Неточные совпадения
— Через несколько минут ваша комната будет готова принять вас, — воскликнул он с торжественностию, — Аркадий… Николаич?
так, кажется, вы изволите величаться? А вот вам и прислуга, — прибавил он, указывая на вошедшего с ним коротко остриженного
мальчика в синем, на локтях прорванном, кафтане и в чужих сапогах. —
Зовут его Федькой. Опять-таки повторяю, хоть сын и запрещает, не взыщите. Впрочем, трубку набивать он умеет. Ведь вы курите?
Кипяток в семь часов разливали по стаканам без блюдечек, ставили стаканы на каток, а рядом — огромный медный чайник с заваренным для колера цикорием. Кухарка (в мастерских ее
звали «хозяйка») подавала по куску пиленого сахара на человека и нарезанный толстыми ломтями черный хлеб. Посуду убирали
мальчики. За обедом тоже служили
мальчики. И
так было во всей Москве — и в больших мастерских, и у «грызиков».
— А мне кажется, Николай Ардалионович, что вы его напрасно сюда перевезли, если это тот самый чахоточный
мальчик, который тогда заплакал и к себе
звал на похороны, — заметил Евгений Павлович, — он
так красноречиво тогда говорил про стену соседнего дома, что ему непременно взгрустнется по этой стене, будьте уверены.
— Значит, хоронится от тебя… Тоже совестно. А есть у них
такой духовный брат, трехлеточек-мальчик. Глебом
звать… Авгарь-то матерью ему родной приходится, а
зовет духовным братом. В скитах его еще прижила, а здесь-то ей как будто совестно с ребенком объявиться, потому как название ей девица, да еще духовная сестра. Ну, Таисья-то к себе и укрыла мальчонка… Прячет, говорю, от тебя-то!
— То-то, я ведь не утерплю, спрошу эту мадам, где она своего мужа дела? Я его
мальчиком знала и любила. Я не могу, видя ее, лишить себя случая дать ей давно следующую пощечину.
Так лучше, батюшка, и не
зови меня.
— Вчерашнего числа (она от мужа заимствовала этот несколько деловой способ выражения)… вчерашнего числа к нам в село прибежал ваш крестьянский
мальчик — вот этакий крошечка!.. — и становая, при этом, показала своею рукою не более как на аршин от земли, —
звать священника на крестины к брату и, остановившись что-то
такое перед нашим домом, разговаривает с
мальчиками.
— Как же я вас буду
звать? — отнеслась Марья Николаевна к Павлу несколько
таким тоном, каким обыкновенно относятся взрослые девушки к
мальчикам еще.
— А это по-татарски. У них всё если взрослый русский человек —
так Иван, а женщина — Наташа, а
мальчиков они Кольками кличут,
так и моих жен, хоть они и татарки были, но по мне их все уже русскими числили и Наташками
звали, а мальчишек Кольками. Однако все это, разумеется, только поверхностно, потому что они были без всех церковных таинств, и я их за своих детей не почитал.
Не успели отъехать и пятнадцати верст, как семилетний
мальчик Петруша, старший из сыновей Болдухиных, фаворит и баловень Варвары Михайловны (
так звали г-жу Болдухину), которого повезли уже нездоровым, в надежде, что дорогой будет ему лучше, —
так разнемогся или, по крайней мере,
так расплакался (ехать в Москву ему не хотелось), что испуганные родители решились воротиться домой.
У одного бедного человека было семеро детей мал мала меньше. Самый меньшой был
так мал, что когда он родился, он был не больше пальца. Потом он подрос немножко, но все-таки был немного больше пальца, и оттого его
звали:
мальчик с пальчик. Но
мальчик с пальчик, даром что был мал, был очень ловок и хитер.
Мальчик стерег овец и, будто увидав волка, стал
звать: «Помогите, волк! волк!» Мужики прибежали и видят: неправда. Как сделал он
так и два и три раза, случилось — и вправду набежал волк.
Мальчик стал кричать: «Сюда, сюда скорей, волк!» Мужики подумали, что опять по-всегдашнему обманывает, — не послушали его. Волк видит, бояться нечего: на просторе перерезал все стадо.
— Молодец
мальчик… молодец
мальчик… — забормотал дядя, отнимая от моих губ руку и гладя меня по голове. — Тебя Андрюшей
зовут?
Так,
так… М-да… клянусь богом… Учишься?
A его
зовет «Король воздуха» и что
такого, как он, Петька — другого нет
мальчика в целом свете.
Фридрих Адольфович (
так звали господина Гросса) сидел немного поодаль с газетой в руках и, казалось, не обращал никакого внимания на своих воспитанников. Но это только казалось: едва Юрик опустил книгу на колени, как зоркий Гросс окликнул
мальчика...