Неточные совпадения
Когда он вошел в маленькую гостиную, где всегда пил чай, и уселся в своем кресле
с книгою, а Агафья Михайловна принесла ему чаю и со своим обычным: «А я сяду, батюшка», села на стул
у окна, он почувствовал что, как ни странно это было, он не расстался
с своими мечтами и что он без них жить не может.
А Миша постепенно вызывал чувство неприязни к нему. Молчаливый, скромный юноша не давал явных поводов для неприязни, он быстро и аккуратно убирал комнаты, стирал пыль не хуже опытной и чистоплотной горничной, переписывал бумаги почти без ошибок, бегал в суд, в магазины, на почту, на вопросы отвечал
с предельной точностью. В свободные минуты сидел в прихожей на стуле
у окна, сгибаясь над
книгой.
В жизнь Самгина бесшумно вошел Миша. Он оказался исполнительным лакеем, бумаги переписывал не быстро, но четко, без ошибок, был молчалив и смотрел в лицо Самгина красивыми глазами девушки покорно, даже как будто
с обожанием. Чистенький, гладко причесанный, он сидел за маленьким столом в углу приемной,
у окна во двор, и, приподняв правое плечо, засевал бумагу аккуратными, круглыми буквами. Попросил разрешения читать
книги и, получив его, тихо сказал...
Белые двери привели в небольшую комнату
с окнами на улицу и в сад. Здесь жила женщина. В углу, в цветах, помещалось на мольберте большое зеркало без рамы, — его сверху обнимал коричневыми лапами деревянный дракон.
У стола — три глубоких кресла, за дверью — широкая тахта со множеством разноцветных подушек, над нею, на стене, — дорогой шелковый ковер, дальше — шкаф, тесно набитый
книгами, рядом
с ним — хорошая копия
с картины Нестерова «
У колдуна».
Между
окнами стоял небольшой письменный стол,
у внутренней стены простенькая железная кровать под белым чехлом, ночной столик, этажерка
с книгами в углу, на
окнах цветы, — вообще вся обстановка смахивала на монастырскую келью и понравилась Привалову своей простотой.
Комната девушки
с двумя
окнами выходила в сад и походила на монашескую келью по своей скромной обстановке: обтянутый пестрым ситцем диванчик
у одной стены, четыре стула, железная кровать в углу, комод и шкаф
с книгами, письменный стол, маленький рабочий столик
с швейной машиной — вот и все.
И дом
у него старинной постройки; в передней, как следует, пахнет квасом, сальными свечами и кожей; тут же направо буфет
с трубками и утиральниками; в столовой фамильные портреты, мухи, большой горшок ерани и кислые фортепьяны; в гостиной три дивана, три стола, два зеркала и сиплые часы,
с почерневшей эмалью и бронзовыми, резными стрелками; в кабинете стол
с бумагами, ширмы синеватого цвета
с наклеенными картинками, вырезанными из разных сочинений прошедшего столетия, шкафы
с вонючими
книгами, пауками и черной пылью, пухлое кресло, итальянское
окно да наглухо заколоченная дверь в сад…
Я садился обыкновенно направо от входа,
у окна, за хозяйский столик вместе
с Григорьевым и беседовал
с ним часами. То и дело подбегал к столу его сын, гимназист-первоклассник,
с восторгом показывал купленную им на площади
книгу (он увлекался «путешествиями»), брал деньги и быстро исчезал, чтобы явиться
с новой
книгой.
У Лизы была особая, небольшая комнатка во втором этаже дома ее матери, чистая, светлая,
с белой кроваткой,
с горшками цветов по углам и перед
окнами,
с маленьким письменным столиком, горкою
книг и распятием на стене.
У нас в доме была огромная зала, из которой две двери вели в две небольшие горницы, довольно темные, потому что
окна из них выходили в длинные сени, служившие коридором; в одной из них помещался буфет, а другая была заперта; она некогда служила рабочим кабинетом покойному отцу моей матери; там были собраны все его вещи: письменный стол, кресло, шкаф
с книгами и проч.
M-lle Прыхина, возвратясь от подружки своей Фатеевой в уездный городок, где родитель ее именно и был сорок лет казначеем, сейчас же побежала к m-lle Захаревской, дочери Ардальона Васильича, и застала ту, по обыкновению, гордо сидящею
с книгою в руках
у окна, выходящего на улицу, одетою, как и всегда, нарядно и причесанною по последней моде.
В комнате,
с тремя
окнами на улицу, стоял диван и шкаф для
книг, стол, стулья,
у стены постель, в углу около нее умывальник, в другом — печь, на стенах фотографии картин.
Недели через три после состояния приказа, вечером, Петр Михайлыч, к большому удовольствию капитана, читал историю двенадцатого года Данилевского […историю двенадцатого года Данилевского. — Имеется в виду
книга русского военного историка А.И.Михайловского-Данилевского (1790—1848) «Описание Отечественной войны в 1812 году».], а Настенька сидела
у окна и задумчиво глядела на поляну, облитую бледным лунным светом. В прихожую пришел Гаврилыч и начал что-то бунчать
с сидевшей тут горничной.
—
С книгами у нас стало как весной, когда зимние рамы выставят и первый раз
окна на волю откроют, — сказал однажды Ситанов.
Напился чаю, сел
у окна и
с удовольствием открыл
книгу.
Одним, если не прекрасным, то совершенно петербургским утром, — утром, в котором соединились неудобства всех четырех времен года, мокрый снег хлестал в
окна и в одиннадцать часов утра еще не рассветало, а, кажется, уж смеркалось, — сидела Бельтова
у того же камина,
у которого была последняя беседа
с женевцем; Владимир лежал на кушетке
с книгою в руке, которую читал и не читал, наконец, решительно не читал, а положил на стол и, долго просидев в ленивой задумчивости, сказал...
Комната Ивана Петровича; тут его спальня, тут же и контора имения.
У окна большой стол
с приходо-расходными
книгами и бумагами всякого рода, конторка, шкапы, весы. Стол поменьше для Астрова; на этом столе принадлежности для рисования, краски; возле — папка. Клетка со скворцом. На стене карта Африки, видимо, никому здесь не нужная. Громадный диван, обитый клеенкой. Налево — дверь, ведущая в покои; направо — дверь в сени; подле правой двери положен половик, чтобы не нагрязнили мужики. — Осенний вечер. Тишина.
Действие в губернском городе. В первом действии, в квартире актрисы Негиной: налево от актеров
окно; в глубине, в углу, дверь в переднюю; направо перегородка
с дверью в другую комнату;
у окна стол, на нем несколько
книг и тетрадей; обстановка бедная.
Наконец, показалась особенная белизна в
окнах, побелела изразцовая печка, и обозначился
у стены шкаф
с книгами, которого до тех пор нельзя было различить.
Все судно пропахло ужасом, и, лежа один в кубрике
с окном, заткнутым тряпкой, при свете скраденной
у шкипера Гро свечи, я занимался рассматриванием переплета
книги, страницы которой были выдраны неким практичным чтецом, а переплет я нашел.
Я застал Маню, сидевшую на
окне,
с которого до половины была сдвинута синяя тафтяная занавеска. На коленях
у Мани лежала моя
книга.
Рассуждая хладнокровно, я должен сознаться, что при тогдашнем моем утомлении именно только такое адское равнодушие и могло обновить мои заснувшие силы. Я
с яростию выбрасывал
книги, швырял бумаги. Но он по-прежнему продолжал стоять
у окна и без малейшего признака изумления смотрел на картину разрушения, которая быстро созидалась перед его глазами.
Забежав немного вперед, батюшка
с предупредительностью отворил мне дверь в небольшую темную переднюю, а оттуда провел в светлый уютный кабинет, убранный мягкою мебелью;
у окна стоял хорошенький письменный столик, заваленный
книгами и бумагами, несколько мягких кресел, мягкий ковер на полу, — все было мило, прилично и совсем не по-поповски, за исключением неизбежных премий из «Нивы», которые висели на стене, да еще нескольких архиереев, сумрачно глядевших из золотых рам.
— Как
у Винтеркеллера — помнишь? — ответил он, — ну, изволь,
с удовольствием. Что ж мы будем читать? Посмотри-ка, там
у меня на
окне книги…
Часть столовой — скучный угол со старинными часами на стене. Солидный буфет и большой стол, уходящий наполовину за пределы сцены. Широкая арка, занавешенная тёмной драпировкой, отделяет столовую от гостиной; гостиная глубже столовой, тесно заставлена старой мебелью. В правом углу горит небольшая электрическая лампа; под нею на кушетке Вера
с книгой в руках. Между стульев ходит Пётр, точно ищет чего-то. В глубине
у окна Любовь, она встала коленями на стул, держится за спинку и смотрит в
окно.
Я никогда не забуду этого важнейшего дня в моей жизни. Он был день свежий и ясный. Солнце ярко обливало своим сверканьем деревья, на полуобнаженных ветвях которых слабо качались пожелтевшие и озолотившиеся листья, в гроздах красной рябины тяжело шевелились ожиревшие дрозды. Баронессы и Лины не было дома, служанка работала на кухне, Аврора качалась
с книгою в руках в своем гамаке, а я составлял служебный отчет в своей комнате. Ради прекрасного дня
окна в сад
у меня были открыты.
А потом, как вчера и всегда, ужин, чтение, бессонная ночь и бесконечные мысли все об одном. В три часа восходило солнце, Алена уже возилась в коридоре, а Вера все еще не спала и старалась читать. Послышался скрип тачки: это новый работник пришел в сад… Вера села
у открытого
окна с книгой, дремала и смотрела, как солдат делал для нее дорожки, и это занимало ее. Дорожки ровные, как ремень, гладкие, и весело воображать, какие они будут, когда их посыплют желтым песком.
В эту весну мальчик не мог выйти в свой любимый уголок. По-прежнему около него сидела сестра, но уже не
у окна, а
у его постели; она читала
книгу, но не для себя, а вслух ему, потому что ему было трудно поднять свою исхудалую голову
с белых подушек и трудно держать в тощих руках даже самый маленький томик, да и глаза его скоро утомлялись от чтения. Должно быть, он уже больше никогда не выйдет в свой любимый уголок.
Вошла Никитишна. В одной руке несла стакан
с водой, в другой кацею
с жаром и ладаном. Стакан поставила на раскрытое
окно, было бы в чем ополоснуться душе, как полетит она на небо… Кацеéю трижды покадила Никитишна пóсолонь перед иконами, потом над головой Насти. Вошла
с книгой канонница Евпраксея и, став
у икон, вполголоса стала читать «канон на исход души».
Катя пошла в свою каморку за кухнею, села к открытому
окну. Теплый ветерок слабо шевелил ее волосы. В саду, как невинные невесты, цвели белым своим цветом абрикосы. Чтобы отвлечься от того, что было в душе, Катя стала брать одну
книгу за другою. Но, как
с человеком,
у которого нарывает палец, все время случается так, что он ушибается о предметы как раз этим пальцем, так было теперь и
с Катей.
Первая комната в одно
окно служила кабинетом настоятеля.
У окна налево стоял письменный стол из красного дерева,
с бумагами и
книгами; около него кресло и подальше клеенчатая кушетка. Кроме образов, ничто не напоминало о монашеской келье.
Те же цветы на
окнах, два горшка
у двери в залу, зеркало
с бронзой в стиле империи, стол, покрытый шитой шелками скатерью, другой — зеленым сукном, весь обложенный
книгами, газетами, журналами, крохотное письменное бюро, качающееся кресло, мебель ситцевая, мягкая, без дерева, какая была в моде до крымской кампании, две картины и на средней стене, в овальной раме, портрет светской красавицы — в платье сороковых годов,
с блондами и венком в волосах.
Два резных шкапа
с книгами в кожаных позолоченных переплетах сдавливают комнату к концу, противоположному
окнам.
Книг этих Евлампий Григорьевич никогда не вынимает, но выбор их был сделан другим руководителем; переплеты заказывал опять архитектор по своему рисунку. Он же выписал несколько очень дорогих коллекций по истории архитектуры и специальных сочинений. Таких изданий «ни
у кого нет», даже и в Румянцевском музее…
В углу стояла кровать из простого некрашеного дерева
с жестким тюфяком, кожаной подушкой и вязаным шерстяным одеялом. Над ней висел образок, украшенный высохшей вербой и фарфоровым яичком.
У широкого
окна, так называемого итальянского, стоял большой стол, на котором в беспорядке валялись
книги, бумаги, ландкарты и планы сражений. Шкаф
с книгами, глобусы, географические карты, прибитые к стене, и несколько простых деревянных стульев дополняли убранство комнаты юного спартанца.
Она сидела
с книгой у окна. Но сумерки совсем уже понадвинулись. Ей хотелось дочитать главу.
Спальня эта была довольно большой комнатой, помещавшейся в глубине дома, невдалеке от спальни отца и матери,
с двумя
окнами, выходившими в сад, завешанными белыми шторами. Сальная свеча, стоявшая на комоде, полуосвещала ее, оставляя темными углы. Обставлена она была массивною мебелью в белоснежных чехлах, такая же белоснежная кровать стояла
у одной из стен, небольшой письменный стол и этажерка
с книгами и разными безделушками — подарками баловника-отца, довершали ее убранство.
Вскоре Василий Иванович стал заметно дремать и Авраам Петрович распрощался и ушел. Василий Иванович залег на боковую. Саша уселся
с книгой у окна.
Виктор читал и пел наизусть. Аввакум пел
с ним. Митрополит стоял
у окна с сложенными на груди руками и молился… Другие, кто попал на эту отпетую без
книг вечерню, стали на колена, — некоторые плакали…
Чернышев сидел
с книгой французского романа
у окна первой комнаты.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей
с бумагами подошел к товарищу, дежурному адъютанту Козловскому, который
с книгой сидел
у окна.