Неточные совпадения
Мы тронулись в путь; с трудом пять худых кляч тащили наши повозки по извилистой дороге
на Гуд-гору; мы шли пешком сзади, подкладывая камни под колеса, когда лошади выбивались из сил; казалось, дорога вела
на небо, потому что, сколько глаз мог разглядеть, она все поднималась и наконец пропадала в облаке, которое еще с вечера отдыхало
на вершине Гуд-горы, как коршун, ожидающий добычу; снег хрустел под ногами нашими; воздух становился так редок, что было больно дышать; кровь поминутно приливала в голову, но со всем тем какое-то отрадное чувство распространилось по всем моим жилам, и мне было как-то весело, что я так высоко над миром: чувство детское, не спорю, но,
удаляясь от условий общества и приближаясь к природе, мы невольно становимся детьми; все приобретенное отпадает от души, и она делается вновь такою, какой была некогда и, верно, будет когда-нибудь опять.
И точно, такую панораму вряд ли где еще
удастся мне видеть: под нами лежала Койшаурская долина, пересекаемая Арагвой и другой речкой, как двумя серебряными нитями; голубоватый туман скользил по ней, убегая в соседние теснины от теплых лучей утра; направо и налево гребни
гор, один выше другого, пересекались, тянулись, покрытые снегами, кустарником; вдали те же
горы, но хоть бы две скалы, похожие одна
на другую, — и все эти снега
горели румяным блеском так весело, так ярко, что кажется, тут бы и остаться жить навеки; солнце чуть показалось из-за темно-синей
горы, которую только привычный глаз мог бы различить от грозовой тучи; но над солнцем была кровавая полоса,
на которую мой товарищ обратил особенное внимание.
Не
удалось бы им там видеть какого-нибудь вечера в швейцарском или шотландском вкусе, когда вся природа — и лес, и вода, и стены хижин, и песчаные холмы — все
горит точно багровым заревом; когда по этому багровому фону резко оттеняется едущая по песчаной извилистой дороге кавалькада мужчин, сопутствующих какой-нибудь леди в прогулках к угрюмой развалине и поспешающих в крепкий замок, где их ожидает эпизод о войне двух роз, рассказанный дедом, дикая коза
на ужин да пропетая молодою мисс под звуки лютни баллада — картины, которыми так богато населило наше воображение перо Вальтера Скотта.
Между тем гроза стала
удаляться, но молнии еще долго вспыхивали
на небе, отражаясь широким пламенем
на горизонте, и тогда особенно отчетливо можно было рассмотреть контуры отдаленных
гор и тяжелые дождевые тучи, сыпавшие дождем вперемежку со снегом.
Утром Н.А. Десулави хотел было подняться
на гору Хунтами для сбора растений около гольцов, но это ему не
удалось. Вершина
горы была окутана туманом, а в 2 часа дня опять пошел дождь, мелкий и частый. Днем мы успели как следует обсушиться, оправить палатки и хорошо выспаться.
Пройти нам
удалось немного. Опасаясь во время тумана заблудиться в
горах, я решил рано стать
на бивак.
На счастье, Чжан Бао нашел между камней яму, наполненную дождевой водой, и вблизи от нее сухой кедровый стланец. Мы поставили односкатную палатку, развели огонь и стали сушиться.
От деревни Кокшаровки дорога идет правым берегом Улахе, и только в одном месте, где река подмывает утесы, она
удаляется в
горы, но вскоре опять выходит в долину. Река Фудзин имеет направление течения широтное, но в низовьях постепенно заворачивает к северу и сливается с Улахе
на 2 км ниже левого края своей долины.
Тропа идет по левому берегу реки, то приближаясь к ней, то
удаляясь метров
на двести. В одном месте река прижимается вплотную к
горам, покрытым осыпями, медленно сползающими книзу. Сверху сыплются мелкие камни. Слабый ум китайского простонародья увидел в этом сверхъестественную силу. Они поставили здесь кумирню богу Шаньсинье, охраняющему
горы. Сопровождающие нас китайцы не преминули помолиться, нимало не стесняясь нашим присутствием.
Долго приходилось иногда ждать и зябнуть, стоя смирно
на одном месте;
горы и овраги надобно было далеко обходить или объезжать, чтобы спугнуть глухих тетеревов, но зато мне
удавалось из небольшой стаи убивать по две штуки.
Так что однажды, когда два дурака, из породы умеренных либералов (то есть два такие дурака, о которых даже пословица говорит: «Два дурака съедутся — инно лошади одуреют»), при мне вели между собой одушевленный обмен мыслей о том, следует ли или не следует принять за благоприятный признак для судебной реформы то обстоятельство, что тайный советник Проказников не получил к празднику никакой награды, то один из них, видя, что и я
горю нетерпением посодействовать разрешению этого вопроса, просто-напросто сказал мне: «Mon cher! ты можешь только запутать, помешать, но не разрешить!» И я не только не обиделся этим, но простодушно ответил: «Да, я могу только запутать, а не разрешить!» — и скромно
удалился, оставив дураков переливать из пустого в порожнее
на всей их воле…
Сусанна пересела к ней
на постель и, взяв сестру за руки, начала их гладить. Средству этому научил ее Егор Егорыч, как-то давно еще рассказывавший при ней, что когда кто впадает в великое
горе, то всего лучше, если его руки возьмут чьи-нибудь другие дружеские руки и начнут их согревать. Рекомендуемый им способ
удался Сусанне. Людмила заметно успокоилась и сказала сестре...
Аграфена Васильевна нашла, впрочем, Лябьевых опечаленными другим
горем. Они получили от Сусанны Николаевны письмо, коим она уведомляла, что ее бесценный Егор Егорыч скончался
на корабле во время плавания около берегов Франции и что теперь она ума не приложит, как ей
удастся довезти до России дорогие останки супруга, который в последние минуты своей жизни просил непременно похоронить его в Кузьмищеве, рядом с могилами отца и матери.
Поднимаясь
на угорье, лошади шли шагом, — он привстал, приподнял козырёк картуза: впереди, над
горою, всходило солнце, облив берёзы красноватым золотом и ослепляя глаза; прищурившись, он оглянулся назад: городок Окуров развалился
на земле, пёстрый, точно празднично наряженная баба, и
удалялся, прятался в холмы, а они сжимались вокруг него, как пухлые, короткие Савкины пальцы, сплошь покрытые бурой шерстью, оттенённой светлым блеском реки Путаницы, точно ртутью налитой.
— С этих пор точно благодетельный ангел снизошел в нашу семью. Все переменилось. В начале января отец отыскал место, Машутка встала
на ноги, меня с братом
удалось пристроить в гимназию
на казенный счет. Просто чудо совершил этот святой человек. А мы нашего чудесного доктора только раз видели с тех пор — это когда его перевозили мертвого в его собственное имение Вишню. Да и то не его видели, потому что то великое, мощное и святое, что жило и
горело в чудесном докторе при его жизни, угасло невозвратимо.
Прерванный
на минуту разговор возобновился; но едва успел Менандр сообщить, что ладзарони лежат целый день
на солнце и питаются макаронами, как стали разносить чай, и гости разделились
на группы. Я
горел нетерпением улучить минуту, чтобы пристать к одной из них и предложить
на обсуждение волновавшие меня сомнения. Но это положительно не
удавалось мне, потому что у каждой группы был свой вопрос, поглощавший все ее внимание.
И как Саша ни старался, так и не
удалось ему поймать неведомого, который проезжает, оставляя две теплые колеи; когда ни взлезет
на забор, —
на уличке пусто, тишина, а колеи
горят: то ли уже проехал, то ли еще проедет.
Удавалось ли мне встретить длинную процессию ломовых извозчиков, лениво шедших с вожжами в руках подле возов, нагруженных целыми
горами всякой мебели, столов, стульев, диванов турецких и нетурецких и прочим домашним скарбом,
на котором, сверх всего этого, зачастую восседала,
на самой вершине воза, тщедушная кухарка, берегущая барское добро как зеницу ока; смотрел ли я
на тяжело нагруженные домашнею утварью лодки, скользившие по Неве иль Фонтанке, до Черной речки иль островов, — воза и лодки удесятерялись, усотерялись в глазах моих; казалось, все поднялось и поехало, все переселялось целыми караванами
на дачу; казалось, весь Петербург грозил обратиться в пустыню, так что наконец мне стало стыдно, обидно и грустно; мне решительно некуда и незачем было ехать
на дачу.
Макару стало еще более жаль старика, и он порадовался от души, что ему не
удалось уйти
на «
гору». Его старуха была громадная, рослая старуха, и ему нести ее было бы еще труднее. А если бы вдобавок она стала пинать его ногою, как быка, то, наверное, скоро заездила бы до второй смерти.
Молчанье мрачное храня,
Хаджи ему не подивился:
Взглянул
на шашку,
на коня, —
И быстро в
горы удалился.
Зато кому
удастся выбиться из этой — прах ее возьми — общины да завестись хоть не великим куском земли собственной, тому житье не плохое: земля
на Горах родит хорошо.
Шумит, бежит пароход, то и дело меняются виды: высятся крутые
горы, то покрытые темно-зеленым орешником, то обнаженные и прорезанные глубокими и далеко уходящими врáгами. Река извивается, и с каждым изгибом ее
горы то подходят к воде и стоят над ней красно-бурыми стенами, то
удаляются от реки, и от их подошвы широко и привольно раскидываются ярко-зеленые сочные покосы поемных лугов. Там и сям
на венце
гор чернеют ряды высоких бревенчатых изб, белеют сельские церкви, виднеются помещичьи усадьбы.
Обыкновенно охотник ползет к уткам
на животе, по кочкам и мокрой траве, и стреляет только из-за куста, в 20–30 шагах в сидячую, причем его поганое ружье раз пять дает осечку, а выстрелив, сильно отдает в плечо и в щеку; если
удается попасть в цель, то тоже не малое
горе: снимай сапоги и шаровары и полезай в холодную воду.
Река Копи протекает по долине поречного прорыва.
Горы то вплотную подходят к реке с той и с другой стороны одновременно, то
удаляются от нее так, что их за лесом совсем не видно. Теперь вместо глинистых сланцев и песчаников
на сцену стали выступать массивно-кристаллические породы: гранофир, эпидотизированный и кварцевый порфир и т. п.
— Ведите меня к капитану… Надо сказать… надо донести… Разведку
удалось произвести… Один эскадрон всего…. Венгерские гусары… Полка эрцгерцога Фердинанда… Вторые сутки
на постое… Подожгли свою же деревню, подозревая жителей в укрывательстве наших казаков… Ждут подкрепления, чтобы идти дальше… Но
Горя,
Горя!.. Его схватили, как шпиона… мне
удалось убежать, умчаться
на их коне, a он…
Одному из этих наших отрядов-преследователей, вырвавшемуся далеко вперед от целого корпуса,
удалось подойти чуть ли не к самой переправе, — от нее отделяли наших всего какие-нибудь полверсты или около этого. Вот
на этих-то смельчаков нескольких рот стрелковой пехоты и сыпался не переставая дождь свинца и град снарядов с занятой неприятелем, чрезвычайно удобной
на горе позиции.
Это ему
удалось только отчасти, так как глядя в болезненное, страдальческое лицо своей пациентки, у Федора Дмитриевича нет-нет да мелькал образ графини Конкордии и гнетущая мысль о том, что
горе могло наложить
на ее прелестное личико такую же печать страдания, какую наложила
на лицо стоявшей перед ним женщины неизлечимая болезнь, до боли сжимала ему сердце.
Сосны, которые громоздились
на отвесной
горе одна над другой и склонялись к крыше гостиного корпуса, глядели во двор, как в глубокую яму, и удивленно прислушивались; в их темной чаще, не умолкая, кричали кукушки и соловьи… Глядя
на сумятицу, прислушиваясь к шуму, казалось, что в этой живой каше никто никого не понимает, все чего-то ищут и не находят и что этой массе телег, кибиток и людей едва ли
удастся когда-нибудь разъехаться.
Павел Флегонтыч (один). Тише, осторожнее, друг!.. Они хотят вывести меня из терпения: нет, не
удастся! Я, как Атлас, снесу теперь
гору оскорблений. Богатство и прекрасная девушка, в которую я сам без памяти влюблен, то и другое мне обещаны, то и другое почти мое — надо, чтоб они и оставались навсегда моими. Шашка моя стоит у королевы: стоит только ее схватить: зачем же мне бросаться
на офицеров? Зачем же расстраивать всю игру, улаженную так искусно?
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо
горами с кремско-цнаймской дороги
на венско-цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему
удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.