Неточные совпадения
Она оглянулась, кому передать веер, и
хозяйка, улыбаясь ей,
взяла его.
— Слышишь, Фетинья! — сказала
хозяйка, обратясь к женщине, выходившей на крыльцо со свечою, которая успела уже притащить перину и, взбивши ее с обоих боков руками, напустила целый потоп перьев по всей комнате. — Ты
возьми ихний-то кафтан вместе с исподним и прежде просуши их перед огнем, как делывали покойнику барину, а после перетри и выколоти хорошенько.
— Да у меня-то их хорошо пекут, — сказала
хозяйка, — да вот беда: урожай плох, мука уж такая неавантажная… Да что же, батюшка, вы так спешите? — проговорила она, увидя, что Чичиков
взял в руки картуз, — ведь и бричка еще не заложена.
Хозяйка очень часто обращалась к Чичикову с словами: «Вы ничего не кушаете, вы очень мало
взяли».
Забыв поблагодарить, Самгин поднял свои чемоданы, вступил в дождь и через час,
взяв ванну, выпив кофе, сидел у окна маленькой комнатки, восстановляя в памяти сцену своего знакомства с
хозяйкой пансиона. Толстая, почти шарообразная, в темно-рыжем платье и сером переднике, в очках на носу, стиснутом подушечками красных щек, она прежде всего спросила...
Красавина. Уж это не твое дело. Будут. Только уж ты из-под моей власти ни на шаг. Что прикажу, то и делай! Как только
хозяйка выдет, говори, что влюблен. (Показывая на забор.) Там тебе нечего
взять, я ведь знаю; а здесь дело-то скорей выгорит, да и денег-то впятеро против тех.
Обломов, видя участие
хозяйки в его делах, предложил однажды ей, в виде шутки,
взять все заботы о его продовольствии на себя и избавить его от всяких хлопот.
И не прибавив более ни звука, он повернулся, вышел и направился вниз по лестнице, не удостоив даже и взгляда очевидно поджидавшую разъяснения и известий
хозяйку. Я тоже
взял шляпу и, попросив
хозяйку передать, что был я, Долгорукий, побежал по лестнице.
Увидав
хозяйку, стоявшую опять у своих дверей, он скорыми цыпочками побежал к ней через коридор; прошушукав с нею минуты две и, конечно, получив сведения, он уже осанисто и решительно воротился в комнату,
взял со стола свой цилиндр, мельком взглянулся в зеркало, взъерошил волосы и с самоуверенным достоинством, даже не поглядев на меня, отправился к соседкам.
— Приехала домой, — продолжала Маслова, уже смелее глядя на одного председателя, — отдала
хозяйке деньги и легла спать. Только заснула — наша девушка Берта будит меня. «Ступай, твой купец опять приехал». Я не хотела выходить, но мадам велела. Тут он, — она опять с явным ужасом выговорила это слово: он, — он всё поил наших девушек, потом хотел послать еще за вином, а деньги у него все вышли.
Хозяйка ему не поверила. Тогда он меня послал к себе в номер. И сказал, где деньги и сколько
взять. Я и поехала.
Половодова, заглянув в дверь, несколько мгновений колебалась — переступать ей порог этой двери или нет, но выдержка
взяла верх над любопытством, и Антонида Ивановна на предложение любезной
хозяйки только покачала отрицательно своей красивой головой.
Как только она позвала Верочку к папеньке и маменьке, тотчас же побежала сказать жене хозяйкина повара, что «ваш барин сосватал нашу барышню»; призвали младшую горничную
хозяйки, стали упрекать, что она не по — приятельски себя ведет, ничего им до сих пор не сказала; младшая горничная не могла
взять в толк, за какую скрытность порицают ее — она никогда ничего не скрывала; ей сказали — «я сама ничего не слышала», — перед нею извинились, что напрасно ее поклепали в скрытности, она побежала сообщить новость старшей горничной, старшая горничная сказала: «значит, это он сделал потихоньку от матери, коли я ничего не слыхала, уж я все то должна знать, что Анна Петровна знает», и пошла сообщить барыне.
Гость и
хозяйка вышли на крыльцо. Доктор
взял у садовника повод своей лошади и протянул руку Лизе.
Или еще
возьмите здешнюю
хозяйку Анну Марковну.
Наконец мы собрались совсем, и
хозяйка согласилась отпустить нас,
взяв честное слово с моего отца и матери, что мы непременно приедем в исходе лета и проживем всю осень.
Вихров, опять подумав, что Каролина Карловна за что-нибудь рассорилась с Анной Ивановной перед отъездом той на урок и теперь это припоминает, не придал большого значения ее словам, а поспешил
взять со стены указанный ему
хозяйкой ключ от номера и проворно ушел.
— С удовольствием, друг. И процента не
возьму: я тебе два пуда, и ты мне два пуда — святое дело! Известно, за благодарность ты что-нибудь поработаешь… Что бы, например? — Ну, например,
хозяйка твоя с сношеньками полдесятинки овса мне сожнет. Ах, хороша у тебя старшая сноха… я-адреная!
— Баба бабе рознь! — заметил Иоанн и, схватив Онуфревну за душегрейку, — вот тебе
хозяйка! — сказал он и выдвинул мамку вперед. —
Возьми ее, старина, живи с ней в любви и в совете, да детей приживай!
Пришел полицейский, потоптался, получил на чай, ушел; потом снова явился, а с ним — ломовой извозчик; они
взяли кухарку за ноги, за голову и унесли ее на улицу. Заглянула из сеней
хозяйка, приказала мне...
Термосесов соскочил на пол,
взял хозяйку за локти и сказал...
Как почтмейстерша ни останавливала их и словами и знаками, они все-таки не понимали и рвались, но зато Термосесов понял все в совершенстве; письмо было в руках
хозяйки, теперь его надо было
взять только из ее рук и тем ее самое
взять в руки.
Нагаткина даже пеняла Александре Степановне, зачем она не приказала
взять обыкновенных предосторожностей, то есть поставить кровать посередине горницы, привязать полог и подтыкать кругом под пуховик; но
хозяйка злобно смеялась и говорила: «Жаль, что крысы дорогой гостье носа не откусили».
Простодушная Аксинья Степановна без намеренья выболтала ей, что
хозяйка с умыслом не
взяла предосторожностей от крыс, и молодая женщина, удержавшись от вспышки в доме своей недоброхотки, не совладела с своей вспыльчивой природой: она позабыла, что в карете сидит Параша, позабыла, что Александра Степановна родная сестра Алексею Степанычу, и не поскупилась на оскорбительные выражения.
Во время завтрака веселье рыбака не прерывалось ни на минуту. Со всем тем он не коснулся ни одного пункта, имевшего какое-нибудь отношение к разговору с
хозяйкой; ни взглядом, ни словом не выдал он своих намерений. С окончанием трапезы, как только Петр и Василий покинули избу, а жена Петра и тетка Анна,
взяв вальки и коромысла, отправились на реку, Глеб обратился к Акиму...
Прежде всего, меня поразило то, что подле
хозяйки дома сидела"Дама из Амстердама", необычайных размеров особа, которая днем дает представления в Пассаже, а по вечерам показывает себя в частных домах:
возьмет чашку с чаем, поставит себе на грудь и, не проливши ни капли, выпьет. Грызунов отрекомендовал меня ей и шепнул мне на ухо, что она приглашена для"оживления общества". Затем, не успел я пожать руки гостеприимным хозяевам, как вдруг… слышу голос Ноздрева!!
Надя. Как к чему? А вот барыня обещали меня выдать замуж, так я стараюсь так себя образовать, чтоб меня никому не стыдно было
взять. Ты знаешь, какие жены у наших чиновников, ну на что это похоже? Я в десять раз лучше их понимаю жизнь и обращение. У меня теперь только одна и надежда выйти за хорошего человека, чтобы мне быть полной
хозяйкой. Посмотри тогда, какой я порядок в доме заведу; у меня не хуже будет, чем у дворянки у какой-нибудь!
Актриса с заметной гримасой встала и нехотя пошла за
хозяйкой, которая, как ни раздосадована была всеми этими ломаньями Чуйкиной, посадила ее опять рядом с собой, а по другую сторону Татьяны Васильевны поместился граф Хвостиков и стал ее просить позволить ему
взять пьесу с собой, чтобы еще раз ее прочесть и сделать об ней заранее рекламу.
— Она живет тут недалеко… в доме Хворостова, в подвальном этаже, и очень больна. Вот вам деньги на уплату ее долга
хозяйке;
возьмите мою карету и перевезите ее в самую лучшую больницу, — продолжал Бегушев и подал графу деньги и счет.
На втором курсе он выкупил из публичного дома проститутку и возвысил ее до себя, то есть
взял в содержанки, а она пожила с ним полгода и убежала назад к
хозяйке, и это бегство причинило ему немало душевных страданий.
А на неделе
хозяйка велела мне почистить селедку, а я начал с хвоста, а она
взяла селедку и ейной мордой начала меня в харю тыкать.
— Ладно, ладно… дай проводить гостей-то, чего ревешь! — внушительно проговорил Прохор Пантелеич и равнодушно прибавил: — Степана Ватрушкина
хозяйка… Третий день шляется, все лошадь продает, а мне куда с ней, с лошадью-то:
возьми ее да и трави сено. Скотина, как пила, день и ночь пилит…
— Но где вы
возьмете в сорок лет страсти, — возразила
хозяйка, — когда уже вы в тридцать лет чувствуете, как говорят иные, разочарование? И что такое ваше разочарование? Это не усталость души поэта, испытавшей все в жизни; напротив, материализм, загрубелость чувств, апатия сердца — и больше ничего!
Между тем
хозяйка, осматривавшая в лорнет всех гостей, увидела во второй кадрили Хозарова, танцующего с Мари, и с той поры исключительно занялась наблюдением над ними. Она видела все; но ни Хозаров, ни Мари не заметили ничего. В герое моем вдруг воскресла на время усыпленная впечатлением Варвары Александровны страсть к Мари, тем более, что он,
взяв ручку грезовской головки, почувствовал, что эта ручка дрожала.
— Вы извозчика
возьмите, — сказала
хозяйка.
— Не говорите, пожалуйста, об этих пустяках, — перебила
хозяйка. — Знаете ли что? Я не люблю денег и считаю их решительно за какие-то пустяки: по-моему, кажется, отдать кому деньги или самому у кого-нибудь
взять — это такая обыкновенная вещь, о которой не стоит и думать.
— И говорить нечего, она выше всяких слов! Но постойте, я никогда и нигде не позволял себе забывать людей, сделавших мне какое-либо одолжение: сегодняшнее же первое мое дело будет хоть часть заплатить моей Татьяне Ивановне, и потому не угодно ли вам
взять покуда полтораста рублей! — сказал Хозаров. — Примите, почтеннейшая, с моею искреннею благодарностью, — продолжал он, подавая
хозяйке пачку ассигнаций, и затем первоначально сжал ее руку, а потом поцеловал в щеку.
— Никогда капли в рот не брал и не
возьму больше, — говорил он, кланяясь
хозяйке в пояс.
На другой же день после отъезда
хозяйки он
взял фуражку и пошел бродить по петербургским переулкам, высматривая все ярлычки, прибитые к воротам домов, и выбирая дом почернее, полюднее и капитальнее, в котором всего удобнее было найти требуемый угол у каких-нибудь бедных жильцов.
Таисья. Я — не рабочая, да и
хозяйкой не буду, — кто меня замуж
возьмёт? А девицы — не хозяйствуют. Читать меня — боем учили. И розгами секли, и по щекам, и за волосы драли. Начиталась. Псалтырь, часослов, жития… Евангелье — интересно, только я в чудеса не верю. И Христос не нравится, нагляделась я на блаженных, надоели! (Пауза.) Ты что скупо говоришь со мной? Боишься, что я твои речи игуменье перенесу?
— Старуха-то жива. Надысь в церкви была. Старуха твоя жива. Жива и молодая
хозяйка твоя. Что ей делается. Работника нового
взяла.
— Похожденья мои, — начал он, — хоть бы
взять с того, что я вдовец и теперича женат на другой: первая моя
хозяйка, всякий вам скажет, была эдакая красавица, что другой, ей подобной, может быть, по всей империи из простого званья не найти.
— Слушай, Аксинья, — говорил
хозяйке своей Патап Максимыч, — с самой той поры, как
взяли мы Груню в дочери, Господь, видимо, благословляет нас. Сиротка к нам в дом счастье принесла, и я так в мыслях держу: что ни подал нам Бог, — за нее, за голубку, все подал. Смотри ж у меня, — не ровен час, все под Богом ходим, — коли вдруг пошлет мне Господь смертный час, и не успею я насчет Груни распоряженья сделать, ты без меня ее не обидь.
Другой
хозяйки Ивану Григорьичу негде
взять: родни только и есть, что Спиридоновна, а чужую в дом ко вдовцу зазорно вести.
— Ox, уж ты мне млад-млад! — продолжала
хозяйка. — Да что ломбард! принеси-ка он мне свою горсточку да скажи мне:
возьми, млад-Устиньюшка, вот тебе благостыня, а держи ты младого меня на своих харчах, поколе мать сыра земля меня носит, — то вот тебе образ, кормила б его, поила б его, ходила б за ним. Ах, греховодник, обманщик такой! Обманул, надул сироту!..
Тут она, девка эта, — и девка-то, надо сказать, гулящая была, с проезжающими баловала, — как всплеснет руками да как заплачет, и из избы вон.
Взял и я шапку, да и сам вышел, — слышал только, как старуха в зале с
хозяйкой все болтают, и так мне этой старухи страшно стало, так страшно, что и выразить невозможно. Побрел я прямо по дороге, — после уж Иванов меня догнал с телегой, я и сел.
—
Возьми! — говорит
хозяйка, застегивая на груди сорочку. — Плачет. Должно, сглазили.
Графиня де-Монтеспан как женщина, играющая после
хозяйки первую роль в ее обществе,
взяла на себя преимущественное право занимать графа Северина, избегая, впрочем, вопросов о его родине, ибо предположила себе, что воспоминания о Польше должны пробуждать в нем горькое и тяжелое чувство.
Телятины простой народ ни за что на свете в рот не
возьмет, в город возить ее из далекого захолустья накладно, а вскормить бычка тоже не барыш какой, другое дело телушка, та по времени
хозяйку молоком за корм да за уход наградит.
— Привыкли мы к Саше, — говорит
хозяйка, давая ребенку соску. — Закричит днем или ночью, и на сердце иначе станет, словно и изба у нас другая. А вот, не ровен час, вернется та и
возьмет от нас…
Играть при актере, при авторе! Сначала у Таси дух захватило. Грушева, крикнув в дверь, ушла в столовую… Тася имела время приободриться. Пьесу она
взяла с собой «на всякий случай». Книга лежала в кармане ее шубки. Тася сбегала в переднюю, и когда она была на пороге гостиной, из столовой вышли гости Грушевой за
хозяйкой. За ними следом показалась высокая девочка, лет четырнадцати, в длинных косах и в сереньком, еще полукоротком платье.