Неточные совпадения
Деньги за две трети леса были уже прожиты, и, за вычетом десяти процентов, он забрал у купца
почти все вперед за последнюю треть. Купец больше не давал денег, тем более что в эту зиму Дарья Александровна, в первый раз прямо заявив права
на свое состояние, отказалась расписаться
на контракте в получении денег за последнюю треть леса. Всё жалование
уходило на домашние расходы и
на уплату мелких непереводившихся долгов. Денег совсем не было.
Старик, сидевший с ним, уже давно
ушел домой; народ весь разобрался. Ближние уехали домой, а дальние собрались к ужину и ночлегу в лугу. Левин, не замечаемый народом, продолжал лежать
на копне и смотреть, слушать и думать. Народ, оставшийся ночевать в лугу, не спал
почти всю короткую летнюю ночь. Сначала слышался общий веселый говор и хохот за ужином, потом опять песни и смехи.
Когда он наконец весь изошел восторгом, Грэй договорился с ним о доставке, взяв
на свой счет издержки, уплатил по счету и
ушел, провожаемый хозяином с
почестями китайского короля.
Если б возможно было
уйти куда-нибудь в эту минуту и остаться совсем одному, хотя бы
на всю жизнь, то он
почел бы себя счастливым.
Может быть, он бы с удовольствием бросил все и
ушел, но в настоящую минуту это было
почти невозможно; это значило прямо сознаться в справедливости взводимых
на него обвинений и в том, что он действительно оклеветал Софью Семеновну.
Это прозвучало так обиженно, как будто было сказано не ею. Она
ушла, оставив его в пустой, неприбранной комнате, в тишине,
почти не нарушаемой робким шорохом дождя. Внезапное решение Лидии уехать, а особенно ее испуг в ответ
на вопрос о женитьбе так обескуражили Клима, что он даже не сразу обиделся. И лишь посидев минуту-две в состоянии подавленности, сорвал очки с носа и, до боли крепко пощипывая усы, начал шагать по комнате, возмущенно соображая...
Прислуга Алины сказала Климу, что барышня нездорова, а Лидия
ушла гулять; Самгин спустился к реке, взглянул вверх по течению, вниз — Лидию не видно. Макаров играл что-то очень бурное. Клим пошел домой и снова наткнулся
на мужика, тот стоял
на тропе и, держась за лапу сосны, ковырял песок деревянной ногой, пытаясь вычертить круг. Задумчиво взглянув в лицо Клима, он уступил ему дорогу и сказал тихонько,
почти в ухо...
Но, как всегда, она
почти не обращала внимания
на него и лишь,
уходя к себе наверх, шепнула...
В ярких огнях шумно ликовали подпившие люди. Хмельной и
почти горячий воздух, наполненный вкусными запахами, в минуту согрел Клима и усилил его аппетит. Но свободных столов не было, фигуры женщин и мужчин наполняли зал, как шрифт измятую страницу газеты. Самгин уже хотел
уйти, но к нему, точно
на коньках, подбежал белый официант и ласково пригласил...
«Сыты», — иронически подумал он,
уходя в кабинет свой, лег
на диван и задумался: да, эти люди отгородили себя от действительности
почти непроницаемой сеткой слов и обладают завидной способностью смотреть через ужас реальных фактов в какой-то иной ужас, может быть, только воображаемый ими, выдуманный для того, чтоб удобнее жить.
Но с этого дня он заболел острой враждой к Борису, а тот, быстро уловив это чувство, стал настойчиво разжигать его, высмеивая
почти каждый шаг, каждое слово Клима. Прогулка
на пароходе, очевидно, не успокоила Бориса, он остался таким же нервным, каким приехал из Москвы, так же подозрительно и сердито сверкали его темные глаза, а иногда вдруг им овладевала странная растерянность, усталость, он прекращал игру и
уходил куда-то.
Он оделся и, как бы
уходя от себя, пошел гулять. Показалось, что город освещен празднично, слишком много было огней в окнах и народа
на улицах много. Но одиноких прохожих
почти нет, люди шли группами, говор звучал сильнее, чем обычно, жесты — размашистей; создавалось впечатление, что люди идут откуда-то, где любовались необыкновенно возбуждающим зрелищем.
Выбрав удобную минуту, Клим
ушел,
почти озлобленный против Спивак, а ночью долго думал о человеке, который стремится найти свой собственный путь, и о людях, которые всячески стараются взнуздать его, направить
на дорогу, истоптанную ими, стереть его своеобразное лицо.
Не слышно прыжка с печки — Захар нейдет: Штольц
услал его
на почту.
С полгода по смерти Обломова жила она с Анисьей и Захаром в дому, убиваясь горем. Она проторила тропинку к могиле мужа и выплакала все глаза,
почти ничего не ела, не пила, питалась только чаем и часто по ночам не смыкала глаз и истомилась совсем. Она никогда никому не жаловалась и, кажется, чем более отодвигалась от минуты разлуки, тем больше
уходила в себя, в свою печаль, и замыкалась от всех, даже от Анисьи. Никто не знал, каково у ней
на душе.
Подле огромного развесистого вяза, с сгнившей скамьей, толпились вишни и яблони; там рябина; там шла кучка лип, хотела было образовать аллею, да вдруг
ушла в лес и братски перепуталась с ельником, березняком. И вдруг все кончалось обрывом, поросшим кустами, идущими
почти на полверсты берегом до Волги.
Он
почти со скрежетом зубов
ушел от нее, оставив у ней книги. Но, обойдя дом и воротясь к себе в комнату, он нашел уже книги
на своем столе.
Их сближение было просто и естественно, как указывала натура, сдержанная чистой нравственностью и моралью бабушки. Марфенька до свадьбы не дала ему ни одного поцелуя, никакой
почти лишней против прежнего ласки — и
на украденный им поцелуй продолжала смотреть как
на дерзость и грозила
уйти или пожаловаться бабушке.
В городе вообще ожидали двух событий: свадьбы Марфеньки с Викентьевым, что и сбылось, — и в перспективе свадьбы Веры с Тушиным. А тут вдруг, против ожидания, произошло что-то непонятное. Вера явилась
на минуту в день рождения сестры, не сказала ни с кем
почти слова и скрылась с Тушиным в сад, откуда
ушла к себе, а он уехал, не повидавшись с хозяйкой дома.
Я так и прописываю это слово: «
уйти в свою идею», потому что это выражение может обозначить
почти всю мою главную мысль — то самое, для чего я живу
на свете.
Я согласен, потому что опять-таки этого заменить нечем, но не
уходите теперь даром, — вдруг прибавил он,
почти умоляя, — если уж подали милостыню — пришли, то не
уходите даром: ответьте мне
на один вопрос!
— Скверно очень-с, — прошептал
на этот раз уже с разозленным видом рябой. Между тем Ламберт возвратился
почти совсем бледный и что-то, оживленно жестикулируя, начал шептать рябому. Тот между тем приказал лакею поскорей подавать кофе; он слушал брезгливо; ему, видимо, хотелось поскорее
уйти. И однако, вся история была простым лишь школьничеством. Тришатов с чашкою кофе перешел с своего места ко мне и сел со мною рядом.
Сегодня дождь, но теплый,
почти летний, так что даже кот Васька не
уходил с юта, а только сел под гик. Мы видели, что две лодки, с значками и пиками, развозили по караульным лодкам приказания, после чего эти отходили и становились гораздо дальше. Адмирал не приказал уже больше и упоминать о лодках. Только если последние станут преследовать наши, велено брать их
на буксир и таскать с собой.
Множество рук и денег
уходит на эти неблагодарные войны, последствия которых в настоящее время не вознаграждают трудов и усилий ничем, кроме неверных,
почти бесплодных побед, доставляющих спокойствие краю только
на некоторое время.
Иногда вдруг нападало
на него чрезвычайное волнение, и
почти всегда в таких случаях он вставал и
уходил.
Вчерашние девять рублей
почти все
ушли на проезд, а совсем без денег, известно, никуда шагу ступить нельзя.
— Где там? Скажи, долго ли ты у меня пробудешь, не можешь
уйти? —
почти в отчаянии воскликнул Иван. Он оставил ходить, сел
на диван, опять облокотился
на стол и стиснул обеими руками голову. Он сорвал с себя мокрое полотенце и с досадой отбросил его: очевидно, не помогало.
Впрочем, ничему не помешал, только все две недели, как жил болезненный мальчик,
почти не глядел
на него, даже замечать не хотел и большею частью
уходил из избы.
Ему предстояло одно очень важное собственное дело, и
на вид какое-то
почти даже таинственное, между тем время
уходило, а Агафья,
на которую можно бы было оставить детей, все еще не хотела возвратиться с базара.
Он
почти постоянно, если можно так выразиться, экзаменовал Малек-Аделя; уезжал
на нем куда-нибудь подальше в поле и ставил его
на пробу; или
уходил украдкой в конюшню, запирал за собою дверь и, ставши перед самой головой коня, заглядывал ему в глаза, спрашивал шепотом: «Ты ли это?
Он
ушел, а я бросился
на диван и закрыл глаза. Голова у меня ходила кругом: слишком много впечатлений в нее нахлынуло разом. Я досадовал
на откровенность Гагина, я досадовал
на Асю, ее любовь меня и радовала и смущала. Я не мог понять, что заставило ее все высказать брату; неизбежность скорого,
почти мгновенного решения терзала меня…
Не было мне ни поощрений, ни рассеяний; отец мой был
почти всегда мною недоволен, он баловал меня только лет до десяти; товарищей не было, учители приходили и
уходили, и я украдкой убегал, провожая их,
на двор поиграть с дворовыми мальчиками, что было строго запрещено.
Украдучись,
ушла она ночью из Уголка,
почти без отдыха отмахала сорок верст и
на другой день к обеду была уж в Малиновце.
Кум, несмотря
на всегдашнее хладнокровие, не любил уступать ей и оттого
почти всегда
уходил из дому с фонарями под обоими глазами, а дорогая половина, охая, плелась рассказывать старушкам о бесчинстве своего мужа и о претерпенных ею от него побоях.
Старик Колобов зажился в Заполье. Он точно обыскивал весь город. Все-то ему нужно было видеть, со всеми поговорить, везде побывать. Сначала все дивились чудному старику, а потом привыкли. Город нравился Колобову, а еще больше нравилась река Ключевая. По утрам он
почти каждый день
уходил купаться, а потом садился
на бережок и проводил целые часы в каком-то созерцательном настроении. Ах, хороша река, настоящая кормилица.
Они не служат в канцеляриях и
на военной службе, не
уходят в отхожие промыслы, не работают в лесах, рудниках,
на море, а потому не знают преступлений по должности и против военной дисциплины и преступлений, прямое участие в которых требует мужской физической силы, например: ограбление
почты, разбой
на большой дороге и т. п.; статьи о преступлениях против целомудрия, об изнасиловании, растлении и сверхъестественных пороках касаются одних лишь мужчин.
Однажды весною, когда вся птица уже прилетела и везде по удобным местам появились гаршнепы,
ушел у меня в деревне огромный пруд, заросший
почти весь сплошным камышом, который зимою был гладко скошен
на разные деревенские потребности.
Она садилась в стороне; там у одной,
почти прямой, отвесной скалы был выступ; она садилась в самый угол, от всех закрытый,
на камень и сидела
почти без движения весь день, с самого утра до того часа, когда стадо
уходило.
Уйди, Рогожин, тебя не нужно! — кричала она
почти без памяти, с усилием выпуская слова из груди, с исказившимся лицом и с запекшимися губами, очевидно, сама не веря ни
на каплю своей фанфаронаде, но в то же время хоть секунду еще желая продлить мгновение и обмануть себя.
Тема завязавшегося разговора, казалось, была не многим по сердцу; разговор, как можно было догадаться, начался из-за нетерпеливого спора и, конечно, всем бы хотелось переменить сюжет, но Евгений Павлович, казалось, тем больше упорствовал и не смотрел
на впечатление; приход князя как будто возбудил его еще более. Лизавета Прокофьевна хмурилась, хотя и не всё понимала. Аглая, сидевшая в стороне,
почти в углу, не
уходила, слушала и упорно молчала.
Тот продолжал моргать глазами и утираться. Лиза пришла в гостиную и села в угол; Лаврецкий посмотрел
на нее, она
на него посмотрела — и обоим стало
почти жутко. Он прочел недоумение и какой-то тайный упрек
на ее лице. Поговорить с нею, как бы ему хотелось, он не мог; оставаться в одной комнате с нею, гостем в числе других гостей, — было тяжело: он решился
уйти. Прощаясь с нею, он успел повторить, что придет завтра, и прибавил, что надеется
на ее дружбу.
— Сейчас, maman, — отвечала Лиза и пошла к ней, а Лаврецкий остался
на своей раките. «Я говорю с ней, словно я не отживший человек», — думал он.
Уходя, Лиза повесила свою шляпу
на ветку; с странным,
почти нежным чувством посмотрел Лаврецкий
на эту шляпу,
на ее длинные, немного помятые ленты. Лиза скоро к нему вернулась и опять стала
на плот.
Вот о чем задумывался он, проводя ночи
на Рублихе. Тысячу раз мысль проходила по одной и той же дороге, без конца повторяя те же подробности и производя гнетущее настроение. Если бы открыть
на Рублихе хорошую жилу, то тогда можно было бы оправдать себя в глазах компании и
уйти из дела с
честью: это было для него единственным спасением.
В восемь часов утра начинался день в этом доме; летом он начинался часом ранее. В восемь часов Женни сходилась с отцом у утреннего чая, после которого старик тотчас
уходил в училище, а Женни заходила
на кухню и через полчаса являлась снова в зале. Здесь, под одним из двух окон, выходивших
на берег речки, стоял ее рабочий столик красного дерева с зеленым тафтяным мешком для обрезков. За этим столиком проходили
почти целые дни Женни.
Она
ушла помолиться в Казанский собор, поплакала перед образом Богоматери, переходя через улицу, видела мужа, пролетевшего
на своих шведочках с молодою миловидною Полинькою, расплакалась еще больше и, возвратившись совершенно разбитая домой, провалялась до вечера в неутешных слезах, а вечером вышла веселая, сияющая и разражающаяся
почти на всякое даже собственное слово непристойно громким хохотом.
На самой дороге во многих местах были зажоры, так что лошади
почти по брюхо
уходили в них, а за ними и сани с седоками.
У Николая Силыча в каждом
почти классе было по одному такому, как он называл, толмачу его; они обыкновенно могли говорить с ним, что им было угодно, — признаваться ему прямо, чего они не знали, разговаривать, есть в классе,
уходить без спросу; тогда как козлищи, стоявшие по углам и
на коленях, пошевелиться не смели, чтобы не стяжать нового и еще более строгого наказания: он очень уж уважал ум и ненавидел глупость и леность, коими, по его выражению, преизбыточествует народ российский.
На четвертый день ее болезни я весь вечер и даже далеко за полночь просидел у Наташи. Нам было тогда о чем говорить.
Уходя же из дому, я сказал моей больной, что ворочусь очень скоро,
на что и сам рассчитывал. Оставшись у Наташи
почти нечаянно, я был спокоен насчет Нелли: она оставалась не одна. С ней сидела Александра Семеновна, узнавшая от Маслобоева, зашедшего ко мне
на минуту, что Нелли больна и я в больших хлопотах и один-одинехонек. Боже мой, как захлопотала добренькая Александра Семеновна...
Он замолчал и пытливо, с той же злобой смотрел
на меня, придерживая мою руку своей рукой, как бы боясь, чтоб я не
ушел. Я уверен, что в эту минуту он соображал и доискивался, откуда я могу знать это дело,
почти никому не известное, и нет ли во всем этом какой-нибудь опасности? Так продолжалось с минуту; но вдруг лицо его быстро изменилось; прежнее насмешливое, пьяно-веселое выражение появилось снова в его глазах. Он захохотал.
На крыльце меня встретила лохматая и босая девчонка в затрапезном платье (Машенька особенно старалась сохранить за своею усадьбой характер крепостного права и потому держала
на своих хлебах
почти весь женский штат прежней барской прислуги) и торопливо объявила, что Филофей Павлыч в город уехали, а Марья Петровна в поле
ушли.