Неточные совпадения
И каким образом этот «похвальный лист» очутился вдруг
на постели, подле Катерины Ивановны? Он лежал тут же, у
подушки; Раскольников
видел его.
Дворовый, верный пёс
Барбос,
Который барскую усердно службу нёс,
Увидел старую свою знакомку,
Жужу, кудрявую болонку,
На мягкой пуховой
подушке,
на окне.
Жена, нагнувшись, подкладывала к ногам его бутылки с горячей водой. Самгин
видел на белом фоне
подушки черноволосую, растрепанную голову, потный лоб, изумленные глаза, щеки, густо заросшие черной щетиной, и полуоткрытый рот, обнаживший мелкие, желтые зубы.
Позы, жесты ее исполнены достоинства; она очень ловко драпируется в богатую шаль, так кстати обопрется локтем
на шитую
подушку, так величественно раскинется
на диване. Ее никогда не
увидишь за работой: нагибаться, шить, заниматься мелочью нейдет к ее лицу, важной фигуре. Она и приказания слугам и служанкам отдавала небрежным тоном, коротко и сухо.
Верочка отворит окно и сядет смотреть грозу, а я всегда спрячусь в постель, задерну занавески, и если молния очень блестит, то положу большую
подушку на голову, а уши заткну и ничего не
вижу, не слышу…
За ширмами,
на постели, среди
подушек, лежала, освещаемая темным светом маленького ночника, как восковая, молодая белокурая женщина. Взгляд был горяч, но сух, губы тоже жаркие и сухие. Она хотела повернуться,
увидев его, сделала живое движение и схватилась рукой за грудь.
Показался свет и рука, загородившая огонь. Вера перестала смотреть, положила голову
на подушку и притворилась спящею. Она
видела, что это была Татьяна Марковна, входившая осторожно с ручной лампой. Она спустила с плеч
на стул салоп и шла тихо к постели, в белом капоте, без чепца, как привидение.
Европеянок можно
видеть у них дома или с пяти часов до семи, когда они катаются по эспланаде, опрокинувшись
на эластические
подушки щегольских экипажей в легких, прозрачных, как здешний воздух, тканях и в шляпках, не менее легких, аjour: точно бабочка сидит
на голове.
Нехлюдов paзделся, постелил
на клеенчатый диван плед, свою кожаную
подушку и лег, перебирая в своем воображении всё, что он
видел и слышал зa нынешний день.
— Да вот сумлеваюсь
на тебя, что ты всё дрожишь. Ночь мы здесь заночуем, вместе. Постели, окромя той, тут нет, а я так придумал, что с обоих диванов
подушки снять, и вот тут, у занавески, рядом и постелю, и тебе и мне, так чтобы вместе. Потому, коли войдут, станут осматривать али искать, ее тотчас
увидят и вынесут. Станут меня опрашивать, я расскажу, что я, и меня тотчас отведут. Так пусть уж она теперь тут лежит подле нас, подле меня и тебя…
Вихров пошел. В передней их встретил заспанный лакей; затем они прошли темную залу и темную гостиную — и только уже в наугольной, имеющей вид кабинета,
увидели хозяина, фигура которого показалась Вихрову великолепнейшею. Петр Петрович, с одутловатым несколько лицом, с небольшими усиками и с эспаньолкой, с огромным животом, в ермолке, в плисовом малиновом халате нараспашку, с ногами, обутыми в мягкие сапоги и, сверх того еще, лежавшими
на подушке, сидел перед маленьким столиком и раскладывал гран-пасьянс.
В другой раз, вдруг очнувшись ночью, при свете нагоревшей свечи, стоявшей передо мной
на придвинутом к дивану столике, я
увидел, что Елена прилегла лицом
на мою
подушку и пугливо спала, полураскрыв свои бледные губки и приложив ладонь к своей теплой щечке.
Потом — пустынная площадь, доверху набитая тугим ветром. Посредине — тусклая, грузная, грозная громада: Машина Благодетеля. И от нее — во мне такое, как будто неожиданное, эхо: ярко-белая
подушка;
на подушке закинутая назад с полузакрытыми глазами голова: острая, сладкая полоска зубов… И все это как-то нелепо, ужасно связано с Машиной — я знаю как, но я еще не хочу
увидеть, назвать вслух — не хочу, не надо.
И вот оба они, и вся комната, и весь мир сразу наполнились каким-то нестерпимо блаженным, знойным бредом.
На секунду среди белого пятна
подушки Ромашов со сказочной отчетливостью
увидел близко-близко около себя глаза Шурочки, сиявшие безумным счастьем, и жадно прижался к ее губам…
Всенощная кончилась. Александр приехал домой еще скучнее, нежели поехал. Анна Павловна не знала, что и делать. Однажды он проснулся ранее обыкновенного и услыхал шорох за своим изголовьем. Он оглянулся: какая-то старуха стоит над ним и шепчет. Она тотчас исчезла, как скоро
увидела, что ее заметили. Под
подушкой у себя Александр нашел какую-то траву;
на шее у него висела ладанка.
Проходит полгода. В вихре жизненного вальса Вера позабывает своего поклонника и выходит замуж за красивого молодого Васю, но телеграфист не забывает ее. Вот он переодевается трубочистом и, вымазавшись сажей, проникает в будуар княгини Веры. Следы пяти пальцев и двух губ остались, как
видите, повсюду:
на коврах,
на подушках,
на обоях и даже
на паркете.
— Смотрю я
на Трезорку, — рассказывал он потом арестантам, впрочем, долго спустя после своего визита к майору, когда уже все дело было забыто, — смотрю: лежат пес
на диване,
на белой
подушке; и ведь
вижу, что воспаление, что надоть бы кровь пустить, и вылечился бы пес, ей-ей говорю! да думаю про себя: «А что, как не вылечу, как околеет?» «Нет, говорю, ваше высокоблагородие, поздно позвали; кабы вчера или третьего дня, в это же время, так вылечил бы пса; а теперь не могу, не вылечу…»
Увидев тут же лежавший
на подушке крест, взял его, осмотрел и молча надел его опять Михайлову
на шею; надел и перекрестился.
Комната была просторная. В ней было несколько кроватей, очень широких, с белыми
подушками. В одном только месте стоял небольшой столик у кровати, и в разных местах — несколько стульев.
На одной стене висела большая картина,
на которой фигура «Свободы» подымала свой факел, а рядом — литографии,
на которых были изображены пятисвечники и еврейские скрижали. Такие картины Матвей
видел у себя
на Волыни и подумал, что это Борк привез в Америку с собою.
Привязав лошадь к плетню, я вошел в хату. Сначала мне показалось, что Олеси нет дома, и у меня даже в груди и во рту похолодело от страха, но спустя минуту я ее
увидел, лежащую
на постели, лицом к стене, с головой, спрятанной в
подушки. Она даже не обернулась
на шум отворяемой двери.
На эту тему с бесчисленными вариациями сводились все мечты, все помыслы ее, все сновидения, и бедная с ужасом просыпалась каждое утро,
видя, что никто ее не увозит, никто не говорит: «ты моя навеки», — и тяжело подымалась ее грудь, и слезы лились
на ее
подушки, и она с каким-то отчаянием пила, по приказу тетки, сыворотку, и еще с большим — шнуровалась потом, зная, что некому любоваться
на ее стан.
— Иду, знаете, дозором, и вдруг
вижу — благородные люди! И можно сказать, даже в очень веселом виде-с! Время, знаете, ночное-с… местожительства объявить не могут… Ну-с, конечно, как сам благородный человек… по силе возможности-с… Сейчас к себе
на квартиру-с… Диван-с, подушки-с…
В случае важной таинственной новости все уходили в маленькую девичью, в которой, отворивши дверь
на морозный чердак, можно было
видеть между ступеньками лестницы засунутый войлок и
подушку каждой девушки, в том числе и Елизаветы Николаевны. Все эти постели, пышащие морозом, вносились в комнату и расстилались
на пол, между прочим перед нашими кроватками и колыбельками.
— Вот прекрасно — с какими чувствами! Не прикажете ли все сидеть да плакать? Подите вон:
видеть вас не могу! Наказал меня бог, по милости папеньки. Наденька теперь, я думаю, уж совсем оделась. — При этих словах Юлия снова залилась слезами и упала
на подушку дивана.
Павел дрожал всем телом, да, кажется, и Юлии не слишком было легко исполнить приказание папеньки. Она нехотя приподняла голову, поцеловала жениха, а потом сейчас же опустилась
на подушку и, кажется, потихоньку отерла губы платком, но Павел ничего этого не
видел.
— Стол вместе с нами всегда, — рассказывали батенька, однако ж вполголоса, потому что сами
видели, что проторговались, дорогонько назначили, — стол с нами, кроме банкетов: тогда он обедает с шляхтою; жить в панычевской; для постели войлок и
подушка. В зимние вечера одна свеча
на три дня. В месяц раз позволение проездиться
на таратайке к знакомым священникам, не далее семи верст. С моих плеч черкеска, какая бы ни была, и по пяти рублей от хлопца, то есть пятнадцать рублей в год.
И когда мы с Иваном Иванычем вошли в его маленький кабинет, две босые девочки сидели
на полу и рассматривали «Иллюстрацию» в переплете;
увидев нас, они вспрыгнули и побежали вон, и тотчас же вошла высокая тонкая старуха в очках, степенно поклонилась мне и, подобрав с дивана
подушку, а с полу «Иллюстрацию», вышла.
Вижу, Михайла шарит по комодам, по столам, в одежде;
вижу, Николай Яковлевич лежит уж
на двух
подушках и ноги вместе, точно спит, а я, как идиот, ничего не понимаю.
Вдруг
видят они проезжающие мимо крестьянские роспуски,
на которых,
на груде
подушек, покрытых богатым ковром, высоко сидел большого роста, никому не знакомый, очень тучный старик.
И с тех пор всякий раз, когда мне случается услышать этот мотив, — а я до сих пор слышу его иногда: пошлости долго не умирают, — перед моими глазами тотчас же является измятая
подушка и
на ней бледное лицо. Когда же я
вижу похороны, маленькая шарманка тотчас начинает наигрывать мне
на ухо...
Ему не хотелось совать руку под
подушку, она казалась влажной и липкой, и он знал, что под нею не найдёт ключа, — отец носил ключ
на поясе.
Видя, как опасливо шмыгает тётка носом, стараясь не глядеть в лицо Николая, он понял, что она уже спрятала ключ, и снова спросил...
— Да, так я желал вас
видеть, — заговорил Половецкий, облокачиваясь
на подушке. — Предупреждаю, что я совсем не сержусь
на вас, и вы спокойно можете забыть о последнем эпизоде с куклой… да.
По утрам, когда он просыпался, ему не надо было даже приподымать голову от
подушки, чтобы
увидеть прямо перед собою темную, синюю полосу моря, подымавшуюся до половины окон, а
на окнах в это время тихо колебались, парусясь от ветра, легкие, розоватые, прозрачные занавески, и вся комната бывала по утрам так полна светом и так в ней крепко и бодро пахло морским воздухом, что в первые дни, просыпаясь, студент нередко начинал смеяться от бессознательного, расцветавшего в нем восторга.
Тотчас же разлучили бойцов, оттащили их и
увидели, что господин Прохарчин лежит под кроватью, должно быть, в совершенном беспамятстве, стащив
на себя и одеяло и
подушку, так что
на кровати оставался один только голый, ветхий и масляный тюфяк (простыни же
на нем никогда не бывало).
В зале,
на одном из диванов, обитых светло-голубой шёлковой материей, лежали две помятые
подушки, а перед диваном
на круглом столе я
увидел стакан с несколькими каплями жидкости, распространявшей запах крепкого рижского бальзама.
Когда глаза мало-помалу привыкли к окружающему, прежде всего я
увидела старых, бородатых горцев с неподвижно суровыми лицами, в праздничных бешметах, сидящих
на подушках, раскуривая кальяны.
И дома он не давал ей покоя. Приехав из театра, она упала
на постель. Спрятав голову под
подушку, она
видела во мраке своих закрытых глаз его физиономию, искаженную гневом, и ей казалось, что он бьет ее по вискам своей палочкой. Этот дерзкий был ее первою любовью!
Зайкин поднимается, накидывает
на себя халат и, взявши
подушку, плетется в кабинет… Дойдя ощупью до своего дивана, он зажигает спичку и
видит:
на диване лежит Петя. Мальчик не спит и большими глазами глядит
на спичку.
Тогда,
видя всю бесполезность криков и угроз, утомленная и измученная Тася как сноп повалилась
на стоявшую в углу каморки постель и, уткнувшись лицом в
подушку, тихо заплакала.
«Жалкий человек! — подумал банкир. — Спит и, вероятно,
видит во сне миллионы! А стоит мне только взять этого полумертвеца, бросить его
на постель, слегка придушить
подушкой, и самая добросовестная экспертиза не найдет знаков насильственной смерти. Однако прочтем сначала, что он тут написал».
Он лежал
на атласной
подушке и, очевидно, подражая акробату, которого недавно
видел в цирке, задирал вверх то одну ногу, то другую.
Сестра толкает какую-то дверь, и я
вижу очень маленькую комнату, выдвинутую
на середину кровать и среди белых
подушек… чье-то багровое, как бы кровью налитое, страшно раздутое лицо.
Марко упал
на колена, покаялся — и сознался, как дело было. Август Матвеич, когда ложился спать, вынул билеты из кармана и сунул их под
подушку, а потом запамятовал и стал их в кармане искать. Марко же, войдя в его номер поправить постель, нашел деньги, соблазнился — скрал их, в уверенности, что можно будет запутать других — в чем, как
видели, и успел. А потом, чтобы загладить свой грех перед богом, — он к одному прежде заказанному колоколу еще целый звон «
на подбор» заказал и заплатил краденым билетом.
Прохожие,
видя изящно одетого, солидного барина, удобно развалившегося
на подушках шикарного экипажа, думали, вероятно: «Вот счастливец». Если бы они знали, что
на душе этого счастливца и многих ему подобных, катающихся
на рысаках по улицам Петербурга, целый ад мук и тревог, они не пожелали бы ни этой одежды, ни этого экипажа злому своему лиходею.
Она
видела в нем свое отражение,
видела себя, нагло развалившуюся
на подушках, причесанную по-бальному,
видела свое короткое платье, разукрашенное кружевами, свою чересчур открытую шею и грудь, и обнаженные руки, уснащенные бьющими в нос духами.
Как только
увидели они Миру, низко поклонились и сделали знак рукою страже. По этому знаку вышли из толпы придворных два кудрявых мальчика-пажа. Они держали в руках бархатную
подушку.
На подушке лежал золотой меч.
Затем она подошла
на цыпочках к выходной двери, вынула ключ, возвратилась в спальню, сунула его под
подушку, поставила
на стол пузырек с ядом и потушила свечу. Она бросила последний взгляд
на постель и ей показалось, что она
видит впотьмах, как глядит
на нее труп.
— Чтец, чтец! Он хоть и польского происхождения, а дикцию себе отменную выработал. Говорю вам: этим да
подушкой в люди вышел. От каждой знаменитости по автографу имеет. Тургеневские корректуры я сам у него
видел. Как уж он добывает их? — неизвестно. И за то спасибо, что трогает сердца русских дам российской лирой. Раз он при мне с таким томлением читал"
На холмах Грузии", что даже я пожелал любить.
За спиною Спирьки она
увидела его постель: засаленная до черноты
подушка, грязный тюфяк и
на нем скомканное одеяло. Он спал без постельного белья. А зарабатывал рублей двести. Ветхие синие обои над кроватью все были в крупных коричневых запятых от раздавленных клопов.
Не видно пылинки, а глаза выедает… Терпел он, терпел, однако ж не чугунный, — долго ли вытерпишь?
Видит, дневальный, к нему спиной повернувшись, сам с собой в шашки за столиком играет. Скочил солдат
на пол. По-за койками в угол пробрался, десятку из-под половицы выудил, да тихим маневром, подобравшись к Антошиной койке, под
подушку ему и сунул.