Из окон был прекрасный вид кругом:
Налево, то есть к западу, рядами
Блистали кровли, трубы и потом
Меж ними церковь с круглыми главами,
И кое-где в тени — отрада днем —
Уютный сад, обсаженный рябиной,
С беседкою, цветами и малиной,
Как детская игрушка, если вам
Угодно, или как меж знатных дам
Румяная крестьянка — дочь природы,
Испуганная блеском гордой моды.
Неточные совпадения
Николай Петрович продолжал ходить и не мог решиться войти в дом, в это мирное и
уютное гнездо, которое так приветно глядело на него всеми своими освещенными окнами; он не в силах был расстаться с темнотой, с
садом, с ощущением свежего воздуха на лице и с этою грустию, с этою тревогой…
К этой неприятной для него задаче он приступил у нее на дому, в ее маленькой
уютной комнате. Осенний вечер сумрачно смотрел в окна с улицы и в дверь с террасы; в
саду, под красноватым небом, неподвижно стояли деревья, уже раскрашенные утренними заморозками. На столе, как всегда, кипел самовар, — Марина, в капоте в кружевах, готовя чай, говорила, тоже как всегда, — спокойно, усмешливо...
Клим сидел с другого бока ее, слышал этот шепот и видел, что смерть бабушки никого не огорчила, а для него даже оказалась полезной: мать отдала ему
уютную бабушкину комнату с окном в
сад и молочно-белой кафельной печкой в углу.
Это было дома у Марины, в ее маленькой,
уютной комнатке. Дверь на террасу — открыта, теплый ветер тихонько перебирал листья деревьев в
саду; мелкие белые облака паслись в небе, поглаживая луну, никель самовара на столе казался голубым, серые бабочки трепетали и гибли над огнем, шелестели на розовом абажуре лампы. Марина — в широчайшем белом капоте, — в широких его рукавах сверкают голые, сильные руки. Когда он пришел — она извинилась...
Райский провел уже несколько таких дней и ночей, и еще больше предстояло ему провести их под этой кровлей, между огородом, цветником, старым, запущенным
садом и рощей, между новым, полным жизни,
уютным домиком и старым, полинявшим, частию с обвалившейся штукатуркой домом, в полях, на берегах, над Волгой, между бабушкой и двумя девочками, между Леонтьем и Титом Никонычем.
Меня влечет
уютный домик с
садом, с балконом, останавливает добрый человек, хорошенькое личико.
К весне дядья разделились; Яков остался в городе, Михаил уехал за реку, а дед купил себе большой интересный дом на Полевой улице, с кабаком в нижнем каменном этаже, с маленькой
уютной комнаткой на чердаке и
садом, который опускался в овраг, густо ощетинившийся голыми прутьями ивняка.
На дворе и в
саду было множество
уютных закоулков, как будто нарочно для игры в прятки.
И потому в два часа ночи, едва только закрылся
уютный студенческий ресторан «Воробьи» и все восьмеро, возбужденные алкоголем и обильной пищей, вышли из прокуренного, чадного подземелья наверх, на улицу, в сладостную, тревожную темноту ночи, с ее манящими огнями на небе и на земле, с ее теплым, хмельным воздухом, от которого жадно расширяются ноздри, с ее ароматами, скользившими из невидимых
садов и цветников, то у каждого из них пылала голова и сердце тихо и томно таяло от неясных желаний.
Остропестро выставляло из-под кустов свои колючие пурпуровые головки. В стороне стоял деревянный дом, маленький, серенький, в одно жилье, с широкою обеденкою в
сад. Он казался милым и
уютным. А за ним виднелась часть огорода. Там качались сухие коробочки мака да беложелтые крупные чепчики ромашки, желтые головки подсолнечника никли перед увяданием и между полезными зелиями поднимались зонтики: белые у кокорыша и бледнопурпуровые у цикутного аистника, цвели светложелтые лютики да невысокие молочаи.
Замолчали. Саша слушал, как в звоне и гуле улетает
сад; и странно было, что сквозь его мощный рев пробивается тихое,
уютное поскрипывание карандаша по бумаге — странно и приятно.
Усадьба наша находится на высоком берегу быстрой речки, у так называемого быркого места, где вода шумит день и ночь; представьте же себе большой старый
сад,
уютные цветники, пасеку, огород, внизу река с кудрявым ивняком, который в большую росу кажется немножко матовым, точно седеет, а по ту сторону луг, за лугом на холме страшный, темный бор.
По зимам и в темные ночи осенние, когда Меркулов в отлучках бывал, видалась она с полюбовником в
уютной спаленке, до вторых петухов с ним просиживала возле изразцовой печки на теплой лежаночке, а летом миловалась с ним в зеленом
саду, в частом вишенье, орешенье и весело над постылым мужем посмеивалась.
Она гуляла и играла с Дуней, уводила ее в свою
уютную маленькую комнатку, показывала ей картинки, учила собирать и сушить цветы, играла ей на пианино, умело втягивала скучавшую девочку в общие шумные игры и добилась-таки своего: Дуня повеселела, окрепла, поправилась за лето и загорела, как цыганенок, целые дни проводя в
саду.
Нестерпимо потянуло ее назад, в деревню… Коричневый дом с его
садом казались бедной девочке каким-то заколдованным местом, чужим и печальным, откуда нет и не будет возврата ей, Дуне. Мучительно забилось сердечко… Повлекло на волю… В бедную родную избенку, на кладбище к дорогим могилкам, в знакомый милый лес, к коту Игнатке, в ее
уютный уголок, на теплую лежанку… Дуня и не заметила, как слезинки одна за другою скатывались по ее захолодевшему личику, как губы помимо воли девочки шептали что-то…
Жил Андреев в
уютной и большой вилле, с пальмами в
саду, с застекленной террасой.
Я поднялся во второй этаж. Рабочий кабинет Гонкура — небольшая высокая комната, выходящая окнами в
сад, вся уставленная разными художественными произведениями. В ней, еще больше, чем в сенях, проглядывала артистическая натура хозяина. У нас деловые кабинеты обыкновенно поражают иностранца своими размерами; но в Париже даже люди, имеющие свои собственные отели, не любят работать в больших сараях. Французу нравятся, напротив,
уютные комнаты, которые все переполнены чем-нибудь ласкающим его взгляд.
В один из ноябрьских вечеров 1740 года в
уютной и роскошно меблированной комнате внутренней части дворца в Летнем
саду, отведенной для жительства любимой фрейлины императрицы Анны Иоанновны, Якобины Менгден, в резном вычурного фасона кресле сидела в задумчивости ее прекрасная обитательница.