Неточные совпадения
«Точию же, братие, сами себя прилежно испытуйте, — писали
тамошние посадские
люди, — да в сердцах ваших гнездо крамольное не свиваемо будет, а будете здравы и пред лицом начальственным не злокозненны, но добротщательны, достохвальны и прелюбезны».
Пересев на «Диану» и выбрав из команды «Паллады» надежных и опытных
людей, адмирал все-таки решил попытаться зайти в Японию и если не окончить, то закончить на время переговоры с
тамошним правительством и условиться о возобновлении их по окончании войны, которая уже началась, о чем получены были наконец известия.
Можно ли поверить, что в Петербурге есть множество
людей,
тамошних уроженцев, которые никогда не бывали в Кронштадте оттого, что туда надо ехать морем, именно оттого, зачем бы стоило съездить за тысячу верст, чтобы только испытать этот способ путешествия?
— Если вы желаете знать, то по разврату и
тамошние, и наши все похожи. Все шельмы-с, но с тем, что
тамошний в лакированных сапогах ходит, а наш подлец в своей нищете смердит и ничего в этом дурного не находит. Русский народ надо пороть-с, как правильно говорил вчера Федор Павлович, хотя и сумасшедший он
человек со всеми своими детьми-с.
Один
человек с Кавказу проходил, тоже из наших, так весьма одобрял
тамошние места.
Камчатка порадовала, [Камчатка порадовала мужественным отражением англо-французского нападения на Петропавловск; в защите родной земли участвовали казаки, мещане, камчадалы и алеуты; слабо вооруженный отряд в 300
человек отразил две высадки и, несмотря на сильную бомбардировку, обратил в бегство десант в 900
человек, сбросив в море 300 из них.] но это такая дробь, что почти незаметно проходят подвиги
тамошней воительной силы.
— Как тебе сказать? С непривычки оно точно… опасаешься немного, ну а потом видишь, что другие
люди не боятся, и сам станешь посмелее… Много там, братец мой, всякой всячины. Придем — сам увидишь. Одно только плохо — лихорадка. Потому кругом болота, гниль, а притом же жарища. Тамошним-то жителям ничего, не действует на них, а пришлому
человеку приходится плохо. Одначе будет нам с тобой, Сергей, языками трепать. Лезь-ка в калитку. На этой даче господа живут очень хорошие… Ты меня спроси: уж я все знаю!
— Ну, походите в
тамошний университет на лекции естественных наук и вслушайтесь внимательно, какие гигантские успехи делают науки этого рода!.. А когда ум
человека столь занялся предметами мира материального, что стремится даже как бы одухотворить этот мир и в самой материи найти конечную причину, так тут всем религиям и отвлеченным философиям не поздоровится, по пословице: «Когда Ванька поет, так уж Машка молчи!»
— Это по-польски значит: неловкий, — пояснил ей Аггей Никитич, — хотя Канарский был очень ловкий
человек, говорил по-русски, по-французски, по-немецки и беспрестанно то тут, то там появлялся, так что государь, быв однажды в Вильне, спросил
тамошнего генерал-губернатора Долгорукова: «Что творится в вашем крае?» — «Все спокойно, говорит, ваше императорское величество!» — «Несмотря, говорит, на то, что здесь гостит Канарский?» — и показал генерал-губернатору полученную депешу об этом соколе из Парижа!
Явно, что это выдумка и ложь; и мне пришло в голову поехать посоветоваться с
тамошним почтмейстером, умнейшим и честнейшим
человеком, известным самому даже князю Александру Николаичу Голицыну [Голицын Александр Николаевич (1773—1844) — князь, влиятельный государственный деятель эпохи императора Александра I.]…
— А после того, как его из акцизных увольнили, в Саратове у тещи живет. Теперь только зубами и кормится. Ежели у которого
человека заболит зуб, то и идут к нему, помогает…
Тамошних саратовских на дому у себя пользует, а ежели которые из других городов, то по телеграфу. Пошлите ему, ваше превосходительство, депешу, что так, мол, вот и так… у раба божьего Алексия зубы болят, прошу выпользовать. А деньги за лечение почтой пошлете.
За год до переезда ее к Степану Михайловичу приехал в Симбирскую губернию, в отпуск, молодой
человек, лет двадцати восьми, родовой
тамошний дворянин Михаил Максимович Куролесов, служивший в военной службе; он был, как говорится, молодец собой.
Утвердившись же тут селением и еще в людстве гораздо умножась, один из них, по прозванию Шамай, прибрав себе в товарищество
человек до 300, взял такое ж намерение, как и Нечай, а именно, чтоб еще опыт учинить походом на Хиву для наживы
тамошними богатствами.
На днях я зашел в курятную лавку и в одну минуту самым простым способом всем
тамошним"молодцам"бальзам доверия в сердца пролил."Почем, спрашиваю, пару рябчиков продаете?" — Рубль двадцать, господин! — Тогда, махнув в воздухе тросточкой, как делают все благонамеренные
люди, когда желают, чтобы, по щучьему велению, двугривенный превратился в полуимпериал, я воскликнул:"Истинно говорю вам: не успеет курица яйцо снести, как эта самая пара рябчиков будет только сорок копеек стоить!"
— Так надо сказать-с, — продолжал он, явно разгорячившись, — тут кругом всего этого стена каменная построена: кто попал за нее и узнал
тамошние порядки — ну и сиди, благоденствуй; сору только из избы не выноси да гляди на все сквозь пальцы; а уж свежего
человека не пустят туда. Вот теперь про себя мне сказать: уроженец я какой бы то ни было там губернии; у меня нет ни роду, ни племени;
человек я богатый, хотел бы, может, для своей родины невесть сколько добра сделать, но мне не позволят того!
В Лондоне же, из
тамошних русских революционных
людей, настоящих охотников столь рьяно и безрассчетно искать смерти за мужицкую Русь не находилось, или, по крайней мере, они не выступали.
Бенни бывал у той писательницы, которая не переносила присутствия Ничипоренки, и у некоторых других московских литературных
людей, и у двух
тамошних редакторов Каткова и Аксакова.
Когда я пришел в главное казначейство и явился к
тамошнему генералу (на всяком месте есть свой генерал), то даже этот, по-видимому, нечувствительный
человек изумился разнообразию параграфов и статей, которые я сразу предъявил! А что всего важнее, денег потребовалась куча неслыханная, ибо я, в качестве ташкентского гвардейца, кроме собственных подъемных, порционных и проч., получал еще и другие суммы, потребные преимущественно на заведение цивилизующих средств…
— Приехал за инструкциями. Без
людей ничего не поделаешь.
Тамошние крестьяне все со страха попрятались.
Лет восьмнадцати, наконец, оставшись после смерти ее полным распорядителем самого себя, он решился поступить в
тамошний университет с твердым намерением трудиться, работать, заниматься и, наконец, образовать из себя ученого
человека, во славу современникам и для блага потомства, намерение, которое имеют почти все студенты в начальные месяцы первого курса.
У нашего управляющего, Никиты Федорыча, в Питере есть брат, такой же нравный; ходит он за барином; ну, вестимо, что говорить, сила! и другие-то
люди из
тамошних все ему сродни, заодно; как пришло наше письмо туда, известно, не прямо к барину: к
людям сначала попало; швацар какой-то, сведали мы опосля, принял; барину он уж как-то там передает… у меня брат в Питирбурге-то у господ бывал… в одной, говорит, прихожей только-то народу, и-и-и… знамо, где уж тут дойти?
— Я слышал твой приговор… Я долго жил на свете и знаю
тамошние дела: тяжело будет бедному
человеку возить исправника! Но… да будет!.. Только, может быть, он еще что-нибудь скажет. Говори, барахсáн (бедняга)!
— Уважаю вас, дядюшка, — говорит, — как почтенного дядю, спорить с вами я не смею, тем более что про себя лично в этом случае мне рассказывать довольно щекотливо, и замечу одно, что
тамошние женщины все прекрасно образованны, очень богаты и потому избалованны. Встречая молодого
человека, если он им нравится, они знать не хотят, богаты ли вы, бедны, чиновны или нет.
(Прим. автора.)] уезд вместе с
тамошним исправником, которого лично не знал, но слышал о нем много хорошего: все почти говорили, что он очень добрый
человек и ловкий, распорядительный исправник, сверх того, большой говорун и великий мастер представлять, как мужики и бабы говорят.
Непременный член по крестьянским делам присутствия Кунин, молодой
человек, лет тридцати, вернувшись из Петербурга в свое Борисово, послал первым делом верхового в Синьково за
тамошним священником, отцом Яковом Смирновым.
— Прибавь еще: и знания. Нарочно в Берлин ездил посмотреть
тамошнее чудо и, не хвастая, скажу, что мой хотя и уступает, конечно, в величине, но насчет изящества и интересности — нисколько… Это моя гордость и утешение. Как скучно станет — придешь сюда, сядешь и смотришь по целым часам. Я люблю всю эту тварь за то, что она откровенна, не так, как наш брат —
человек. Жрет друг друга и не конфузится. Вон смотри, смотри: видишь, нагоняет.
На сибирском рубеже стоят снежные горы; без проводника, не зная
тамошних мест, их ввек не перелезть, да послал Господь мне доброго
человека из варнаков — беглый каторжный, значит, — вывел на русскую землю!..
Видит Максим, что у
тамошних Божьих
людей вера стала пестра — в одном корабле один обряд, в другом другой.
— Да, между
тамошним священством есть
люди недостойные, — продолжал Чубалов.
Рассказал Николай Александрыч, что за Кавказом их единоверцы,
тамошние Божьи
люди, признали старца того богом.
В городе никого он не знал, для всех
тамошних был чужим
человеком…
— С порядочным, — кивнув вбок головой, слегка наморщив верхнюю губу, сказал Смолокуров. — По
тамошним местам он будет из первых. До Сапожниковых далеко, а деньги тоже водятся. Это как-то они,
человек с десяток, складчи́ну было сделали да на складочны деньги стеариновый завод завели. Не пошло. Одни только пустые затеи. Другие-то, что с Зиновьем Алексеичем в до́лях были, хошь кошель через плечо вешай, а он ничего, ровно блоха его укусила.
В Кронштадте случайно узнал он, что
тамошнее «братское общество» те же Божьи
люди, что и в Луповицах.
— Надо так делать, чтобы не слыхали, — отвечал Илья. — Ты осиповский, тебе придется сторожить. Ходи одаль от палатки, и на задах ходи, и по улице. Ты
тамошний, и кто тебя увидит, не заподозрит — свой, значит,
человек. А ежель что заметишь, ясак подавай, а какой будет у нас ясак, уговоримся.
Еще поговорил Егор Сергеич, рассказал про бакинские огни, про высокие горы, со снежными, никогда не таявшими вершинами; про моря Каспийское и Черное. Рассказы его были занимательны. Дуня заслушалась их, но другие не того ждали от араратского посланника. Ждали они известий о том, что было в последние годы за Кавказом, среди
тамошних Божьих
людей.
— Кстати… без тебя тут я в каком-то журнале читал про
тамошних проводников-татар… Такие мерзости! Что, это в самом деле какие-нибудь особенные
люди?
Это был подвижный
человек, лет сорока семи, среднего роста, с добродушно-хитрым татарским выражением лица. Уроженец Казани, он учился в
тамошней гимназии и начал службу в канцелярии графа Панина в первую турецкую войну, перешел потом к московскому главнокомандующему князю Долгорукову-Крымскому, который назначил его правителем своей канцелярии и выхлопотал чин премьер-майора.
В описываемый нами год жителей в Москве насчитывалось только 30 тысяч
человек. В их числе были старые родовитые бояре; другие же менее знатные родом перенесли свои резиденции в Александровскую слободу, которая сделалась городом, украшенным церквями, домами и лавками каменными.
Тамошний славный храм Богоматери сиял снаружи разными цветами, серебром и золотом. На всяком кирпиче был изображен крест.
— Какие порядки… У меня припасено на черный день деньжонок…
Человек я вольный… Знакомство сведу с
тамошними парнями, угощенье выставлю, свой
человек во дворе буду… А там найдем укромное местечко…
— Такие
люди, как ты, — сказал Паткуль, положив ему руку на плечо, — нужны мне при
тамошнем дворе. Там можешь продолжать служить мне и России. Здесь, в армии, пост мой кончился, и с этим изменяется твоя должность. Доволен ли ты?
Иван Васильевич собирался принимать епископа тверского и одного из именитых
людей тамошних, присланных шурином его и великим князем тверским, Михайлом Борисовичем.
Добрый отец Савва сейчас же на своей лошадке послал в Перегуды за своим порицателем —
тамошним священником, и одного опасался, что тот закобенится и не приедет; но опасение это было напрасно: перегудинский поп приехал, вошел к умирающей и оставался с нею долго, долго; а потом вышел из хаты на крылечко, заложил дароносицу за пазуху и ну заливаться самым непристойным смехом. Так смеется, так смеется, что и унять его нельзя, и
люди смотрят на него и понять не могут: к чему это статочно.