Неточные совпадения
Татьяна в лес; медведь за нею;
Снег рыхлый по колено ей;
То длинный сук ее за
шеюЗацепит вдруг, то из ушей
Златые серьги вырвет силой;
То в хрупком снеге
с ножки милой
Увязнет мокрый башмачок;
То выронит она
платок;
Поднять ей некогда; боится,
Медведя слышит за собой,
И даже трепетной рукой
Одежды край поднять стыдится;
Она бежит, он всё вослед,
И сил уже бежать ей нет.
На голове ее был красный шелковый
платок; жемчуги или бусы в два ряда украшали ее наушники; две-три длинные, все в завитках, кудри выпадали из-под них на ее высохшую
шею с натянувшимися жилами.
— Дайте мне кофе, — попросил Самгин, искоса поглядывая на окно, стирая
платком пот
с лица и
шеи.
Вон она, в темном платье, в черном шерстяном
платке на
шее, ходит из комнаты в кухню, как тень, по-прежнему отворяет и затворяет шкафы,
шьет, гладит кружева, но тихо, без энергии, говорит будто нехотя, тихим голосом, и не по-прежнему смотрит вокруг беспечно перебегающими
с предмета на предмет глазами, а
с сосредоточенным выражением,
с затаившимся внутренним смыслом в глазах.
Но бабушка, насупясь, сидела и не глядела, как вошел Райский, как они обнимались
с Титом Никонычем, как жеманно кланялась Полина Карповна, сорокапятилетняя разряженная женщина, в кисейном платье,
с весьма открытой
шеей,
с плохо застегнутыми на груди крючками,
с тонким кружевным носовым
платком и
с веером, которым она играла, то складывала, то кокетливо обмахивалась, хотя уже не было жарко.
Потом принялся
с тою же медленностью надевать ночной костюм: сначала уши заткнул ватой и подвязал
платком, а другим
платком завязал всю голову, затем надел на
шею шарф.
Антонида Ивановна долгим, внимательным взглядом посмотрела на Привалова, но ничего не отвечала и только плотнее — вместе
с шеей — укуталась в свой
платок.
Вот и передняя, потом большая комната
с какими-то столами посредине, а вот и сама Надя, вся в черном, бледная, со строгим взглядом… Она узнала отца и
с радостным криком повисла у него на
шее. Наступила долгая пауза, мучительно счастливая для всех действующих лиц, Нагибин потихоньку плакал в холодных сенях, творя про себя молитву и торопливо вытирая бумажным
платком катившиеся по лицу слезы.
Носил он просторный синий сюртук
с длинными рукавами, застегнутый доверху, шелковый лиловый
платок на
шее, ярко вычищенные сапоги
с кистями и вообще
с виду походил на зажиточного купца.
Не успели мы ступить несколько шагов, как нам навстречу из-за густой ракиты выбежала довольно дрянная легавая собака, и вслед за ней появился человек среднего роста, в синем, сильно потертом сюртуке, желтоватом жилете, панталонах цвета гри-де-лень или блё-д-амур [Розовато-серого (от фр. gris de lin)… голубовато-серого (от фр. bleu d’amour).], наскоро засунутых в дырявые сапоги,
с красным
платком на
шее и одноствольным ружьем за плечами.
Одет он был в какой-то поношенный сюртук
с медными гладкими пуговицами; старый черный шелковый
платок окутывал его огромную
шею.
Сенные девушки, в новых холстинковых платьях, наполняют шумом и ветром девичью и коридор; мужская прислуга, в синих суконных сюртуках,
с белыми
платками на
шеях, ждет в лакейской удара колокола; два лакея в ливреях стоят у входных дверей, выжидая появления господ.
— Я снял
платок с моей
шеи, повязал на
шею слепого…
Возвращаяся чрез Клин, я уже не нашел слепого певца. Он за три дни моего приезда умер. Но
платок мой, сказывала мне та, которая ему приносила пирог по праздникам, надел, заболев перед смертию, на
шею, и
с ним положили его во гроб. О! если кто чувствует цену сего
платка, тот чувствует и то, что во мне происходило, слушав сие.
Она была в черном шерстяном платье,
с черным большим
платком на
шее, в белом чистом чепце
с черными лентами.
Худые и тонкие,
с загоревшею, сморщенною кожей
шеи, как у жареного гуся, замотанные тяжелыми
платками головы и сгорбленные, натруженные спины этих старух представляли резкий контраст
с плотными и белыми тулянками, носившими свои понитки в накидку.
И не только тут я видел, как она любит этого разбойника, а даже видел я это и в те минуты, когда она попрекала его, кляла всеми клятвами за то, что он ее сокрушил и состарил без поры без времени, а тут же сейчас последний
платок цирюльнику
с шеи сбросила, чтобы тот не шельмовал ее соколу затылок.
Когда мы
с сестрицей вошли туда, бабушка, все тетушки и двоюродные наши сестры, повязанные черными
платками, а иные и в черных
платках на
шее, сидели молча друг возле друга; оба дяди также были там; общий вид этой картины произвел на меня тяжелое впечатление.
Наконец, в изнурении от ран и усталости, я падаю на землю и кричу: «Победа!» Генерал подъезжает ко мне и спрашивает: «Где он — наш спаситель?» Ему указывают на меня, он бросается мне на
шею и
с радостными слезами кричит: «Победа!» Я выздоравливаю и,
с подвязанной черным
платком рукою, гуляю по Тверскому бульвару.
Она была болезненно худа и прихрамывала, крепко набелена и нарумянена,
с совершенно оголенною длинною
шеей, без
платка, без бурнуса, в одном только стареньком темном платье, несмотря на холодный и ветреный, хотя и ясный сентябрьский день;
с совершенно открытою головой,
с волосами, подвязанными в крошечный узелок на затылке, в которые
с правого боку воткнута была одна только искусственная роза, из таких, которыми украшают вербных херувимов.
Заметив вдруг неплотно застегнутую грудь, она покраснела, торопливо оправила платье, схватила
с кресел еще вчера брошенный ею при входе красный
платок и накинула на
шею.
Казак
с великим усилием поднимал брови, но они вяло снова опускались. Ему было жарко, он расстегнул мундир и рубаху, обнажив
шею. Женщина, спустив
платок с головы на плечи, положила на стол крепкие белые руки, сцепив пальцы докрасна. Чем больше я смотрел на них, тем более он казался мне провинившимся сыном доброй матери; она что-то говорила ему ласково и укоризненно, а он молчал смущенно, — нечем было ответить на заслуженные упреки.
Ее вопли будили меня; проснувшись, я смотрел из-под одеяла и со страхом слушал жаркую молитву. Осеннее утро мутно заглядывает в окно кухни, сквозь стекла, облитые дождем; на полу, в холодном сумраке, качается серая фигура, тревожно размахивая рукою;
с ее маленькой головы из-под сбитого
платка осыпались на
шею и плечи жиденькие светлые волосы,
платок все время спадал
с головы; старуха, резко поправляя его левой рукой, бормочет...
Увар Иванович носил просторный сюртук табачного цвета и белый
платок на
шее, ел часто и много и только в затруднительных случаях, то есть всякий раз, когда ему приходилось выразить какое-либо мнение, судорожно двигал пальцами правой руки по воздуху, сперва от большого пальца к мизинцу, потом от мизинца к большому пальцу,
с трудом приговаривая: «Надо бы… как-нибудь, того…»
Старики Багровы со всем семейством вышли на крыльцо; Арина Васильевна в шелковом шушуне [Шушун — женская верхняя одежда; большею частью короткая кофта, шубейка.] и юбке, в шелковом гарнитуровом
с золотыми травочками
платке на голове, а Степан Михайлыч в каком-то стародавнем сюртуке, выбритый и
с платком на
шее, стояли на верхней ступеньке крыльца; один держал образ Знамения божьей матери, а другая — каравай хлеба
с серебряной солонкой.
Гремя каблуками, выполз из каюты и Проктор; старик остался верен своей поношенной чесучовой куртке и голубому
платку вокруг
шеи; только его белая фуражка
с черным прямым козырьком дышала свежестью материнской заботы Дэзи.
Написав это письмо, Оленин поздно вечером пошел к хозяевам. Старуха сидела на лавке за печью и сучила коконы. Марьяна
с непокрытыми волосами
шила у свечи. Увидав Оленина, она вскочила, взяла
платок и подошла к печи.
Тут же, среди сосредоточенных мужицких фигур, замешалась разбитная заводская бабенка в кумачном красном
платке и
с зелеными бусами на
шее; она ухмылялась и скалила белые зубы каждый раз, как Бубнов отмачивал какое-нибудь новое коленце.
Молодые сидели за особым столом; Гришка был расчесанный, примасленный, в новой свите,
с красным бумажным
платком под
шеей.
Татьяна молча прижала
платок к своим глазам, её острые плечи задрожали, чёрное платье как-то потекло
с них, как будто эта женщина, тощая,
с длинной
шеей, стала таять.
В десяти шагах от меня, из лесу вышла высокая молодая девушка
с высоко подтыканным ситцевым сарафаном; кумачный
платок сбился на затылок и открывал замечательно красивую голову
с шелковыми русыми волосами и карими большими глазами. От ходьбы по лесу лицо разгорелось, губы были полуоткрыты; на белой полной
шее блестели стеклянные бусы. Девушка заметила меня, остановилась и
с вызывающей улыбкой смотрела прямо в глаза, прикрывая передником берестяную коробку
с свежей малиной.
Впереди нас и сзади нас шли люди, направлявшиеся туда же, куда и мы, — мужчины в меховых пальто, женщины в длинных дипломатах и пальмерстонах из претендующей на роскошь материи: шелковые цветы по плисовому полю,
с боа на
шеях и в белых шелковых
платках на головах; все это входило в подъезд и, поднявшись на несколько ступенек лестницы, раздевалось, обнаруживая по большей части жалко-роскошные туалеты, где шелк заменяла наполовину бумага, золото — бронза, бриллианты — шлифованное стекло, а свежесть лица и блеск глаз — цинковые белила, кармин и тердесьен.
В костюме его была заметна изысканность и претензия на моложавость: на нем был английского тонкого сукна довольно коротенький сюртучок; нежный и мягкий
платок, замысловато завязанный, огибал его
шею; две брильянтовые пуговицы застегивали батистовую рубашку
с хитрейшими складками.
Я пошел к Ивану Платонычу. Офицеры сидели совсем готовые, застегнутые и
с револьверами на поясе. Иван Платоныч был, как и всегда, красен, пыхтел, отдувался и вытирал
шею грязным
платком. Стебельков волновался, сиял и для чего-то нафабрил свои, прежде висевшие вниз, усики, так что они торчали острыми кончиками.
Он застал всё общество, оставленное им поутру, на террасе; все, и Надежда Алексеевна между прочими, сидели в кружке около мужчины лет тридцати двух, смуглого, черноволосого и черноглазого, в бархатной куртке,
с небрежно повязанным красным
платком на
шее и гитарою в руках.
Берегись; тебя уж начинает свет тянуть; уж я вижу у тебя иной раз на
шее щегольской
платок, шляпа
с лоском…
Когда же маменька узнали, что домине Галушкинский, по условию
с ними, секретно от батеньки сделанному, не изнурял меня ученьем, то пожаловали ему
с батенькиной
шеи черный
платок, а другой, новый, бумажный для кармана, чем он был весьма доволен и благодарен. Да, кроме того, вот еще что...
Он задумался на мгновение и полез в карман, достал новый сложенный
платок, полотенце, которым он был подпоясан под шинелью, торопливо снял
с шеи красный
платок, скомкал всё и сунул в колени старухе.
Тихий барин сидел в тени берёз за большим столом, в одной руке он держал
платок, а другою,
с циркулем в ней, измерял что-то на листе ослепительно белой бумаги. И сам он был весь белый, точно снегом осыпан от плеч до пят, только
шея, лицо и шляпа — жёлтые, разных оттенков, шляпа — ярче, а кожа темнее. Над ним кружились осы, он лениво взмахивал
платком и свистел сквозь зубы.
Тот только почесал затылок; комик сидел насупившись; Мишель что-то шептал на ухо Дарье Ивановне, которая, чтоб удержаться от смеха, зажала рот
платком. Фани вся превратилась в слух и зрение и, кажется,
с большим нетерпением ожидала, когда очередь дойдет до нее; наконец, пришла эта очередь. По ходу пьесы она сидит одна, в небольшой комнате,
шьет себе новое платье и говорит...
К окну
с волненьем Сашка подбежал:
Разгонных тройка у крыльца большого.
Вот сел ямщик и вожжи подобрал;
Вот чей-то голос: «Что же, всё готово?»
— «Готово». — Вот садится… Он узнал:
Она!.. В чепце,
платком окутав
шею,
С обычною улыбкою своею,
Ему кивнула тихо головой
И спряталась в кибитку. Бич лихой
Взвился. «Пошел!»… Колесы застучали…
И в миг… Но что нам до чужой печали?
Тут только Огнев заметил в Вере перемену. Она была бледна, задыхалась, и дрожь ее дыхания сообщалась и рукам, и губам, и голове, и из прически выбивался на лоб не один локон, как всегда, а два… Видимо, она избегала глядеть прямо в глаза и, стараясь замаскировать волнение, то поправляла воротничок, который как будто резал ей
шею, то перетаскивала свой красный
платок с одного плеча на другое…
Когда я на другой день пришел к дедушке, у него в сенях висели две закрытые роевни
с пчелами. Дед велел мне надеть сетку и обвязал мне ее
платком по
шее; потом взял одну закрытую роевню
с пчелами и понес ее на пчельник. Пчелы гудели в ней. Я боялся их и запрятал руки в портки; но мне хотелось посмотреть матку, и я пошел за дедом.
Алеша взглянул на того, на которого указывал король, и тут только заметил, что между придворными стоял маленький человек, одетый весь в черное. На голове у него была особенного рода шапка малинового цвета, наверху
с зубчиками, надетая немного набок, а на
шее белый
платок, очень накрахмаленный, отчего казался немного синеватым. Он умильно улыбался, глядя на Алешу, которому лицо его показалось знакомым, хотя не мог он вспомнить, где его видал.
Сказав это, старушка поспешно вступила в комнату еще меньшего размера, увешанную
с потолка до полу пучочками сушившихся трав. Тут также находился старинный, вычурный шкап; сквозь стекла его можно было различить легионы пузырьков, баночек, скляночек и ярлыков — это была «аптека» помещицы. Марья Петровна немедля натащила на ноги теплые валенки, закуталась в старый салоп на заячьем меху, намотала на
шею платок и, сопровождаемая Феклою, державшею фонарь, отправилась на скотный двор.
Тут же и «кукушку крестят». Для того, нагнув две молодые березки, связывают верхушки их
платками, полотенцами или лентами и вешают на них два креста-тельника [Тельник — крест, носимый на
шее.]. Под березками расстилают
платки, кладут на них сделанную из кукушкиных слезок [Растение Orchis maculata.] птичку, и, надев на нее крест, попарно девушка
с девушкой ходят друг другу навстречу вокруг березок, припевая...
— Больно вот налегке ходит, — ворчала ключница, постилая на лежанку толстый киргизский войлок. — Ты бы, Марьюшка, когда выходишь на волю,
платок бы, что ли, на шею-то повязывала. Долго ль простудить себя? А как
с голосу спадешь — что мы тогда без тебя будем делать?
В игуменской келье за перегородкой сидела мать Манефа на теплой изразцовой лежанке, медленно развязывая и снимая
с себя
платки и платочки, наверченные на ее
шею.
Он вышел наверх тщательно вымытый, подстриженный и несколько торжественный в своей собственной рубахе
с голландским передом, повязанной у
шеи черным шелковым
платком, в необыкновенно скрипучих сапогах и в новой фуражке, надетой на затылок.
Некоторые — люди хозяйственные, не пропивавшие жалованья и «заслуги» [«Заслугой» назывались деньги, которые выдавались непьющим матросам на руки за невыпитые ими казенные чарки, и деньги, которые оставались за несъеденное количество масла или какого-нибудь другого припаса, отпускавшегося по положению.] на берегу, — надевали собственные щегольские рубахи
с передом из голландского полотна, купленные в Копенгагене и Бресте, и, несмотря на жару, повязывали
шею шелковыми, тоже собственными,
платками, пропуская концы их в медные или бронзовые кольца.