Неточные совпадения
Дядья начали ругаться. Дед же сразу успокоился, приложил
к пальцу тертый картофель и молча
ушел, захватив с собой меня.
Перестали занимать меня и речи деда, всё более сухие, ворчливые, охающие. Он начал часто ссориться с бабушкой, выгонял ее из дома, она
уходила то
к дяде Якову, то —
к Михаилу. Иногда она не возвращалась домой по нескольку дней, дед сам стряпал, обжигал себе руки, выл, ругался, колотил посуду и заметно становился жаден.
Она сама остановилась, постояла с минуту, прислушиваясь
к задушевным напевам малорусской песни, и, совершенно успокоенная,
ушла в темную аллею сада
к дяде Максиму.
Александр сидел как будто в забытьи и все смотрел себе на колени. Наконец поднял голову, осмотрелся — никого нет. Он перевел дух, посмотрел на часы — четыре. Он поспешно взял шляпу, махнул рукой в ту сторону, куда
ушел дядя, и тихонько, на цыпочках, оглядываясь во все стороны, добрался до передней, там взял шинель в руки, опрометью бросился бежать с лестницы и уехал
к Тафаевой.
Поп позвал меня
к себе, и она тоже пошла с Любой, сидели там, пили чай, а
дядя Марк доказывал, что хорошо бы в городе театр завести. Потом попадья прекрасно играла на фисгармонии, а Люба вдруг заплакала, и все они
ушли в другую комнату. Горюшина с попадьёй на ты, а поп зовёт её Дуня, должно быть, родственница она им. Поп, оставшись с
дядей, сейчас же начал говорить о боге; нахмурился, вытянулся, руку поднял вверх и, стоя середи комнаты, трясёт пышными волосами.
Дядя отвечал ему кратко и нелюбезно.
Дядя ушел к ней, и она заговорила с ним по-английски, сначала просто шумно, а потом и сердито.
— Вышло очень дико…
Дядя твой начал музыку… Вдруг: «Отпусти, говорит, меня в Киев,
к угодникам!..» Петруха очень доволен, — надо говорить всю правду — рад он, что Терентий
уходит… Не во всяком деле товарищ приятен! Дескать, — иди, да и за меня словечко угодникам замолви… А Яков — «отпусти и меня…»
Горбун взглянул на него и засмеялся дребезжащим смехом. Он снова начал что-то говорить, но Илья уже не слушал его, вспоминая пережитое и думая — как всё это ловко и незаметно подбирается в жизни одно
к другому, точно нитки в сети. Окружают человека случаи и ведут его, куда хотят, как полиция жулика. Вот — думал он
уйти из этого дома, чтобы жить одному, — и сейчас же находится удобный случай. Он с испугом и пристально взглянул на
дядю, но в это время раздался стук в дверь, и Терентий вскочил с места.
Жадов. Ведь я тебя люблю, я для тебя готов на все на свете… Но что ты мне предлагаешь!.. Ужасно!.. Нет, надо подумать. Да, да, да, да… подумать надо… надо подумать… Ну, а если я не пойду
к дяде, ты
уйдешь от меня?
Приезжая летом на фабрику, кричала на мать, как на прислугу, с отцом говорила сквозь зубы, целые дни читала книги, вечером
уходила в город,
к дяде, оттуда её приводил золотозубый доктор Яковлев.
Илья почти не жил дома, мелькнёт утром за чаем и
уходит в город
к дяде или в лес с Мироном и вихрастым, чёрненьким Горицветовым; этот маленький, пронырливый мальчишка, колючий, как репейник, ходил виляющей походкой, его глаза были насмешливо вывихнутыми и казались косыми.
В это время барон
ушел к себе в кабинет, из которого вынес и передал мне рекомендательное письмо
к своему
дяде. Напившись чаю, мы раскланялись и, вернувшись в гостиницу, тотчас же ночью отправились на почтовых в путь, ввиду конца февраля, изрывшего отмякшие дороги глубокими ухабами. В Киеве мы поместились в небольшой квартире Матвеевых, где отцу отведена была комната, предназначавшаяся для Васи.
— А он,
дядя Антон, на улицу
ушел к ребятам.
Надя (протягивая
к ней руки). Ты не сердись! Я это о всех говорю! (Полина быстро
уходит.) Вот… убежала! Скажет
дяде, что я груба, строптива…
дядя будет говорить длинную речь… и все мухи умрут со скуки!
Лещ (
уходя). Я на секунду загляну
к дяде Якову…
Потом стали подносить вино, студень, говядину; стали петь песни и плясать.
Дяде Герасиму поднесли вина, он выпил немного и говорит: «Что-то вино горько». Тогда нянька взяла Кондрашку за уши и стала его целовать. Долго играли песни и плясали, а потом все
ушли, и Кондрашка повел няньку
к себе домой.
Я хотел возражать, но матушка, закрыв мне с улыбкою рот своею ладонью, поцеловала меня в голову и вышла в свою комнату, чтобы надеть шляпу. Потом я проводил ее до дому
дяди, а сам, отправясь
к Альтанскому, и не заметил, как время
ушло за полночь, и я не поспел проводить maman.
Больше ничего не может сказать Саша. Он выходит из кабинета и опять садится на стул у двери. Сейчас он охотно бы
ушел совсем, но его душит ненависть и ему ужасно хочется остаться, чтобы оборвать полковника, сказать ему какую-нибудь дерзость. Он сидит и придумывает, что бы такое сильное и веское сказать ненавистному
дяде, а в это время в дверях гостиной, окутанная сумерками, показывается женская фигура. Это жена полковника. Она манит
к себе Сашу и, ломая руки, плача, говорит...
Вернувшийся со станции
дядя Михей, отвозивший Эразма Эразмовича Строева, сообщил, что по дороге они не нагнали Настасьи Лукьяновны и не застали ее на станции. Последнее обстоятельство, впрочем,
дядя Михей несколько объяснил тем, что
к приезду их с гостем на вокзал, только что
ушел поезд.
Тетя-мама часто плакала и все спрашивала Валю, хочет ли он
уйти от нее; дядя-папа ворчал, гладил свою лысину, отчего белые волоски на ней поднимались торчком, и, когда мамы не было в комнате, также расспрашивал Валю, не хочет ли он
к той женщине.
Она
уйдет назад,
к дядьям; а этот дом с цветными окнами, этот сад, флигеля, амбары, все это останется?..