Неточные совпадения
Молодой человек, у которого я отбил даму,
танцевал мазурку
в первой
паре. Он вскочил с своего места, держа даму за руку, и вместо того, чтобы делать pas de Basques, [па-де-баск — старинное па мазурки (фр.).] которым нас учила Мими, просто побежал вперед; добежав до угла, приостановился, раздвинул ноги, стукнул каблуком, повернулся и, припрыгивая, побежал дальше.
Как всегда, Самгин напряженно слушал голоса людей — источник мудрости. Людей стало меньше,
в зале — просторней,
танцевали уже три
пары, и, хотя вкрадчиво, нищенски назойливо ныли скрипки, виолончель, — голоса людей звучали все более сильно и горячо.
Расправив седой ус и щелкнув каблуками, пан Кухцинский пошел
в первой
паре с тем шиком, с каким
танцуют мазурку только одни поляки.
Мазурка продолжалась около часа;
пары утомились, дамы выделывали па с утомленными лицами и тяжело переводили дух. Только одни поляки не чувствовали никакой усталости, а
танцевали еще с большим воодушевлением. Привалов
в числе другой нетанцующей публики тоже любовался этим бешеным танцем и даже пожалел, что сам не может принять участия
в нем.
Но он высвободился из-под ее руки, втянув
в себя голову, как черепаха, и она без всякой обиды пошла
танцевать с Нюрой. Кружились и еще три
пары.
В танцах все девицы старались держать талию как можно прямее, а голову как можно неподвижнее, с полным безучастием на лицах, что составляло одно из условий хорошего тона заведения. Под шумок учитель подошел к Маньке Маленькой.
Коля Гладышев, очень любивший
танцевать, не утерпел и пригласил Тамару: он еще с прошлой зимы знал, что она
танцует легче и умелее остальных. Когда он вертелся
в вальсе, то сквозь залу, изворотливо пробираясь между
парами, незаметно проскользнул поездной толстый оберкондуктор. Коля не успел его заметить.
Теперь
танцевало много
пар, и так как места не хватало, то каждая
пара топталась
в ограниченном пространстве: танцующие теснились и толкали друг друга.
Наконец, уже перед масленицей, князь Сампантрё дал ожидаемый бал. Он открыл его польским
в паре с Софьей Михайловной и первую кадриль
танцевал с Верочкой, которая не спускала глаз с его носа, точно хотела выучить его наизусть.
Когда Калинович, облекшись предварительно тоже
в новое и очень хорошее белье, надел фрачную
пару с высокоприличным при ней жилетом, то, посмотревшись
в зеркало, почувствовал себя, без преувеличения, как бы обновленным человеком; самый опытный глаз, при этой наружности, не заметил бы
в нем ничего провинциального: довольно уже редкие волосы, бледного цвета, с желтоватым отливом лицо; худощавый, стройный стан; приличные манеры — словом, как будто с детских еще лет водили его
в живописных кафтанчиках гулять по Невскому, учили потом
танцевать чрез посредство какого-нибудь мсье Пьеро, а потом отдали
в университет не столько для умственного образования, сколько для усовершенствования
в хороших манерах, чего, как мы знаем, совершенно не было, но что вложено
в него было самой уж, видно, природой.
Кадриль, однако, кончилась, и за ней скоро последовала мазурка, которую Ченцов
танцевал с Людмилой и, как лучший мазурист, стоял с ней
в первой
паре.
Из передней маленький господин, с прежней гордой осанкой, направился
в очень большую залу с хорами, с колоннами, освещенную люстрами, кенкетами, канделябрами, — залу с многочисленной публикой, из числа которой
пар двадцать, под звуки полковых музыкантов, помещенных на хорах,
танцевали французскую кадриль.
Все ее знали, и никто не замечал; на балах она
танцевала только тогда, как недоставало vis-а-vis, [Здесь:
пары в танце.] и дамы брали ее под руку всякий раз, как им нужно было идти
в уборную поправить что-нибудь
в своем наряде.
Танцевали кадриль
в десять
пар.
Надо было видеть, как он лихо
танцевал с ней модные танцы, па-д'эспань, па-де-патинер, краковяк и лезгинку, как, оставив свою даму на одном конце комнаты, он ловко скакал вокруг самого себя, держа руку над головой и живописно изогнувшись, как уже на другом конце, отделенный от дамы другими
парами, он выделывал, щелкая каблуками, соло, как потом он стремительно мчался, кружась и толкая других танцоров, к покинутой даме, как он встряхивал плечами и округленными локтями
в такт музыке и как, геройски полуобернувшись направо к Александре Васильевне, он наступал на чужие каблуки и платья.
— Скажите мне, пожалуйста, — сказала ему Маша, когда, проскакав раз двадцать до конца залы, они стали, наконец,
в первые
пары, — отчего ваш приятель не
танцует?
Дневная репетиция окончена. Друг мой, клоун Танти Джеретти, зовет меня к себе на завтрак: сегодня у него великолепная маньифика — «минестра» по-неаполитански. Я испрашиваю позволения прихватить по дороге оплетенную маисовой соломой бутылочку кианти. Живет Танти (уменьшительное от Константин)
в двух шагах от цирка Чинизелли,
в однооконном номерке дешевой гостиницы. Семья его маленькая: он и жена Эрнестина Эрнестовна — «грациозная наездница», она же
танцует в первой
паре циркового кордебалета.
После роскошного завтрака, с обильно лившимся шампанским и, как водится, со спичами, корвет тихо тронулся из залива, и на палубе раздались звуки бального оркестра, расположенного за грот-мачтой. Тотчас же все выбежали наверх, а палуба покрылась
парами, которые кружились
в вальсе. Володя добросовестно исполнял свой долг и
танцевал без устали то с одной, то с другой, то с третьей и, надо признаться,
в этот день ни разу даже не вспомнил о мисс Клэр, хотя отец ее, доктор, и был на корвете.
Когда были Конопацкие: я ходил легко, легко
танцевал, легко разговаривал и острил. Почти всегда дирижировал. Приятно было
в котильоне идти
в первой
паре, придумывать фигуры, видеть, как твоей команде подчиняются все танцующие. Девичьи глаза следили за мною и вспыхивали радостью, когда я подходил и приглашал на танец. И со снисходительною жалостью я смотрел на несчастливцев, хмуро подпиравших стены танцевальной залы, и казалось странным: что же тут трудного — легко разговаривать, смеяться, знакомиться?
Служитель громогласно так и доложил инспектору. Один мой товарищ-однокурсник, богатый, весело живший молодой человек, рассказывал, что иногда встречает Соколова
в очень дорогом тайном притоне; там устраивались афинские ночи, голые посетители
танцевали с голыми, очень красивыми девушками, Профессор стоял
в дверях, жевал беззубым ртом и, поправляя очки на близоруких глазах, жадно глядел на танцующие
пары.
— Королева! — сказала девочка дрожащим голосом. — Выслушай меня: ты тут
танцуешь и веселишься, а там,
в саду, умирает твоя служанка. Нехорошо это, королева! Ведь твоя служанка сказала правду. Нельзя веселиться, когда делаешь зло своему ближнему. Прикажи освободить несчастную девушку, и тогда пускай снова играет музыка,
танцуют пары и звучит веселый смех твоих гостей, королева! Нехороша та повелительница, которая так жестоко наказывает за правдивое слово.