Неточные совпадения
Полдень знойный; на небе ни облачка. Солнце стоит неподвижно над головой и жжет траву. Воздух перестал струиться и
висит без движения. Ни дерево, ни вода не шелохнутся; над деревней и полем лежит невозмутимая
тишина — все как будто вымерло. Звонко и далеко раздается человеческий голос в пустоте. В двадцати саженях слышно, как пролетит и прожужжит жук, да в густой траве кто-то все храпит, как будто кто-нибудь завалился туда и спит сладким сном.
День был тихий и ясный. На палубе жарко, в каютах душно; в воде +18°. Такую погоду хоть Черному морю впору. На правом берегу горел лес; сплошная зеленая масса выбрасывала из себя багровое пламя; клубы дыма слились в длинную, черную, неподвижную полосу, которая
висит над лесом… Пожар громадный, но кругом
тишина и спокойствие, никому нет дела до того, что гибнут леса. Очевидно, зеленое богатство принадлежит здесь одному только богу.
Рядом с полкой — большое окно, две рамы, разъединенные стойкой; бездонная синяя пустота смотрит в окно, кажется, что дом, кухня, я — все
висит на самом краю этой пустоты и, если сделать резкое движение, все сорвется в синюю, холодную дыру и полетит куда-то мимо звезд, в мертвой
тишине, без шума, как тонет камень, брошенный в воду. Долго я лежал неподвижно, боясь перевернуться с боку на бок, ожидая страшного конца жизни.
В нашем заводе были два пруда — старый и новый. В старый пруд вливались две реки — Шайтанка и Сисимка, а в новый — Утка и
Висим. Эти горные речки принимали в себя разные притоки. Самой большой была Утка, на которую мы и отправились. Сначала мы прошли версты три зимником, то есть зимней дорогой, потом свернули налево и пошли прямо лесом. Да, это был настоящий чудный лес, с преобладанием сосны. Утром здесь так было хорошо:
тишина, смолистый воздух, влажная от ночной росы трава, в которой путались ноги.
Пели зяблики, зорянки, щебетали чижи, тихо, шёлково шуршали листья деревьев, далеко на краю города играл пастух, с берега Ватаракши, где росла фабрика, доносились человечьи голоса, медленно плывя в светлой
тишине. Что-то щёлкнуло; вздрогнув, Наталья подняла голову, — над нею, на сучке яблони
висела западня для птиц, чиж бился среди тонких прутьев.
Снова тучи серые мчатся над болотами.
Разлилася в городе
тишина глубокая.
Люди спят, измучены тяжкими заботами,
И
висит над сонными небо одноокое…
Одни жаворонки,
вися где-то в небе, невидимые для глаз человеческих, рассыпали с высоты свои мелодические трели, оживляя сонную
тишину знойного, молчаливого лета.
Игнатий оглянулся кругом, бросил взгляд на безоблачное, пустынное небо, где в полной неподвижности
висел раскаленный солнечный диск, — и тут только ощутил ту глубокую, ни с чем не сравнимую
тишину, какая царит на кладбищах, когда нет ветра и не шумит омертвевшая листва.
В тесной камере № 7 народу было много. Вера села на край грязных нар. В воздухе
висела тяжело задумавшаяся
тишина ожидаемой смерти. Только в углу всхлипывал отрыдавшийся женский голос.
Свист палок перемешался с неистовыми криками жертв,
висел в воздухе среди невозмутимой
тишины мертвого города.
Стояла июньская сибирская ночь, воздух был свеж, но в нем
висела какая-то дымка от испарений земли и тумана, стлавшегося с реки Енисея, и сквозь нее тускло мерцали звезды, рассыпанные по небосклону, и слабо пробивался свет луны, придавая деревьям сада какие-то фантастические очертания. Кругом была невозмутимая
тишина, ни один лист на деревьях не колыхался, и только где-то вдали на берегу реки стрекотал, видимо, одержимый бессонницей кузнечик.