Неточные совпадения
И точно, он начал нечто подозревать. Его поразила
тишина во время дня и шорох во время ночи. Он видел, как с наступлением сумерек какие-то тени бродили по городу и исчезали неведомо куда и как с рассветом дня те же самые тени вновь появлялись
в городе и разбегались по
домам. Несколько дней сряду повторялось это явление, и всякий раз он порывался выбежать из
дома, чтобы лично расследовать причину ночной суматохи, но суеверный страх удерживал его. Как истинный прохвост, он боялся чертей и ведьм.
Ну, теперь
тишина у нас
в доме воцарится.
Все
в доме вдруг словно потемнело; все лица вытянулись, сделалась странная
тишина; со двора унесли на деревню какого-то горластого петуха, который долго не мог понять, зачем с ним так поступают.
Зимними вечерами приятно было шагать по хрупкому снегу, представляя, как
дома, за чайным столом, отец и мать будут удивлены новыми мыслями сына. Уже фонарщик с лестницей на плече легко бегал от фонаря к фонарю, развешивая
в синем воздухе желтые огни, приятно позванивали
в зимней
тишине ламповые стекла. Бежали лошади извозчиков, потряхивая шершавыми головами. На скрещении улиц стоял каменный полицейский, провожая седыми глазами маленького, но важного гимназиста, который не торопясь переходил с угла на угол.
— Он сейчас воротится, за котом пошел. Ученое его занятие
тишины требует. Я даже собаку мужеву мышьяком отравила, уж очень выла собака
в светлые ночи. Теперь у нас — кот, Никитой зовем, я люблю, чтобы
в доме было животное.
—
В сущности, город — беззащитен, — сказал Клим, но Макарова уже не было на крыше, он незаметно ушел. По улице, над серым булыжником мостовой, с громом скакали черные лошади, запряженные
в зеленые телеги, сверкали медные головы пожарных, и все это было странно, как сновидение. Клим Самгин спустился с крыши, вошел
в дом,
в прохладную
тишину. Макаров сидел у стола с газетой
в руке и читал, прихлебывая крепкий чай.
В комнате темно, как
в погребе,
в доме — непоколебимая
тишина глубокой ночи.
Он убежал, оставив Самгина считать людей, гуськом входивших на двор, насчитал он чертову дюжину, тринадцать человек. Часть их пошла к флигелю, остальные столпились у крыльца
дома, и тотчас же
в тишине пустых комнат зловеще задребезжал звонок.
За окнами — осенняя тьма и такая
тишина, точно
дом стоит
в поле, далеко за городом.
Однажды Клим пришел домой с урока у Томилина, когда уже кончили пить вечерний чай,
в столовой было темно и во всем
доме так необычно тихо, что мальчик, раздевшись, остановился
в прихожей, скудно освещенной маленькой стенной лампой, и стал пугливо прислушиваться к этой подозрительной
тишине.
«Невежливо, что я не простился с ними», — напомнил себе Самгин и быстро пошел назад. Ему уже показалось, что он спустился ниже
дома, где Алина и ее друзья, но за решеткой сада, за плотной стеной кустарника,
в тишине четко прозвучал голос Макарова...
Прислушался, —
в доме было неестественно тихо, и
в этой
тишине, так же как во всем, что окружало его, он почувствовал нечто обидное.
В доме стояла монастырская
тишина, изредка за дверью позванивали шпоры, доносились ворчливые голоса, и только один раз ухо Самгина поймало укоризненную фразу...
— Ради ее именно я решила жить здесь, — этим все сказано! — торжественно ответила Лидия. — Она и нашла мне этот
дом, — уютный, не правда ли? И всю обстановку, все такое солидное, спокойное. Я не выношу новых вещей, — они, по ночам, трещат. Я люблю
тишину. Помнишь Диомидова? «Человек приближается к себе самому только
в совершенной
тишине». Ты ничего не знаешь о Диомидове?
Он лежал на мягчайшей, жаркой перине, утопая
в ней, как
в тесте, за окном сияло солнце, богато освещая деревья, украшенные инеем, а
дом был наполнен непоколебимой
тишиной, кроме боли — не слышно было ничего.
— А я тут шестой день, — говорил он негромко, как бы подчиняясь
тишине дома. — Замечательно интересно прогулялся по милости начальства, больше пятисот верст прошел. Песен наслушался — удивительнейших! А отец-то,
в это время, — да-а… — Он почесал за ухом, взглянув на Айно. — Рано он все-таки…
Однажды
тишина в природе и
в доме была идеальная; ни стуку карет, ни хлопанья дверей;
в передней на часах мерно постукивал маятник да пели канарейки; но это не нарушает
тишины, а придает ей только некоторый оттенок жизни.
В доме воцарилась глубокая
тишина; людям не велено было топать и шуметь. «Барин пишет!» — говорили все таким робко-почтительным голосом, каким говорят, когда
в доме есть покойник.
И
в доме мало-помалу нарушалась
тишина:
в одном углу где-то скрипнула дверь; послышались по двору чьи-то шаги; на сеновале кто-то чихнул.
И
в доме воцарилась мертвая
тишина. Наступил час всеобщего послеобеденного сна.
Немец был человек дельный и строгий, как почти все немцы. Может быть, у него Илюша и успел бы выучиться чему-нибудь хорошенько, если б Обломовка была верстах
в пятистах от Верхлёва. А то как выучиться? Обаяние обломовской атмосферы, образа жизни и привычек простиралось и на Верхлёво; ведь оно тоже было некогда Обломовкой; там, кроме
дома Штольца, все дышало тою же первобытною ленью, простотою нравов,
тишиною и неподвижностью.
— Приезжает ко мне старушка
в состоянии самой трогательной и острой горести: во-первых, настает Рождество; во-вторых, из
дому пишут, что
дом на сих же днях поступает
в продажу; и в-третьих, она встретила своего должника под руку с дамой и погналась за ними, и даже схватила его за рукав, и взывала к содействию публики, крича со слезами: «Боже мой, он мне должен!» Но это повело только к тому, что ее от должника с его дамою отвлекли, а привлекли к ответственности за нарушение
тишины и порядка
в людном месте.
Вскоре бабушка с Марфенькой и подоспевшим Викентьевым уехали смотреть луга, и весь
дом утонул
в послеобеденном сне. Кто ушел на сеновал, кто растянулся
в сенях,
в сарае; другие, пользуясь отсутствием хозяйки, ушли
в слободу, и
в доме воцарилась мертвая
тишина. Двери и окна отворены настежь,
в саду не шелохнется лист.
Викентьев пришел, но не
в комнату, а
в сад, и выжидал, не выглянет ли из окна его мать. Сам он выглядывал из-за кустов. Но
в доме —
тишина.
Дождались и
тишины, и тепла; но
в это тепло хорошо сидеть на балконе загородного
дома,
в тени непроницаемой зелени, а не тут, под зноем 25˚
в тени по Реомюру.
А с другой стороны, Надежда Васильевна все-таки любила мать и сестру. Может быть, если бы они не были богаты, не существовало бы и этой розни, а
в доме царствовали тот мир и
тишина, какие ютятся под самыми маленькими кровлями и весело выглядывают из крошечных окошечек. Приятным исключением и нравственной поддержкой для Надежды Васильевны теперь было только общество Павлы Ивановны, которая частенько появлялась
в бахаревском
доме и подолгу разговаривала с Надеждой Васильевной о разных разностях.
В бахаревском
доме царствовала особенная, зловещая
тишина, и все
в доме чувствовали на себе ее гнет.
Вспомните выражение
в «пьяном» письме Дмитрия Карамазова: «Убью старика, если только уедет Иван»; стало быть, присутствие Ивана Федоровича казалось всем как бы гарантией
тишины и порядка
в доме.
Она
в бессилии закрыла глаза и вдруг как бы заснула на одну минуту. Колокольчик
в самом деле звенел где-то
в отдалении и вдруг перестал звенеть. Митя склонился головою к ней на грудь. Он не заметил, как перестал звенеть колокольчик, но не заметил и того, как вдруг перестали и песни, и на место песен и пьяного гама во всем
доме воцарилась как бы внезапно мертвая
тишина. Грушенька открыла глаза.
Увы! ничто не прочно на земле. Все, что я вам рассказал о житье-бытье моей доброй помещицы, — дело прошедшее;
тишина, господствовавшая
в ее
доме, нарушена навеки. У ней теперь, вот уже более года, живет племянник, художник из Петербурга. Вот как это случилось.
…Я ждал ее больше получаса… Все было тихо
в доме, я мог слышать оханье и кашель старика, его медленный говор, передвиганье какого-то стола… Хмельной слуга приготовлял, посвистывая, на залавке
в передней свою постель, выругался и через минуту захрапел… Тяжелая ступня горничной, выходившей из спальной, была последним звуком… Потом
тишина, стон больного и опять
тишина… вдруг шелест, скрыпнул пол, легкие шаги — и белая блуза мелькнула
в дверях…
Когда я возвратился,
в маленьком
доме царила мертвая
тишина, покойник, по русскому обычаю, лежал на столе
в зале, поодаль сидел живописец Рабус, его приятель, и карандашом, сквозь слезы снимал его портрет; возле покойника молча, сложа руки, с выражением бесконечной грусти, стояла высокая женская фигура; ни один артист не сумел бы изваять такую благородную и глубокую «Скорбь».
Наезды эти производили
в доме невообразимую суматоху; но последняя уже сделалась как бы потребностью праздной жизни, так что не она действовала угнетающим образом на нервы, а порядок и
тишина.
Проходит еще три дня; сестрица продолжает «блажить», но так как матушка решилась молчать, то
в доме царствует относительная
тишина. На четвертый день утром она едет проститься с дедушкой и с дядей и объясняет им причину своего внезапного отъезда. Родные одобряют ее. Возвратившись, она перед обедом заходит к отцу и объявляет, что завтра с утра уезжает
в Малиновец с дочерью, а за ним и за прочими вышлет лошадей через неделю.
В доме настала мертвая
тишина, и, пока Федор Васильич роптал и малодушествовал, Александра Гавриловна деятельно приготовлялась.
В одну из ночей,
в самый пароксизм запоя, страшный, удручающий гвалт, наполнявший
дом, вдруг сменился гробовою
тишиной. Внезапно наступившее молчание пробудило дремавшую около ее постели прислугу; но было уже поздно: «веселая барышня»
в луже крови лежала с перерезанным горлом.
Только
в Светлый праздник
дом своей
тишиной несколько напоминал об умиротворении и умилении сердец…
Благодаря этому педагогическому приему во время классов раздавались неумолкающие детские стоны, зато внеклассное время дети сидели смирно, не шевелясь, и весь
дом погружался
в такую
тишину, как будто вымирал.
Месяц, остановившийся над его головою, показывал полночь; везде
тишина; от пруда веял холод; над ним печально стоял ветхий
дом с закрытыми ставнями; мох и дикий бурьян показывали, что давно из него удалились люди. Тут он разогнул свою руку, которая судорожно была сжата во все время сна, и вскрикнул от изумления, почувствовавши
в ней записку. «Эх, если бы я знал грамоте!» — подумал он, оборачивая ее перед собою на все стороны.
В это мгновение послышался позади его шум.
— Нахлынули
в темную ночь солдаты —
тишина и мрак во всем
доме. Входят
в первую квартиру — темнота, зловоние и беспорядок, на полах рогожи, солома, тряпки, поленья. Во всей квартире оказалось двое: хозяин да его сын-мальчишка.
В Суслон приехали ночью. Только
в одном поповском
доме светился огонек. Где-то ревела голодная скотина. Во многих местах солома с крыш была уже снята и ушла на корм. Вот до чего дошло! Веяло от всего зловещею голодною
тишиной. Навстречу вышла голодная собака, равнодушно посмотрела на приезжих, понюхала воздух и с голодною зевотой отправилась
в свою конуру.
Мне было лень спросить — что это за дело?
Дом наполняла скучная
тишина, какой-то шерстяной шорох, хотелось, чтобы скорее пришла ночь. Дед стоял, прижавшись спиной к печи, и смотрел
в окно прищурясь; зеленая старуха помогала матери укладываться, ворчала, охала, а бабушку, с полудня пьяную, стыда за нее ради, спровадили на чердак и заперли там.
Все это происходило за пять лет до этого дня, и Петр Елисеич снова переживал свою жизнь, сидя у Нюрочкиной кроватки. Он не слыхал шума
в соседних комнатах, не слыхал, как расходились гости, и опомнился только тогда, когда
в господском
доме наступила полная
тишина. Мельники, говорят, просыпаются, когда остановится мельничное колесо, так было и теперь.
С тех пор как Лиза, по поводу болезни Райнера, только числилась
в Доме и показывалась там лишь гостьею, здесь
в самом деле водворилось гораздо более
тишины и согласия, на что Белоярцев и не пропускал случая обращать внимание своих сожителей.
В Доме царствовала невозмутимая
тишина, и
в темных стеклах окон только играл бледный месяц.
Дружеские заботы Розанова, спокойствие и
тишина, которые доставляли больной жильцы
Дома, и отсутствие лишних людей
в три дня значительно уменьшили жестокость этих припадков. Через три дня Лиза могла читать глазами книгу и переносила вблизи себя тихий разговор, а еще через день заговорила сама.
—
Дома мать-игуменья? — произнес среди этой
тишины мужской голос
в передней.
Понемногу все расползаются из комнаты.
В доме темно. Сладко пахнет полуувядшей осокой.
Тишина.
Лихонин прочитал также о том, что заведение не должно располагаться ближе чем на сто шагов от церквей, учебных заведений и судебных зданий, что содержать
дом терпимости могут только лица женского пола, что селиться при хозяйке могут только ее родственники и то исключительно женского пола и не старше семи лет и что как девушки, так и хозяева
дома и прислуга должны
в отношениях между собою и также с гостями соблюдать вежливость,
тишину, учтивость и благопристойность, отнюдь не позволяя себе пьянства, ругательства и драки.
Мать с бабушкой сидели на крыльце, и мы поехали
в совершенной
тишине; все молчали, но только съехали со двора, как на всех экипажах начался веселый говор, превратившийся потом
в громкую болтовню и хохот; когда же отъехали от
дому с версту, девушки и женщины запели песни, и сама тетушка им подтягивала.