Неточные совпадения
Мы не сомневались в последствиях и полагали нового товарища уже
убитым.
Офицер вышел вон, сказав, что за обиду готов отвечать, как будет угодно господину банкомету. Игра продолжалась еще несколько минут; но чувствуя, что хозяину было не до игры, мы отстали один за другим и разбрелись по квартирам, толкуя о скорой ваканции.
Кольрейфа Николай возвратил через десять лет из Оренбурга, где стоял его полк. Он его простил за чахотку так, как за чахотку произвел Полежаева в
офицеры, а Бестужеву дал крест за смерть. Кольрейф возвратился в Москву и потух на старых руках
убитого горем отца.
Слышите, сударыня! ни от кого в мире не возьмет эта Неизвестная Мария, иначе содрогнется во гробе штаб-офицер ее дед,
убитый на Кавказе, на глазах самого Ермолова, но от вас, сударыня, от вас всё возьмет.
Михельсон потерял одного
офицера и шестьдесят рядовых
убитыми и ранеными.
Голицын потерял до четырехсот
убитыми и ранеными, в том числе более двадцати
офицеров 11.
— Дежурный по роте, ваше благородие! Сейчас делали перекличку:
убитых поднято пять, да ранено двенадцать рядовых и один унтер-офицер.
Все
офицеры выбежали из избы; к ним присоединилось человек пятьдесят солдат. Место сражения было не слишком обширно, и в несколько минут на улице все уголки были обшарены. В кустах нашли трех
убитых неприятелей, но Рославлева нигде не было. Наконец вся толпа вышла на морской берег.
Извозчик нехотя погнал лошадей и, беспрестанно оглядываясь назад, посматривал с удивлением на русского
офицера, который не радовался, а казалось, горевал, видя
убитых французов. Рославлев слабел приметным образом, голова его пылала, дыханье спиралось в груди; все предметы представлялись в каком-то смешанном, беспорядочном виде, и холодный осенний воздух казался ему палящим зноем.
Я не раз видел, и привык уже видеть, землю, устланную телами
убитых на сражении; но эта улица показалась мне столь отвратительною, что я нехотя зажмурил глаза, и лишь только въехал в город, вдруг сцена переменилась: красивая площадь, кипящая народом, русские
офицеры, национальная польская гвардия, красавицы, толпы суетливых жидов, шум, крик, песни, веселые лица; одним словом везде, повсюду жизнь и движение.
В продолжение этого короткого, но жаркого дела Рославлев заметил одного русского
офицера, который, по-видимому, командовал всем отрядом; он летал и крутился как вихрь впереди своих наездников: лихой горской конь его перепрыгивал через кучи
убитых, топтал в ногах французов и с быстротою молнии переносил его с одного места на другое.
В самом деле, Зарецкой, атакованный двумя эскадронами латников, после жаркой схватки скомандовал уже: «По три налево кругом — заезжай!», — как дивизион русских улан подоспел к нему на помощь. В несколько минут неприятельская кавалерия была опрокинута; но в то же самое время Рославлев увидел, что один русской
офицер,
убитый или раненый, упал с лошади.
Через голову
убитой лошади рухнул
офицер, а стражники закружились на своих конях, словно танцуя, и молодецки гикнули в сторону: открыли пачками стрельбу солдаты. «Умницы! Молодцы, сами догадались!» — восторженно, почти плача, думал
офицер, над которым летели пули, и не чувствовал как будто адской боли от сломанной ноги и ключицы, или сама эта боль и была восторгом.
Пятеро из людей такого сорта (один не окончивший курса студент, один вышедший в отставку кавалерийский
офицер, один лекарь из малороссиян, один чиновник и один, впоследствии
убитый в польской банде, студент из поляков) устремились овладеть священнейшею простотою Бенни, чтобы жить поспокойнее на его счет.
— То-то я и говорю: молодость! — продолжал он басом. — Чему радоваться, ничего не видя! Вот, как походишь часто, так не порадуешься. Нас вот, положим, теперь 20 человек
офицеров идет: кому-нибудь да
убитым или раненым быть — уж это верно. Нынче мне, завтра ему, а после завтра третьему: так чему же радоваться-то?
Международное преступление совершилось. Саксония выдала свою жертву Австрии, Австрия — Николаю. Он в Шлиссельбурге, в этой крепости зловещей памяти, где некогда держался взаперти, как дикий зверь, Иван Антонович, внук царя Алексея,
убитый Екатериною II, этою женщиною, которая, еще покрытая кровью мужа, приказала сперва заколоть узника, а потом казнить несчастного
офицера, исполнившего это приказание.
Как, съедая котлету, человек должен знать, что эта котлета есть тело
убитого барана, так точно и получая жалованье на оружейном, пороховом заводе, или на службе
офицером, или чиновником по сбору податей, он должен знать, что жалованье, которое он получает, он получает за то, что участвует в приготовлениях к убийству или в отбирании у бедных людей произведений их труда.
Шесть лет тому назад, в силу сложившихся обстоятельств, её тетка, сестра отца и вдова
убитого в турецкую войну русского
офицера, взяла из родительского дома тогда еще десятилетнюю девочку Милицу и привезла ее в Санкт-Петербург.
Сегодня утром, просматривая в газете бесконечный список
убитых, я встретил знакомую фамилию: убит жених моей сестры,
офицер, призванный на военную службу вместе с покойным братом.
Экономка — дворянка, женщина лет за пятьдесят, в черной тюлевой наколке и шелковом капоте с пелеринкой пюсового цвета, еще не седая, с важным выражением — остановилась в дверях. При себе Нетова никогда не посадила бы ее, хотя экономка была званием капитанша и училась в «патриотическом», как дочь
офицера,
убитого в кампанию, а папенька Марьи Орестовны умер только «потомственным почетным гражданином».
Ждал» ратификации договора. Перемирия заключено не было. На передовых позициях все продолжались стычки, каждый день приходили вести об
убитых. Для чего теперь эти ненужные жертвы?
Офицеры в ответ посмеивались...
Мы все кажемся такими ничтожными в этих огромных помещениях старинного дворца, наполовину переделанного Смольного дома! Чай мы пили в большой и уютной комнате, где живет Ольга со своей тетушкой, вдовой
убитого на войне
офицера.
На теле
убитых, раненых и взятых. в плен японских
офицеров найдены татуировки на японском языке.
Ударили сбор; полки построились в лощине у самой мызы. «Фельдмаршал, проезжая их, изъявлял
офицерам и рядовым благодарность за их усердие и храбрость, обнадеживал всех милостию и наградою царского величества; тела же храбрых полковников,
убитых в сражении: Никиты Ивановича Полуектова, Семена Ивановича Кропотова и Юрья Степановича Лимы, также
офицеров и рядовых, велел в присутствии своем предать с достойною честию погребению» [Подлинные слова из Дополн. к Деян. Петра I. Кн. 6, стр. 13.].
В самом деле, русские на нескольких плотах подъехали с разных сторон к острову. Встреча была ужасная. Блеснули ружья в бойницах, и осаждавшие дорого заплатили за свою неосторожность. Сотни их пали. Плоты со множеством
убитых и раненых немедленно возвратились к берегу. Из стана послан был
офицер шведский переговорить с Вульфом, что русские не на штурм шли, а только ошибкою, ранее назначенного часа, готовились принять в свое заведование остров.
Трофеи победителей состояли в 310 пушках и мортирах и 180 знаменах. Число пленных простиралось до 283
офицеров и 4000 солдат. Число
убитых с неприятельской стороны превышало 10 000 человек. С нашей стороны было убито и ранено 150 штаб — и обер-офицеров и свыше 3000 нижних чинов.
Тела
убитых в ночь
офицеров отнесены были поутру, как уже мы сказали, за штаб, где складывались дрова, брошены там и зарыты в неглубоких ямах.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с
офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре
убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом вдоль стен к Знаменке.
Солдаты дугой обходили что-то в том месте, куда упало ядро, и старый кавалер, фланговый унтер-офицер, отстав около
убитых, догнал свой ряд, подпрыгнув, переменил ногу, попал в шаг и сердито оглянулся.