вы не умеете
ценить его,
оцените хоть нас! Вы бедны, мы вас не оставим в бедности; мы имеем связи. Мы ищем и непременно найдем вам
хорошее место и богатую опеку. Вам останется только подражать моему мужу, примерному семьянину. (Подходит к Василькову, кладет ему руку на плечо и говорит шепотом.) Вы не церемоньтесь!.. Понимаете? (Показывает на карман.) Уж это мое дело, чтоб на вас глядели сквозь пальцы. Пользуйтесь везде, где только можно.
Ирина. Милая, дорогая, я уважаю, я
ценю барона, он прекрасный человек, я выйду за него, согласна, только поедем в Москву! Умоляю тебя, поедем!
Лучше Москвы ничего нет на свете! Поедем, Оля! Поедем!
Если бы они с детства знали такую нужду, как дьякон, если бы они воспитывались в среде невежественных, черствых сердцем, алчных до наживы, попрекающих куском хлеба, грубых и неотесанных в обращении, плюющих на пол и отрыгивающих за обедом и во время молитвы, если бы они с детства не были избалованы
хорошей обстановкой жизни и избранным кругом людей, то как бы они ухватились друг за друга, как бы охотно прощали взаимно недостатки и
ценили бы то, что есть в каждом из них.
Как раньше мальчик Никонов был для него тёмной точкой, вокруг которой собиралось всё тяжёлое и неприятное, так теперь Попова стала магнитом, который притягивал к себе только
хорошие, лёгкие думы и намерения. Он отказался ехать с братом и каким-то хитрым старичком в очках в усадьбу Поповой,
оценивать её имущество, но, когда Алексей, устроив дело с закладной, воротился, он предложил...
Мы очень хорошо понимаем, как искусственны были нравы, привычки, весь образ мыслей времен Людовика XIV; мы приблизились к природе, гораздо
лучше донимаем и
ценим ее, нежели понимало и
ценило общество XVII века; тем не менее мы еще очень далеки от природы; наши привычки, нравы, весь образ жизни и вследствие того весь образ мыслей еще очень искусственны.
Мои волосы, руки, лицо, привычки, какие бы они ни были,
хорошие или дурные, мне казалось, он сразу
оценил и знал так, что я ничего, кроме желания обмана, не могла прибавить к своей наружности.
Ивана Ильича
ценили как
хорошего служаку, и через три года сделали товарищем прокурора. Новые обязанности, важность их, возможность привлечь к суду и посадить всякого в острог, публичность речей, успех, который в этом деле имел Иван Ильич, — всё это еще более привлекало его к службе.
— Эх вы, — говорит, — вороны-сударыни, купчихи орловские! У вас и город-то не то город, не то пожарище — ни на что не похож, и сами-то вы в нем все, как копчушки в коробке, заглохли! Нет, далеко вам до нашего Ельца, даром что вы губернские. Наш Елец хоть уезд-городок, да Москвы уголок, а у вас что и есть
хорошего, так вы и то
ценить не можете. Вот мы это-то самое у вас и отберем.
Юлия. Я и не жалела ничего для вас; я вам отдала все, что у меня было; я все перенесла для вас; одного я перенесть не могу… Вы заставляли меня терпеть стыд и унижение и не
оценили этой жертвы. Я рассудила, что
лучше мне разлюбить вас, чем сделаться для вас бесстыдной попрошайкой.
Надобно сказать правду, что, кроме присяжных любителей литературы во всех слоях общества, молодые люди
лучше и скорее
оценили Гоголя.
— Да, — продолжал он тем же тоном, — работаю! То есть вполне даже как следует, по божьему приказанию. Что ж, я так понимаю, что это гораздо
лучше, нежели воровать или наипаче еще разбойничать. Вот скажем хоть к этому примеру: еду я ночью, увидел огонь и заезжаю к вам… и сейчас вы мне уважение, самоварчик… Я это должен
ценить. Так ли я говорю?
Так, если человек, совсем не имеющий понятия о чужих странах, отправится в них путешествовать, то получит пользу даже и тогда, если эти страны не покажут ему ничего особенно
хорошего: по крайней мере чрез сравнение он научится
лучше ценить свое родное, близкое к нему, и правильнее им будет пользоваться.
Не
лучше ли было наперед познакомиться покороче,
оценить друг друга и тогда уже приступить к решению такого великого дела?
— «Потому что, говорю, господин Карга-Короваев, сколько я знаю его, привык
ценить и уважать только свои мысли и свой труд, и, вступив к нам в управление, он, без сомнения, примется нами созданное учреждение ломать и перестраивать по-своему, а мне присутствовать при этом каждодневно будет слишком уж тяжело, и я
лучше обреку себя на нужду и бедность, но выйду в отставку!» Он на эти слова мне улыбнулся.
Тогда значит только, что ты встретила человека
лучше, чем я, а таких на свете много; но, сходясь с мужем, ты как бы снова
оцениваешь и начинаешь любить заведомо дрянь-человечишку, который весь состоит из жадности и вместе какой-то внешней расточительности, смирения пред тем, кто сильней его, и почти зверства против подчиненных; человека, вечно жалующегося на плутни других в отношении его, тогда как сам готов каждоминутно обмануть всякого — словом, квинтэссенцию купца.
Нет, нет, в подделках я знаток, умею отличить
хорошую от дурной; но неподдельного вина
оценить я нe могу.
— Ах, братец, — говорит, — про службу вы уж мне
лучше и не говорите. Я боюсь одного, что он на этой службе все здоровье растеряет. Что ж, говорит, конечно,
ценят, очень
ценят. Генерал приезжает ко мне перед самым отъездом сюда. «Настасья Дмитриевна, говорит, чем мы вас можем благодарить, что сын ваш служит у нас в дивизии! Это примерный офицер; как только у меня выбудет старший адъютант, я сейчас его беру к себе, и это будет во всей армии первый адъютант».
— Знатные гости на празднике будут, надо, чтоб все по-хорошему было: Смолокуров Марко Данилыч с Дунюшкой приедет, Патап Максимыч обещался, Самоквасов племянник здесь… Опять же матери со всех обителей наедут — согласные и несогласные… Угощенье тут первое дело, надо, чтоб видели все наше строительство, все бы хозяйственность нашу
ценили… Варенцов много ли?