— Ох, уж и Никита-то Васильич твои же речи мне отписывает, — горько вздохнула Манефа. — И он пишет, что много старания Громовы прилагали, два раза обедами самых набольших генералов кормили, праздник особенный на даче им делали, а ни в чем успеха не получили. Все, говорят, для вас рады сделать, а насчет этого дела и не просите, такой, дескать, строгий о староверах
указ вышел, что теперь никакой министр не посмеет ни самой малой ослабы попустить…
Неточные совпадения
— Мне совестно наложить на вас такую неприятную комиссию, потому что одно изъяснение с таким человеком для меня уже неприятная комиссия. Надобно вам сказать, что он из простых, мелкопоместных дворян нашей губернии, выслужился в Петербурге,
вышел кое-как в люди, женившись там на чьей-то побочной дочери, и заважничал. Задает здесь тоны. Да у нас в губернии, слава богу, народ живет не глупый: мода нам не
указ, а Петербург — не церковь.
Нечто подобное сейчас рассказанному случаю, впрочем, задолго до него, произошло с Аннушкой и в другой раз, а именно, когда
вышел первый ограничительный, для помещичьей власти,
указ, воспрещавший продавать крепостных людей иначе, как в составе целых семейств.
Дело
вышло из-за министерского
указа об обязательном посеве картофеля.
Оба мои дяди и приятель их, адъютант Волков, получили охоту дразнить меня: сначала военной службой, говоря, что
вышел указ, по которому велено брать в солдаты старшего сына у всех дворян.
Пугачевские дерзости и его сообщников из всех пределов
вышли; всюду посылают манифесты,
указы.
Яик, по
указу Екатерины II переименованный в Урал,
выходит из гор, давших ему нынешнее его название; течет к югу вдоль их цепи, до того места, где некогда положено было основание Оренбургу и где теперь находится Орская крепость; тут, разделив каменистый хребет их, поворачивает на запад и, протекши более двух тысяч пятисот верст, впадает в Каспийское море.
Щелкалов! разослать
Во все концы
указы к воеводам,
Чтоб на коня садились и людей
По старине на службу
высылали...
— Избили, Прохорыч, да в окно выкинули… Со второго этажа в окно, на мощеный двор… Руку сломали… И надо же было!.. Н-да. Полежал я в больнице,
вышел — вот один этот сюртучок на мне да узелочек с бельем. Собрали кое-что маркеры в Нижнем, отправили по железной дороге, билет купили. Дорогой же — другая беда,
указ об отставке потерял — и теперь на бродяжном положении.
Через год Петр нашел, что мало
выйдет, если выстроится по кораблю с каждого кумпанства;
вышел указ, чтобы выстроили еще по кораблю с каждых двух кумпанств.
За это Шакловитый подверг Языкова жестокой пытке и потом
выслал из Москвы с строжайшим
указом, под смертною казнью, никому не говорить, куда его приводили и о чем расспрашивали…
Как известно,
указ этот имел самое ограниченное применение; но в воображении некоторых пиит размеры его
вышли громаднейшие.
С этих пор в течение десяти лет постоянно каждый год
выходило по нескольку
указов — то о публичном сожжении пасквилей и о наказании тех, у кого они окажутся, то о предостережении от продерзких речей, то об усмирении крестьян, увлекшихся ложными слухами.
Советница. Муж мой пошел в отставку в том году, как
вышел указ о лихоимстве. Он увидел, что ему в коллегии делать стало нечего, и для того повез меня мучить в деревню.
Возьмите другой порок, который преследовала наша сатира, — невежество. Кантемир смеялся над теми, которые не слушаются
указов Петра I; чувства его очень похвальны, хотя опять нельзя сказать, чтоб они предупредили жизнь… Но посмотрим, что из того
вышло. Прошло 30–40 лет; Сумароков опять выводит господина, который говорит...
Памятен также и тот азарт, с которым народ, в Петербурге, бросился к сенатской книжной лавке, когда однажды, в начале 1856 г., разнесся слух, что
вышел и продается
указ об освобождении крестьян.]
Строгий-престрогий
вышел указ, никакие вельможи переделать его не могут…
Выходил от начальства строгий-престрогий
указ: отдавать с каждой волости по стольку-то человек в «грамоту». Сельских школ тогда еще не было, оттого и велено было ребятишек в губернский город везти. Там заводилось первое в ту пору удельное училище.
А
указ, сказывали,
вышел такой же, как по Иргизу был: всех по ревизии к скитам не приписанных
выслать по ихним местам и оттоль не выпускать никуда до скончанья их веку…
Слышно еще, будто и насчет Шарпана
вышел указ…
Ежели б
указ такой, положим,
вышел, чтоб беспременно мне у тебя жить, так я бы или избу сжег, или руки бы на себя наложил.
О матери Александра Васильевича Суворова известно только то, что ее звали Авдотьей Федосьевной и что
вышла она замуж за Василия Ивановича в конце 20-х годов. Отец ее Федосий Мануков был дьяк и по
указу Петра Великого описывал Ингерманландию по урочищам. В 1718 году, во время празднования свадьбы князя-папы, он участвовал в потешной процессии, одетый по-польски, со скрипкою в руках; в 1737 году был петербургским воеводою и в конце года судился за злоупотребления по службе.
— Я уж об этом думала… Но вы обо мне, собственно, забудьте, Василий Павлыч.
Выйду я или не
выйду еще раз — это для других не
указ. Вообще вы меня ужасно удивляете вашим взглядом… Говорят, вот эти нигилисты совсем не признают брака. Вы над ними смеетесь, рассказываете, что они Бог знает какой народ; а ведь вы рассуждаете не лучше их…
Без скрепы графа Аракчеева не
выходил ни один высочайший
указ, и государь Александр Павлович был в постоянной переписке со своим подданным другом.
«Мужик, — говорилось в царском
указе, — помни-де, как ты с таким великим и полномочным соседом споришь». Далее предписывалось немедленно
выслать Ермака с товарищами в Пермь и в Усолье Камское, где они должны покрыть вины свои совершенным усмирением вогуличей и остяков, а для безопасности городков строгановских разрешалось оставить казаков сто, не более. За неисполнение
указа угрожалось опалою для Строгановых и казнью через повешение казаков.
Кирилл переносил описанное мучительное состояние всего только шесть дней, в течение коих иноки Пафнутиева монастыря не могли еще его остричь под куколь, а 9-го того же июля настоятелю монастыря, архимандриту Дорофею, прислан из св. синода
указ, коим «велено, не чиня попу Кириллу невольного пострижения,
выслать в Москву во св. синод для освидетельствования», а вместе потребовано о нем в синод и подлинное дело.
В силу
указов Екатерины, раскольники, получив полные гражданские права и свободу богослужения по старым книгам, во множестве добровольно воротились из-за границы, куда толпами уходили во время преследований,
вышли из лесов и скитов и явились жителями городов.