Неточные совпадения
Я сделал замечание, что нахожу в некоторых блюдах сходство с европейскими и
вижу, что
японцы, как люди порядочные, кухней не пренебрегают.
На юге, в Китае, я
видел, носят еще зимние маленькие шапочки, а летом немногие ходят в остроконечных малайских соломенных шапках, похожих на крышку от суповой миски, а здесь ни одного
японца не видно с покрытой головой.
Мне, например, не случалось
видеть, чтоб
японец прямо ходил или стоял, а непременно полусогнувшись, руки постоянно держит наготове, на коленях, и так и смотрит по сторонам, нельзя ли кому поклониться.
Намедни и я
видел, что волной плеснуло на берег, вон на ту низенькую батарею, да и смыло пушку, она и поплыла, а
японец едет подле да и толкает ее к берегу.
Люди стали по реям и проводили нас, по-прежнему, троекратным «ура»; разноцветные флаги опять в одно мгновение развязались и пали на снасти, как внезапно брошенная сверху куча цветов. Музыка заиграла народный гимн. Впечатление было все то же, что и в первый раз. Я ждал с нетерпением салюта: это была новость. Мне хотелось
видеть, что
японцы?
Вот я на днях сказал ему, что «
видел, как
японец один поворачивает пушку, а вас тут, — прибавил я, — десятеро, возитесь около одной пушки и насилу двигаете ее».
Попробуйте,
увидите, как ловко: пяти минут не просидите, а
японцы сидят по нескольку часов.
Видели скот, потом множество ребятишек; вышло несколько
японцев из хижин и дач и стали в кучу, глядя, как мы то остановимся, то подъедем к самому берегу, то удалимся, лавируя взад и вперед.
В сумерки мы простились с хозяевами и с музыкой воротились домой. Вслед за нами приехали чиновники узнать, довольны ли мы, и привезли гостинцы. Какое наказание с этими гостинцами! побросать ящики в воду неловко:
японцы увидят, скажут, что пренебрегаем подарками, беречь — места нет. Для большой рыбы также сделаны ящики, для конфект особо, для сладкого хлеба опять особо. Я сберег несколько миньятюрных подставок; если довезу, то
увидите образчик терпения и в то же время мелочности.
Видите ли, и
японец может быть интересен, но как редко!
Вечером,
видим, опять едут
японцы.
Впрочем, мы
видели только поселян и земледельцев; высшие классы и правительство, конечно, имеют понятие о государственных сношениях, следовательно, и о политике: они сносятся же с китайцами, с
японцами и с ликейцами.
Потом сказали мы хозяевам, что из всех народов крайнего Востока
японцы считаются у нас, по описаниям, первыми — по уменью жить, по утонченности нравов и что мы теперь
видим это на опыте.
Корвет перетянулся, потом транспорт, а там и мы, но без помощи
японцев, а сами, на парусах. Теперь ближе к берегу. Я целый день смотрел в трубу на домы, деревья. Все хижины да дрянные батареи с пушками на развалившихся станках.
Видел я внутренность хижин: они без окон, только со входами;
видел голых мужчин и женщин, тоже голых сверху до пояса: у них надета синяя простая юбка — и только. На порогах, как везде, бегают и играют ребятишки; слышу лай собак, но редко.
Так
японцам не удалось и это крайнее средство, то есть объявление о смерти сиогуна, чтоб заставить адмирала изменить намерение: непременно дождаться ответа. Должно быть, в самом деле японскому глазу больно
видеть чужие суда у себя в гостях! А они, без сомнения, надеялись, что лишь только они сделают такое важное возражение, адмирал уйдет, они ответ пришлют года через два, конечно отрицательный, и так дело затянется на неопределенный и продолжительный срок.
Наконец мы, более или менее,
видели четыре нации, составляющие почти весь крайний восток. С одними имели ежедневные и важные сношения, с другими познакомились поверхностно, у третьих были в гостях, на четвертых мимоходом взглянули. Все четыре народа принадлежат к одному семейству если не по происхождению, как уверяют некоторые, производя, например,
японцев от курильцев, то по воспитанию, этому второму рождению, по культуре, потом по нравам, обычаям, отчасти языку, вере, одежде и т. д.
Рождество у нас прошло, как будто мы были в России. Проводив
японцев, отслушали всенощную, вчера обедню и молебствие, поздравили друг друга, потом обедали у адмирала. После играла музыка. Эйноске,
видя всех в парадной форме, спросил, какой праздник. Хотя с ними избегали говорить о христианской религии, но я сказал ему (надо же приучать их понемногу ко всему нашему): затем сюда приехали.
Вчера один
японец увидел у меня сигарочницу из манильской соломы; он долго любовался ею.
Японцы приезжали от губернатора сказать, что он не может совсем снять лодок в проходе; это вчера, а сегодня, то есть 29-го, объявили, что губернатор желал бы совсем закрыть проезд посредине, а открыть с боков, у берега, отведя по одной лодке. Адмирал приказал сказать, что если это сделают, так он велит своим шлюпкам отвести насильно лодки, которые осмелятся заставить собою средний проход к корвету. Переводчики,
увидев, что с ними не шутят, тотчас убрались и чаю не пили.
— Я, ребята, людей этих, китайцев,
японцев, близко
видел — и которые воюют, и которые землю пашут… Ну как они землю свою взбадривают!.. боже мой! постеля невесте, а не пашня! Это же настоящий рабочий народ — и зачем ему драться, ежели такая земля, и, конечно, они всё издали больше, вовсе они и не хотят войны, потому сеют они этакое особое просо…
— Никто не знает, где полк. Куда ехать? Вдруг
вижу, — штаб нашей армии. Стоит Каульбарс, допрашивает пленного
японца. Я подошел, стою. Подъехал еще какой-то офицер, спрашивает вполголоса, где седьмой стрелковый полк. Каульбарс услышал, быстро обернулся. «Что? Что такое?» — «Мне, ваше высокопревосходительство, нужно знать, где седьмой стрелковый полк». Отвернулся и пожал плечами. «Я не знаю, куда девалась вся моя армия, а он спрашивает, где седьмой полк!»
—
Видите, вот река? Дальше этой реки
японцы не пойдут. Стройте каменную хлебопекарню, стройте баню. Пусть солдатики попарятся.
— Черт ее, не слушается почему-то лошадь, — в недоумении сказал Селюков. Потом его губы, обнажая десны, изогнулись в сконфуженную улыбку. — Что буду делать! Как
увижу, что близко
японцы, — слезу с лошади и побегу, больше ничего.
Воротившись, он донес по начальству, что
видел движущиеся на север густые колонны
японцев.
— Погнал нас
японец с позиций, бежал я, бежал… Пристал к госпиталю, пошел с ним. Стали по госпиталю шрапнелями бить, я опять побежал.
Вижу, фурманка стоит с лошадью. Отрезал постромки, сел и поехал. На дороге мешок с сухарями поднял, концертов (консервов), ячменю забрал для лошади — и еду вот… Расчудесно!..
— Пусть история решает, почему мы проигрывали другие бои, а насчет этого боя я вам ручаюсь, что проиграли мы его исключительно благодаря бестолковости и неумелости наших начальников. Помилуйте, с самого начала выводят на полном виду целый корпус, словно на высочайший смотр.
Японцы видят и, конечно, стягивают подкрепления…
— Как? Вполне ясно, в войне наступает перелом. До сих пор мы всё отступали, теперь удержались на месте. В следующий бой разобьем япошек. А их только раз разбить, — тогда так и побегут до самого моря. Главная работа будет уж казакам… Войск у них больше нет, а к нам подходят все новые… Наступает зима, а
японцы привыкли к жаркому климату. Вот
увидите, как они у нас тут зимою запищат!
Орудия за Мукденом гремели по-прежнему, но вести пошли хорошие. Рассказывали, что сам Куропаткин во главе шестнадцатого корпуса ударил на обходный отряд, окружил его и разбил; три тысячи
японцев побросали ружья и сдались. Наш артельщик, ездивший в Мукден,
видел на вокзале толпы пленных.
То эхо невольно смущает
японца,
Назад оглянулся со страхом в очах
И
видит «страну восходящего солнца»
В кровавых и мрачных лучах.
«Кавалерия в настоящую войну, — начал он, — несёт тяжёлую службу… Она везде на передовых позициях и в силу этого ежедневно терпит, хотя и незначительную, но постоянную убыль в людях убитыми или ранеными… Она же подвергается всевозможным ухищрениям
японцев… Не так давно был, например, следующий случай. Стоит на посту ночью казак и
видит близ него кто-то ползёт…
Два казака отправились к деревне и, подойдя уже к земляной ограде, которыми окружены все китайские посёлки, вдруг
увидели штыки и оказались лицом к лицу с двумя батальонами
японцев.
— Вот
видите, как это просто объясняется:
японцы не виноваты — они употребляют свой флаг. Не надо обращать внимания и стрелять…