Неточные совпадения
Неужели
за отечество,
за царя,
за которого я с наслаждением мечтал
умереть так недавно, я не могу
умереть честно?
Потом внушается воспитываемому, что при виде всякой церкви и иконы надо делать опять то же, т. е. креститься; потом внушается, что в праздники (праздники — это дни, в которые Христос родился, хотя никто не знает, когда это было, дни, в которые он обрезался, в которые
умерла богородица, в которые принесен крест, в которые внесена икона, в которые юродивый видел видение и т. п.), в праздники надо одеться в лучшие одежды и идти в церковь и покупать и ставить там свечи перед изображениями святых, подавать записочки и поминания и хлебцы, для вырезывания в них треугольников, и потом молиться много раз
за здоровье и благоденствие
царя и архиереев и
за себя и
за свои дела и потом целовать крест и руку у священника.
Молодые и старые щеголи, в уродливых шляпах a la cendrillon [В стиле золушки (франц.).], с сучковатыми палками, обгоняли толпы гуляющих дам, заглядывали им в лицо, любезничали и отпускали поминутно ловкие фразы на французском языке; но лучшее украшение гуляний петербургских, блестящая гвардия
царя русского была в походе, и только кой-где среди круглых шляп мелькали белые и черные султаны гвардейских офицеров; но лица их были пасмурны; они завидовали участи своих товарищей и тосковали о полках своих, которые, может быть, готовились уже драться и
умереть за отечество.
Нет в мире неблагодарнее занятия, как сражаться
за покойников: завоевывают трон, забывая, что некого посадить на него, потому что
царь умер.
Касатка наша!
Кто
за царя не рад бы
умереть?
Но любим мы тебя не
за него —
За разум твой!
За ласковый обычай!
За тишину!
За ангельские очи!
Господь с тобой!
О, помяни ж ты это слово,
царь!
И если кто войну тебе объявит,
Дай русскую вести мне рать! Клянусь,
Я победить врагов твоих сумею
Иль
умереть, отец мой,
за тебя!
Два раза во всю мою жизнь потом только этак и плакал: во второй это было, как император Николай Павлович
умер, и я ему к его гробу ночью свое «благодарю» ходил сказывать
за то, про что мы с ним двое только из всех русских знали: он, мой
царь, да я, — его изменник.
Услышь меня, Боже, в предсмертный мой час,
Прости моего господина!
Язык мой немеет, и взор мой угас,
Но слово моё всё едино:
За грозного, Боже,
царя я молюсь,
За нашу святую, великую Русь,
И твёрдо жду смерти желанной!»
Так
умер Шибанов, стремянный.
«Батюшка!..
Царь!.. Спаси!.. Заступись! Ты один наша надежда! Отец наш!» — вопил народ, кидаясь к царскому стремени и обнимая ноги государя. «Мы знали, что Ты с нами! Ты наш! Ты не оставишь… Мы все с Тобою! Все
за Тебя! Не выдадим!
Умрем — не выдадим!..»
Пекторалис, очевидно, был глубоко уверен в своей правоте и считал, что лучше его никто не скажет, о чем надо сказать; а Сафронычу просто вокруг не везло: его приказный хотел идти говорить
за него на новом суде и все к этому готовился, да только так заготовился, что под этот самый день ночью пьяный упал с моста в ров и едва не
умер смертию «
царя поэтов».
Часто в «почетных кубках» вина, посылаемых
царем за пышными трапезами в Александровской слободе приглашенному тому или другому боярину, находилось «Бомелиево зелье», от которого выпивший кубок, с низким поклоном
царю «
за честь», падал замертво и
умирал в страшных судорогах.
За царя и землю русскую сладко
умереть и в чужбине!
И тому делу был навсегда погреб (совершенное забвение). (Впоследствии великий князь отдал дочь свою
за сына Холмского. Так шли в то время, рука об руку, необыкновенный гнев, сопутствуемый железами и казнью, и необыкновенные милости, вводившие осужденного в семью
царей! [Сын Холмского, в царствование Василия Ивановича, сослан на Белоозеро и
умер там в заключении. Виною его был только этот самый брак с дочерью Иоанна III.])
Она называлась так потому, что здесь некогда сидел человек бесноватый и прокаженный, который неустанно злословил
царя Ирода, и
за то здесь и
умер в заточении.
Как бы счастлив был Ростов, ежели бы мог теперь
умереть за своего
царя!