Неточные совпадения
Время от святок до масленицы, а затем и покаянные дни великого поста для Привалова промелькнули как длинный сон, от которого он не мог проснуться. Волею-неволею он втянулся в жизнь уездного города, в его интересы и злобы дня. Иногда его начинала
сосать тихая, безотчетная тоска, и он хандрил по нескольку дней сряду.
Тарантас поехал. Павел вышел за ворота проводить его. День был ясный и совершенно сухой; тарантас вскоре исчез, повернув в переулок. Домой Вихров был не в состоянии возвратиться и поэтому велел Ивану подать себе фуражку и вышел на Петровский бульвар.
Тихая грусть, как змея,
сосала ему душу.
Сидим, прислонясь к медному стволу мачтовой
сосны; воздух насыщен смолистым запахом, с поля веет
тихий ветер, качаются хвощи; темной рукою бабушка срывает травы и рассказывает мне о целебных свойствах зверобоя, буквицы, подорожника, о таинственной силе папоротника, клейкого иван-чая, пыльной травы-плавуна.
В первый день пасхи он пошёл на кладбище христосоваться с Палагою и отцом. С
тихой радостью увидел, что его посадки принялись: тонкие сучья берёз были густо унизаны почками, на концах лап
сосны дрожали жёлтые свечи, сверкая на солнце золотыми каплями смолы. С дёрна могилы робко смотрели в небо бледно-лиловые подснежники, качались атласные звёзды первоцвета, и уже набухал жёлтый венец одуванчика.
— Буря идет, — сказал он через минуту. — Это вот я знаю. Ой-ой, заревет ночью буря,
сосны будет ломать, с корнем выворачивать станет!.. Заиграет лесной хозяин… — добавил он
тише.
Старший сын ее обыкновенно оставался дома с мужниной сестрою, десятилетней девочкой Аделиной, а младшего она всегда брала с собой, и ребенок или сладко спал, убаюкиваемый
тихою тряскою тележки, или при всей красоте природы с аппетитом
сосал материно молоко, хлопал ее полненькой ручонкой по смуглой груди и улыбался, зазирая из-под косынки на черные глаза своей кормилицы.
Редеет тьма короткой летней ночи, сквозь ветви
сосен ручьями льётся сверху
тихий свет.
Рассказывает она мне жизнь свою: дочь слесаря, дядя у неё помощник машиниста, пьяный и суровый человек. Летом он на пароходе, зимою в затоне, а ей — негде жить. Отец с матерью потонули во время пожара на пароходе; тринадцати лет осталась сиротой, а в семнадцать родила от какого-то барчонка. Льётся её
тихий голос в душу мне, рука её тёплая на шее у меня, голова на плече моём лежит; слушаю я, а сердце
сосёт подлый червяк — сомневаюсь.
А бесконечная, упорная, неодолимая зима все длилась и длилась. Держались жестокие морозы, сверкали ледяные капли на голых деревьях, носились по полям крутящиеся снежные вьюны, по ночам громко ухали, оседая, сугробы, красные кровавые зори подолгу рдели на небе, и тогда дым из труб выходил кверху к зеленому небу прямыми страшными столбами; падал снег крупными,
тихими, безнадежными хлопьями, падал целые дни и целые ночи, и ветви
сосен гнулись от тяжести белых шапок.
За рекой над лесом медленно выплывал в синее небо золотой полукруг луны, звёзды уступали дорогу ему, уходя в высоту, стало видно острые вершины елей, кроны
сосен. Испуганно, гулко крикнула ночная птица, серебристо звучала вода на плотине и ахали лягушки, неторопливо беседуя друг с другом. Ночь дышала в окна пахучей сыростью, наполняла комнату
тихим пением тёмных своих голосов.
Кое-где по горе криво стоят
тихие берёзки и осины, а наверху, на краю оврага, растёт могучая
сосна, выдвинула над нами широкие, чёрные лапы и покрыла нас, как шатром.
Словно рассердясь на эту прозу, поэтические
сосны вдруг зашевелили своими верхушками, и по лесу пронесся
тихий ропот. Свежий ветерок пробежал по просеке и поиграл травой.
Граф выпил водку, «закусил» водой, но на этот раз не поморщился. В ста шагах от домика стояла чугунная скамья, такая же старая, как и
сосны. Мы сели на нее и занялись созерцанием майского вечера во всей его
тихой красоте… Над нашими головами с карканьем летали испуганные вороны, с разных сторон доносилось соловьиное пение; это только и нарушало всеобщую тишину.
Кругом теснились старые, мохнатые, вековые
сосны, дальше молодой, душистый березняк, еще дальше холмы направо и налево… Песчаные горы, поросшие тем же сосновым лесом. А там невдалеке тихо ропчущий своим прибоем залив. Его вечерняя песнь едва уловленными звуками долетала теперь до слуха Любочки. Веселые голоса дачников и финнов, окружавших береговые костры, покрывали сейчас этот
тихий и сладкий рокот.
А вечером до поздней ночи укладываюсь. Утром мы уже уезжаем. Уезжаем в
тихий, маленький рай, где такие высокие и зеленые
сосны, где столько сладкой грустной тишины и голубых прозрачных озер…
«Близко ль, милый?» — «Вот примчались».
Слышат:
сосны зашатались;
Слышат: спал с ворот запор;
Борзый конь стрелой на двор.
Что же, что в очах Людмилы?
Камней ряд, кресты, могилы,
И среди них божий храм.
Конь несется по гробам;
Стены звонкий вторят топот;
И в траве чуть слышный шепот,
Как усопших
тихий глас…
Вот денница занялась.
Он не замечал, как стучившееся небо закапало
тихим дождем; не слыхал, как этот дождь защелкал крупными каплями по широким листам лопуха; не видал, как закивали во тьме своими вершинами липы черноземного острова и начали кланяться высоким
соснам песчаного берега.