Неточные совпадения
Всё успокоилось: в гостиной
Храпит тяжелый Пустяков
С своей тяжелой половиной.
Гвоздин, Буянов, Петушков
И Флянов, не совсем здоровый,
На стульях
улеглись в столовой,
А
на полу мосье Трике,
В фуфайке, в старом колпаке.
Девицы в комнатах Татьяны
И Ольги все объяты сном.
Одна, печальна под окном
Озарена лучом Дианы,
Татьяна бедная не спит
И в
поле темное глядит.
В пекарне колебался приглушенный шумок, часть плотников
укладывалась спать
на полу, Григорий Иванович влез
на печь, в приямке подогревали самовар, несколько человек сидело за столом, слушая сверлящий голос.
У Обломова первым движением была эта мысль, и он быстро спустил ноги
на пол, но, подумав немного, с заботливым лицом и со вздохом, медленно опять
улегся на своем месте.
Потом он
улегся на голом
полу,
Всё скоро уснуло в сторожке,
Я думала, думала… лежа в углу
На мерзлой и жесткой рогожке…
Сначала веселые были мечты:
Я вспомнила праздники наши,
Огнями горящую залу, цветы,
Подарки, заздравные чаши,
И шумные речи, и ласки… кругом
Всё милое, всё дорогое —
Но где же Сергей?.. И подумав о нем,
Забыла я всё остальное!
Затем отпер их и отворил перед Вихровыми дверь. Холодная, неприятная сырость пахнула
на них. Стены в комнатах были какого-то дикого и мрачного цвета;
пол грязный и покоробившийся; но больше всего Павла удивили подоконники: они такие были широкие, что он
на них мог почти
улечься поперек; он никогда еще во всю жизнь свою не бывал ни в одном каменном доме.
Собака же, покрутившись раза два или три
на одном месте, угрюмо
укладывалась у ног его, втыкала свою морду между его сапогами, глубоко вздыхала и, вытянувшись во всю свою длину
на полу, тоже оставалась неподвижною
на весь вечер, точно умирала
на это время.
Я спала,
улегшись кое-как
на полу, проснулась и закричала от страха, но тотчас же отличила голос Кати, который раздавался громче всех, потом голос мадам Леотар, потом испуганной Насти, потом ключницы.
Вдали родился воющий шум и гул, запели, зазвенели рельсы; в сумраке, моргая красными очами, бежал поезд; сумрак быстро плыл за ним, становясь всё гуще и темнее. Евсей торопливо, как только мог, взошёл
на путь, опустился
на колени, потом
улёгся поперёк пути
на бок, спиною к поезду, положил шею
на рельс и крепко закутал голову
полою пальто.
Откуда-то прошла большая лохматая собака с недоглоданною костью и,
улегшись, взяла ее между передними лапами. Слышно было, как зубы стукнули о кость и как треснул оторванный лоскут мяса, но вдруг собака потянула чутьем, глянула
на черный сундук, быстро вскочила, взвизгнула, зарычала тихонько и со всех ног бросилась в темное
поле, оставив свою недоглоданную кость
на платформе.
Ушел, равнодушный к темноте и дождю, к тому, кто умирает
на его лавке, пожалуй, и к себе самому: скажи ему остаться, остался бы без спора и так же вяло
укладывался бы спать
на полу, как теперь покрывался от дождя рогожей.
Особенно трудно было ночью, когда узники
укладывались вповалку
на земляной
пол и каждое движение во сне сопровождалось лязгом железа.
Так и сделали. Часа через полтора Костик ехал с кузнецом
на его лошади, а сзади в других санях
на лошади Прокудина ехал Вукол и мяукал себе под нос одну из бесконечных русских песенок. Снег перестал сыпаться, метель
улеглась, и светлый месяц, стоя высоко
на небе, ярко освещал белые, холмистые
поля гостомльской котловины. Ночь была морозная и прохватывала до костей. Переднею лошадью правил кузнец Савелий, а Костик лежал, завернувшись в тулуп, и они оба молчали.
В комнату, занимаемую Беккером, принесена была двойная раздвижная лестница; поперек ее перекладин,
на некоторой высоте от
пола,
укладывалась горизонтально палка.
Солнце уже зашло за макушки березовой аллеи, пыль
укладывалась в
поле, даль виднелась явственнее и светлее в боковом освещении, тучи совсем разошлись, па гумне из-за деревьев видны были три новые крыши скирд, и мужики сошли с них; телеги с громкими криками проскакали, видно, в последний раз; бабы с граблями
на плечах и свяслами
на кушаках с громкою песнью прошли домой, а Сергей Михайлыч все не приезжал, несмотря
на то, что я давно видела, как он съехал под гору.
Мы закурили сигары и,
улегшись на своих кроватях, толковали о различных человеческих странностях, приходивших нам в голову по поводу странностей Василия Петровича. Через четверть часа вошел и Василий Петрович. Он поставил свою трубочку
на пол у печки, сел в ногах у Челновского и, почесав правою рукою левое плечо, сказал вполголоса...
Потом темная еловая аллея, обвалившаяся изгородь…
На том
поле, где тогда цвела рожь и кричали перепела, теперь бродили коровы и спутанные лошади. Кое-где
на холмах ярко зеленела озимь. Трезвое, будничное настроение овладело мной, и мне стало стыдно всего, что я говорил у Волчаниновых, и по-прежнему стало скучно жить. Придя домой, я
уложился и вечером уехал в Петербург.
Студент и землемер легли
на лавки, головами под образа и ногами врозь. Степан устроился
на полу, около печки. Он потушил лампу, и долго было слышно, как он шептал молитвы и, кряхтя,
укладывался. Потом откуда-то прошмыгнула
на кровать Марья, бесшумно ступая босыми ногами. В избе было тихо. Только сверчок однообразно, через каждые пять секунд, издавал свое монотонное, усыпляющее цырканье, да муха билась об оконное стекло и настойчиво жужжала, точно повторяя все одну и ту же докучную, бесконечную жалобу.
Он взял в кухне кочергу, чтобы оборониться от собак, и вышел
на двор, оставив дверь настежь. Метель уж
улеглась, и
на дворе было тихо… Когда он вышел за ворота, белое
поле представлялось мертвым и ни одной птицы не было
на утреннем небе. По обе стороны дороги и далеко вдали синел мелкий лес.
О домашних животных нечего и говорить: скот крупный и мелкий прятался под навес; собака, вырыв себе под амбаром яму,
улеглась туда и, полузакрыв глаза, прерывисто дышала, высунув розовый язык чуть не
на пол-аршина; иногда она, очевидно от тоски, происходящей от смертельной жары, так зевала, что при этом даже раздавался тоненький визг; свиньи, маменька с тринадцатью детками, отправились
на берег и
улеглись в черную жирную грязь, причем из грязи видны были только сопевшие и храпевшие свиные пятачки с двумя дырочками, продолговатые, облитые грязью спины да огромные повислые уши.
Мы почувствовали себя
на свободе и запели: «Цыгане вольною толпой по Бессарабии кочуют», потом собственными руками разложили матрасы рядом по
полу и,
улегшись на них впокатку, как попало, уснули крепким, сладчайшим и безмятежнейшим сном.
— A потому, что детям прежде всего необходимо вести регулярный образ жизни: во время вставать, есть и ложиться спать. Если они, протанцевав с
пол ночи,
улягутся в три часа спать, то с какими же головами и нервами, в каком настроении будут они заниматься
на следующее утро!
Но, уже помолившись Богу и
укладываясь спать, Настя долго сидела
на кровати и размышляла. Худенькая спина ее, с острыми лопатками и отчетливыми звеньями хребта, сильно горбилась; грязная рубашка спустилась с острого плеча; обняв руками колени и покачиваясь, похожая
на черную сердитую птицу, застигнутую в
поле морозом, она смотрела вперед своими немигающими глазами, простыми и загадочными, как глаза зверя. И с задумчивым упрямством прошептала...