Неточные совпадения
Самгин наблюдал шумную возню людей и думал, что для них существуют школы,
церкви, больницы, работают
учителя, священники, врачи. Изменяются к лучшему эти люди? Нет. Они такие же, какими были за двадцать, тридцать лег до этого года. Целый угол пекарни до потолка загроможден сундучками с инструментом плотников. Для них делают топоры, пилы, шерхебели, долота. Телеги, сельскохозяйственные машины, посуду, одежду. Варят стекло. В конце концов, ведь и войны имеют целью дать этим людям землю и работу.
Базар под руками,
церквей не перечесть, знакомых сколько угодно, а когда Леночка начала подрастать, то и в
учителях недостатка не было.
— Тогда они устно слышали от него учение, а мы ныне из книг божественных оное почерпаем: нас, священников, и философии греческой учили, и риторике, и истории
церкви христианской, — нам можно разуметь священное писание; а что же их поп и
учитель — какое ученье имел? Он — такой же мужик, только плутоватей других!
— Да, я Алеша… — И тут Александров вдруг умолк. Третья тень поднялась со скамейки и приблизилась к нему. Это был отец Михаил,
учитель закона божьего и священник корпусной
церкви, маленький, седенький, трогательно похожий на святого Николая-угодника.
Учитель исчез из
церкви, как только началась служба, а дьякон бежал тотчас, как ее окончил. Отцу Савелию, который прилег отдохнуть, так и кажется, что они где-нибудь носятся и друг друга гонят. Это был «сон в руку»: дьякон и Варнава приготовлялись к большому сражению.
В Евангелии есть указание против
церкви как внешнего авторитета, самое очевидное и ясное, в том месте, где говорится, чтобы ученики Христа никого не называли
учителями и отцами.
Стали выходить из
церкви. Сельский
учитель Мачигин, простоватый молодой человек, подстал к девицам, улыбался и бойко беседовал. Передонов подумал, что неприлично ему при будущем инспекторе так вольно держаться. На Мачигине была соломенная шляпа. Но Передонов вспомнил, что как-то летом за городом он видел его в форменной фуражке с кокардою. Передонов решил пожаловаться. Кстати, инспектор Богданов был тут же. Передонов подошел к нему и сказал...
— Там
учителя — нигилисты, — говорил Передонов, — а учительницы в бога не верят. Они в
церкви стоят и сморкаются.
Он старостой в
церкви потому, что там можно начальствовать над певчими и гнуть их в дугу; он попечитель школы потому, что ему нравится сознавать, что
учитель — его подчиненный и что он может разыгрывать перед ним начальство.
Во-первых, маркиз Шассе-Круазе, которого только в прошлом году княгиня Букиазба воссоединила в лоно православной
церкви и который теперь уж жалуется, что, живя в курском имении («приданое жены моей, воспитанницы княгини Букиазба»), только он с семьей да с гувернанткой-немкой и посещает храм божий; «народ же, под влиянием сельского
учителя» и т. д.
Кроме того, чему Аню учили французские
учителя и дьячок русской посольской
церкви, она немало сделала для себя и сама.
Мой отец брал взятки и воображал, что это дают ему из уважения к его душевным качествам; гимназисты, чтобы переходить из класса в класс, поступали на хлеба к своим
учителям, и эти брали с них большие деньги; жена воинского начальника во время набора брала с рекрутов и даже позволяла угощать себя и раз в
церкви никак не могла подняться с колен, так как была пьяна; во время набора брали и врачи, а городовой врач и ветеринар обложили налогом мясные лавки и трактиры; в уездном училище торговали свидетельствами, дававшими льготу по третьему разряду; благочинные брали с подчиненных причтов и церковных старост; в городской, мещанской, во врачебной и во всех прочих управах каждому просителю кричали вослед: «Благодарить надо!» — и проситель возвращался, чтобы дать 30–40 копеек.
Так, Годунов оставил мысль об учреждении университета с иностранными
учителями только потому, что, как говорит Карамзин (том XI, стр. 53), «духовенство представило ему, что Россия благоденствует в мире единством закона и языка; что разность языков может произвести и разность в мыслях, опасную для
церкви».
София хотела найти поддержку в расколе; ее сообщники говорили против патриарха, хотели возвести на патриарший престол Сильвестра Медведева, уверяя, что «ныне-де завелись в
церкви новые
учители», но решительно никакие ухищрения не помогали.
Весёлый плотник умер за работой; делал гроб утонувшему сыну одноглазого фельдшера Морозова и вдруг свалился мёртвым. Артамонов пожелал проводить старика в могилу, пошёл в
церковь, очень тесно набитую рабочими, послушал, как строго служит рыжий поп Александр, заменивший тихого Глеба, который вдруг почему-то расстригся и ушёл неизвестно куда. В
церкви красиво пел хор, созданный
учителем фабричной школы Грековым, человеком похожим на кота, и было много молодёжи.
Мутно было на душе у меня, не нравились мне Титовы подозрительной тишиной жизни своей. Стал я ходить в
церковь, помогать сторожу Власию да новому дьячку, — этот был молодой, красивый, из
учителей какой-то; к службе лентяй, с попом подхалим, руку ему целует, собачкой бегает за ним по пятам. На меня кричит, а — напрасно, потому что я службу знал не хуже его и делал всё как надо.
— Ай-яй! Ну, какое же, батенька, другое дело! Это же всё равно! Я же вам объяснял:
учитель — учит, я строю
церкви, вы мелете муку, мы же все делаем дело, необходимое людям, и все мы равно заслуживаем уважения, это же надо понять! Надо уважать всякий труд, это и сделает всех культурными людьми, да, а культурному человеку нельзя говорить слово-ер.
Между тем двое
учителей да кое-кто из публики частью угрозами, частью просьбами и убеждениями успели-таки отратовать мальчугана у полиции и с торжеством привели его обратно в
церковь.
Церковь не есть только «община последователей», какую оставляли после себя великие
учители и пророки, но некое Существо, живой организм, Тело Христово.
И иных Бог поставил в
Церкви, во-первых, апостолами, во-вторых, пророками, в-третьих,
учителями; далее имущими силы, также дары исцелений, вспоможения, управления, разные языки» (1 Кор. 12:4-11,28).
Ему нужен
учитель — такой
учитель, чтобы всем превосходил его: и умом, и знанием, и кротостью, и любовью, и притом был бы святой жизни, радовался бы радостям учеников, горевал бы о горе их, болел бы сердцем обо всякой их беде, готов бы был положить душу за последнюю овцу стада, был бы немощен с немощными, не помышлял бы о стяжаниях, а напротив, сам бы делился своим добром, как делились им отцы первенствующей
церкви…
Но, слушая его песнопения в
церкви, слушая чтение возвышающих душу псалмов Давида и молитв, сложенных древними
учителями, Кислов доходил до отчаянья.
Волга и нижегородская историческая старина, сохранившаяся в тамошнем кремле, заложили в душу будущего писателя чувство связи с родиной, ее живописными сторонами, ее тихой и истовой величавостью. Это сделалось само собою, без всяких особых «развиваний». Ни домашние, ни в гимназии
учителя, ни гувернеры никогда не водили нас по древним урочищам Нижнего, его
церквам и башням с целью разъяснять нам, укреплять патриотическое или художественное чувство к родной стороне. Это сложилось само собою.
Башни были все к тому времени обезображены крышами, которыми отсекли старинные украшения. Нам тогда об этом никто не рассказывал. Хорошо и то, что
учитель рисования водил тех, кто получше рисует, снимать с натуры кремль и
церкви в городе и Печерском монастыре.
Мне лично гораздо симпатичнее был псаломщик посольской
церкви, некий В., от которого я много наслышался о политике отца протоиерея. Псаломщик этот, бывший
учитель, порывался все назад в Россию. Его возмущало то, что он видел фальшивого и самодурного в натуре и поведении своего духовного принципала. В моих «Дельцах» есть лицо, похожее на личность и судьбу этого псаломщика. Он кончил, кажется, очень печально, но как именно — в точности не припомню.
Встреча с Палтусовым и его отнесла к той зиме, когда они жили в комнатах у
учителя арифметики Скородумова, в переулке на Сретенке, около
церкви «Успенья в Печатниках».
Построили дом, вместимостью не меньше храма, покрыли его железом; даже загородили проходившую тут проезжую дорожку, чтобы ни конный, ни пеший не мешали делать что нужно, и вот что придумали: завести в этой русской школе такого
учителя, чтобы он за одну учительскую плату был тоже церковным сторожем, а кстати также был бы летом звонарем, подметал бы
церковь и ходил у дьякона, у батюшек и у старосты на посылках…
Делается же
церковь так: люди уверяют себя и других, что
учитель их, бог, во избежание того, чтобы открытый им людям закон не был ложно перетолкован, избрал особенных людей, которые одни, они или те, кому они передадут эту власть, могут правильно толковать его учение.
Пославший меня
учитель православныя, соборныя, апостольския
церкви и мы, братья ему по духу, исповедуем закон правый.
Так что люди, называющие себя
церковью, считают, что они в истине не потому, что то, что они проповедуют, есть истина, а потому, что они считают себя едиными законными преемниками учеников учеников учеников и, наконец, учеников самого учителя-бога.
Вторая отвергает всякую духовную иерархию и, подобно протестантским
церквам, имеет у себя
учителей не рукоположенных, избранных общиной, но тем разнствует от протестантов, что эти отвергают иерархию по принципу, а беспоповщина лишь по факту.