Неточные совпадения
В тусклом воздухе закачались ледяные сосульки штыков, к мостовой приросла группа солдат; на них не торопясь двигались маленькие, сердитые лошадки казаков; в середине шагал, высоко поднимая передние ноги, оскалив зубы,
тяжелый рыжий конь, — на спине его торжественно возвышался толстый, усатый воин с красным, туго надутым лицом, с орденами на груди; в
кулаке, обтянутом белой перчаткой, он держал нагайку, — держал ее на высоте груди, как священники держат крест.
Выгибая грудь, он прижимал к ней
кулак, выпрямлялся, возводя глаза в сизый дым над его головою, и молчал, точно вслушиваясь в шорох приглушенных голосов, в
тяжелые вздохи и кашель.
Обалдуй, весь разнеженный, стоял, глупо разинув рот; серый мужичок тихонько всхлипывал в уголку, с горьким шепотом покачивая головой; и по железному лицу Дикого-Барина, из-под совершенно надвинувшихся бровей, медленно прокатилась
тяжелая слеза; рядчик поднес сжатый
кулак ко лбу и не шевелился…
Хлынули горожане
тяжёлой волной на крепкую стенку слободских, забухали
кулаки, заляскали некрепко сжатые зубы, раздался оглушающий рёв и вой...
Кожемякин пододвинул ногою стул, грузно опустился на него и молчал, губы его тряслись. Он смотрел сбоку на Посулова, представляя, как ударит
кулаком по этой сафьяновой, надутой щеке, по
тяжёлому красному уху, и, предвкушая испуг, унижение мясника, дрожал весь мелкой злой дрожью.
Над ним наклонилась Палага, но он не понимал её речи, с ужасом глядя, как бьют Савку: лёжа у забора вниз лицом, парень дёргал руками и ногами, точно плывя по земле; весёлый, большой мужик Михайло, высоко поднимая ногу,
тяжёлыми ударами пятки, чёрной, точно лошадиное копыто, бухал в его спину, а коренастый, добродушный Иван, стоя на коленях, истово ударял по шее Савки, точно стараясь отрубить голову его тупым, красным
кулаком.
Представлял себе груди её, спелые плоды, призванные питать новую жизнь, и вспоминал розовые соски Палагиных грудей, жалобно поднятые вверх, точно просившие детских уст. Потом эти чувства темнели, становились
тяжелей, он сжимал
кулаки, шёл быстрее, обливаясь потом, и ложился где-нибудь у дороги на пыльную траву усталый, задыхающийся.
Никита, убирающий за ним, бьет его страшно, со всего размаха, не щадя своих
кулаков; и страшно тут не то, что его бьют, — к этому можно привыкнуть, — а то, что это отупевшее животное не отвечает на побои ни звуком, ни движением, ни выражением глаз, а только слегка покачивается, как
тяжелая бочка.
Второй сын Яков, кругленький и румяный, был похож лицом на мать. Он много и даже как будто с удовольствием плакал, а перед тем, как пролить слёзы, пыхтел, надувая щёки, и тыкал
кулаками в глаза свои. Он был труслив, много и жадно ел и,
отяжелев от еды, или спал или жаловался...
Иногда дерущимся туго перевязывали веревкой основание кисти для того, чтобы
кулак налился кровью и стал
тяжелее.
Ераст. Нет, может-с. Положим так, что в ней любви такой уж не будет; да это ничего-с. Вы извольте понять, что такое сирота с малых лет. Ласки не видишь, никто тебя не пожалеет, а ведь горе-то частое. Каково сидеть одному в углу да
кулаком слезы утирать? Плачешь, а на душе не легче, а все
тяжелей становится. Есть ли на свете горчее сиротских слез? А коли есть к кому прийти с горем-то, так совсем другое дело: приляжешь на грудь с слезами-то, и она над тобою заплачет, вот сразу и легче, вот и конец горю.
Темнота ночи все сильнее взвинчивала нервы Славянова, разбитые
тяжелым похмельем. Он бил себя в грудь
кулаками, плакал, сморкался в рубашку и, качаясь, точно от зубной боли, взад и вперед на кровати Михаленки, говорил всхлипывающим, тоскливым шепотом...
Ступит шага два вправо, пустит
кулак и крякнет, как дроворуб, колющий
тяжелую плаху.
Кормят его впроголодь, наряжают не в очередь дневалить, взводный его ругает, отделенный ругает, — иной раз и
кулаком ткнет в зубы, — ученье
тяжелое, трудное…
Назаров уважительно посмотрел на эту руку, тёмную от загара, с длинными пальцами и узкой ладонью, потом искоса и мельком взглянул на
тяжёлую кисть своей правой руки и сжал её в
кулак.
В противоположность мужу она здоровела по мере того, как пила, и
кулаки ее все
тяжелели.
Он пригнул ее к земле и с наслаждением ударил по шее раз, два —
тяжелыми ударами крепко стиснутого
кулака. Приятно было ему, когда
кулак с размаха падал на ее упругую шею.
В это время послышался треск стула. Федор вскочил и мерными,
тяжелыми шагами подошел к жене. Лицо его было бледно-серо и дрожало. Он со всего размаха ударил
кулаком по столику и сказал глухим голосом...
— Какая она у тебя пузатая! — болтал Кузьма, толкая
кулаком кружку. — Ого,
тяжелая! Небось, и серебра пропасть, а? А что, ежели б, скажем, тут одно только серебро было? Послушай, а много собрал за дорогу?
Услыхал отцовский приказ Григорий Моргун — и больше стало валиться миршенцев от
тяжелых его ударов. Как стебли травяные ложатся под острой косой, так они направо и налево падают на мать сыру землю. Чуть не полстены улеглось под мощными
кулаками Гришиными.
Грохольский глубоко вздохнул, покачал головой и, изнеможенный
тяжелой думой, опустился в кресло. Подперев голову
кулаками, он принялся думать. Судя по его лицу, дума была мучительная…
От толчка в спину я пробежал несколько шагов: падая, ударился лицом о чье-то колено; это колено с силой отшвырнуло меня в сторону. Помню, как, вскочив на ноги и в безумном ужасе цепляясь за чей-то рвавшийся от меня рукав, я кричал: «Братцы!.. голубчики!..» Помню пьяный рев толпы, помню мелькавшие передо мною красные, потные лица, сжатые
кулаки… Вдруг тупой,
тяжелый удар в грудь захватил мне дыхание, и, давясь хлынувшею из груди кровью, я без сознания упал на землю.
— Kurat! (Черт!) Ты пойдес вон! — в бешенстве крикнул Лестман, поднялся во весь рост и стиснул
кулаки.
Тяжелый, свирепый и сосредоточенный хмель охватил его. Остальные мужчины тоже поднялись.
Я уже выпил рюмок пять водки с дурманом и, подперев свою
тяжелую голову
кулаком, думал о своей непобедимой, невылазной скуке, а жена сидела рядом и не отрывала от моего лица глаз.
Эти два богатыря, Герасим и Петр, изнывали от избытка своей силы; как Святогору, грузно им было от их силушки, как от тяжкого бремени. Проработав неделю
тяжелую работу, они воскресными вечерами ходили по полям и тосковали. Помню один такой вечер, теплый, с светящимися от невидимой луны облаками. Мы с Петром и Герасимом сидели на широкой меже за лощинкой, они били
кулаками в землю и говорили...
Он подпер
тяжелую голову
кулаком и стал думать о своей бедности, о
тяжелой беспросветной жизни, потом о богачах, об их больших домах, каретах, о сотенных бумажках…