Неточные совпадения
И, заметив полосу света, пробившуюся
с боку одной из суконных стор, он весело скинул ноги
с дивана, отыскал ими шитые женой (подарок ко дню рождения
в прошлом году), обделанные
в золотистый сафьян туфли и по старой, девятилетней привычке, не вставая, потянулся
рукой к тому месту, где
в спальне у него висел
халат.
Виднелись фигуры
в халатах и совершенно нараспашку,
в летних до неприличия костюмах, иные
с картами
в руках.
Вошед
в биллиардную, увидел я высокого барина, лет тридцати пяти,
с длинными черными усами,
в халате,
с кием
в руке и
с трубкой
в зубах.
Вечером он пошел к Прозорову, старик вышел к нему
в халате,
с забинтованной шеей, двигался он, хватаясь дрожащей
рукой за спинки кресел, и сипел, как фагот, точно пьяный.
Широко открылась дверь, вошел Лютов
с танцующей свечкой
в руке, путаясь
в распахнутом китайском
халате; поставил свечку на комод, сел на ручку кресла, но покачнулся и, съехав на сиденье, матерно выругался.
Угловатые движенья девушки заставляли рукава
халата развеваться, точно крылья,
в ее блуждающих
руках Клим нашел что-то напомнившее слепые
руки Томилина, а говорила Нехаева капризным тоном Лидии, когда та была подростком тринадцати — четырнадцати лет. Климу казалось, что девушка чем-то смущена и держится, как человек, захваченный врасплох. Она забыла переодеться,
халат сползал
с плеч ее, обнажая кости ключиц и кожу груди, окрашенную огнем лампы
в неестественный цвет.
Лидия, непричесанная,
в оранжевом халатике,
в туфлях на босую ногу, сидела
в углу дивана
с тетрадью нот
в руках. Не спеша прикрыв голые ноги полою
халата, она, неласково глядя на Клима, спросила...
— Что это у вас на
халате опять пятно? — заботливо спросила она, взяв
в руки полу
халата. — Кажется, масло? — Она понюхала пятно. — Где это вы? Не
с лампадки ли накапало?
— Кто там? — послышался голос из другой комнаты, и
в то же время зашаркали туфли и показался человек, лет пятидесяти,
в пестром
халате,
с синим платком
в руках.
Наконец они решились, и мы толпой окружили их: это первые наши гости
в Японии. Они
с боязнью озирались вокруг и, положив
руки на колени, приседали и кланялись чуть не до земли. Двое были одеты бедно: на них была синяя верхняя кофта,
с широкими рукавами, и
халат, туго обтянутый вокруг поясницы и ног.
Халат держался широким поясом. А еще? еще ничего; ни панталон, ничего…
Подсудимая подняла юбку сзади тем движением, которым нарядные женщины оправляют шлейф, и села, сложив белые небольшие
руки в рукавах
халата, не спуская глаз
с председателя.
Генерал, одутловатый,
с картофельным носом и выдающимися шишками на лбу и оголенном черепе и мешками под глазами, сангвинический человек, сидел
в татарском шелковом
халате и
с папиросой
в руках пил чай из стакана
в серебряном подстаканнике.
Подойдя к месту шума, Марья Павловна и Катюша увидали следующее: офицер, плотный человек
с большими белокурыми усами, хмурясь, потирал левою
рукой ладонь правой, которую он зашиб о лицо арестанта, и не переставая произносил неприличные, грубые ругательства. Перед ним, отирая одной
рукой разбитое
в кровь лицо, а другой держа обмотанную платком пронзительно визжавшую девчонку, стоял
в коротком
халате и еще более коротких штанах длинный, худой арестант
с бритой половиной головы.
Из трактира выбегали извозчики —
в расстегнутых синих
халатах,
с ведром
в руке — к фонтану, платили копейку сторожу, черпали грязными ведрами воду и поили лошадей. Набрасывались на прохожих
с предложением услуг, каждый хваля свою лошадь, величая каждого, судя по одежде, — кого «ваше степенство», кого «ваше здоровье», кого «ваше благородие», а кого «вась-сиясь!». [Ваше сиятельство.]
Если авторитет сторожа оказывался недостаточным, то на место являлся отец,
в халате, туфлях и
с палкой
в руке.
Старик
в халате точно скатывается
с террасы по внутренней лесенке и кубарем вылетает на двор. Подобрав полы
халата, он заходит сзади лошади и начинает на нее махать
руками.
— Мир вам — и я к вам, — послышался голос
в дверях, и показался сам Полуэхт Самоварник
в своем кержацком
халате, форсисто перекинутом
с руки на
руку. — Эй, Никитич, родимый мой, чего ты тут ворожишь?
Самоварник осмотрел кабацкую публику, уткнул
руки в бока, так что черный
халат из тонкого сукна болтался назади, как хвост, и, наклонив свое «шадривое» лицо
с вороватыми глазами к старикам, проговорил вполголоса...
По вечерам, — когда полковник, выпив рюмку — другую водки, начинал горячо толковать
с Анной Гавриловной о хозяйстве, а Паша, засветив свечку, отправлялся наверх читать, — Еспер Иваныч, разоблаченный уже из сюртука
в халат, со щегольской гитарой
в руках, укладывался
в гостиной, освещенной только лунным светом, на диван и начинал негромко наигрывать разные трудные арии; он отлично играл на гитаре, и вообще видно было, что вся жизнь Имплева имела какой-то поэтический и меланхолический оттенок: частое погружение
в самого себя, чтение, музыка, размышление о разных ученых предметах и, наконец, благородные и возвышенные отношения к женщине — всегда составляли лучшую усладу его жизни.
Едучи уже
в Москву и проезжая родной губернский город, Павел, разумеется, прежде всего был у Крестовниковых. Отобедав у них, поблагодушествовал
с ними, а потом вознамерился также сходить и проститься
с Дрозденкой. Он застал Николая Силыча
в оборванном полинялом
халате, сидящего,
с трубкою
в руках, около водки и закуски и уже несколько выпившего.
Мысль, что она не вышла еще замуж и что все эти слухи были одни только пустяки, вдруг промелькнула
в голове Павла, так что он
в комнату дяди вошел
с сильным замиранием
в сердце — вот-вот он ее увидит, — но, увы, увидел одного только Еспера Иваныча, сидящего хоть и
с опустившейся
рукой, но чрезвычайно гладко выбритого, щеголевато одетого
в шелковый
халат и кругом обложенного книгами.
В тот самый день, как пришел к нему капитан, он целое утро занимался приготовлением себе для стола картофельной муки, которой намолов собственной
рукой около четверика, пообедал плотно щами
с забелкой и, съев при этом фунтов пять черного хлеба, заснул на своем худеньком диванишке, облаченный
в узенький ситцевый
халат, из-под которого выставлялись его громадные выростковые сапоги и виднелась волосатая грудь, покрытая, как у Исава, густым волосом.
В этот же вечер, часов
в двенадцать, когда Петр Иваныч, со свечой и книгой
в одной
руке, а другой придерживая полу
халата, шел из кабинета
в спальню ложиться спать, камердинер доложил ему, что Александр Федорыч желает
с ним видеться.
Я не отвечал ему и притворился спящим. Если бы я сказал что-нибудь, я бы заплакал. Когда я проснулся на другой день утром, папа, еще не одетый,
в торжковских сапожках и
халате,
с сигарой
в зубах, сидел на постели у Володи и разговаривал и смеялся
с ним. Он
с веселым подергиваньем вскочил от Володи, подошел ко мне и, шлепнув меня своей большой
рукой по спине, подставил мне щеку и прижал ее к моим губам.
В каком-то азарте пробирался он от конторы к погребам,
в одном
халате, без шапки, хоронясь от матери позади деревьев и всевозможных клетушек, загромождавших красный двор (Арина Петровна, впрочем, не раз замечала его
в этом виде, и закипало-таки ее родительское сердце, чтоб Степку-балбеса хорошенько осадить, но, по размышлении, она махнула на него
рукой), и там
с лихорадочным нетерпением следил, как разгружались подводы, приносились
с усадьбы банки, бочонки, кадушки, как все это сортировалось и, наконец, исчезало
в зияющей бездне погребов и кладовых.
На этом сухом и длинном меценате надет масакового цвета шелковый
халат, а на голове остренькая гарусная ермолка; из одного его кармана, где покоится его правая
рука, торчит тоненькое кнутовище
с навязанным на нем длинным выводным кнутом, а около другого,
в который засунута левая
рука городничего, тихо показывается огромная, дочерна закуренная пенковая трубка и сафьяновый восточный кисет
с охотницким ремешком.
Человек тощий, длинный,
в заплатанном, засаленном
халате,
с веником подмышкою,
с шайкою
в руке, пробирался
в толпу.
В углу около изразцовой печи отворилась маленькая дверь,
в комнату высунулась тёмная
рука, дрожа, она нащупала край лежанки, вцепилась
в него, и, приседая, бесшумно выплыл Хряпов, похожий на нетопыря,
в сером
халате с чёрными кистями. Приставив одну
руку щитком ко лбу, другою торопливо цапаясь за углы шкафов и спинки стульев, вытянув жилистую шею, открыв чёрный рот и сверкая клыками, он, качаясь, двигался по комнате и говорил неизменившимся ехидно-сладким, холодным говорком...
Вот старик Базунов, его вели под
руки сын и зять; без шапки,
в неподпоясанной рубахе и чёрном чапане [Крестьянский верхний кафтан — вост. азям; чапаном зовут и сермяжный, и синий,
халатом или
с борами, и даже полукафтанье — Ред.] поверх неё, он встал как-то сразу всем поперёк дороги и хриплым голосом объявил на весь город...
Перед ним стоял
с лампой
в руке маленький старичок, одетый
в тяжёлый, широкий, малинового цвета
халат. Череп у него был почти голый, на подбородке беспокойно тряслась коротенькая, жидкая, серая бородка. Он смотрел
в лицо Ильи, его острые, светлые глазки ехидно сверкали, верхняя губа,
с жёсткими волосами на ней, шевелилась. И лампа тряслась
в сухой, тёмной
руке его.
Леберка ютилась под лесенкой, откуда щенята расползались по коридору и взбирались на ступеньки. После спектакля, пробираясь ощупью домой, я отворил дверку
в коридор и, уверенно ступая по знакомой лесенке из четырех ступеней, вдруг наступил на щенка. Визг. Испуганный лай Леберки и грохот моего падения произвели переполох. Островский, шатаясь, вышел на шум, а его поддерживал извозчик без шапки,
с сальной свечкой
в руке и кнутом за поясом
халата.
Я не удивился, когда стена сошла
с своего места и
в яркой глубине обширной, роскошной комнаты я увидел Попа, а за ним — Дюрока
в пестром
халате. Дюрок поднял, но тотчас опустил револьвер, и оба бросились ко мне, втаскивая меня за
руки, за ноги, так как я не мог встать. Я опустился на стул, смеясь и изо всей силы хлопая себя по колену.
Оглядел всего себя, внимательно,
с интересом, начиная от больших арестантских туфель, кончая животом, на котором оттопыривался
халат. Прошелся по камере, растопырив
руки и продолжая оглядывать себя, как женщина
в новом платье, которое ей длинно. Повертел головою — вертится. И это, несколько страшное почему-то, есть он, Сергей Головин, и этого — не будет. И все сделалось странно.
Вечером, для старших классов
в 10 часов, по приглашению дежурного надзирателя, все становились около своих мест и, сложивши
руки с переплетенными пальцами, на минуту преклоняли головы, и затем каждый, сменив одежду на
халат, а сапоги на туфли, клал платье на свое место на стол и ставил сапоги под лавку; затем весь класс
с величайшей поспешностью сбегал три этажа по лестнице и, пробежав через нетопленые сени, вступал
в другую половину здания, занимаемого, как сказано выше, темными дортуарами.
Гораздо после полудня вышел полковник к нам, и вообразите —
в белом
халате и колпаке. Уверяю вас! мало того — не снял перед нами колпака и даже головою не кивнул, когда брат и я, именно, я, отвешивал ему,
с отклонением
рук, точно такой поклон, как, по наставлению незабвенного домине Галушкинского, следовало воздать главному начальнику. Притом, как бы к большему неуважению, курил еще и трубку и, не
Выждав время, когда генеральша уехала из дому куда-то
в гости, а Мотька улизнула к Савелию, Мишка смело заявился прямо
в кабинет к генералу. Эта смелость удивила генерала. Он сидел на диване
в персидском
халате и
с трубкой
в руках читал «Сын отечества». Мишка только покосился на длинный черешневый чубук, но возвращаться было уже поздно.
— Вот так-то, — сказал он после этого, обращаясь уже не к кухарке, а к кушаку, засовывая его концы за пояс, — так не выскочишь, — и, приподняв и опустив плечи, чтобы была развязность
в руках, он надел сверху
халат, тоже напружил спину, чтобы
рукам вольно было, подбил подмышками и достал
с полки рукавицы. — Ну вот и ладно.
Никита молча вылез из саней и, придерживая свой
халат, то липнувший к нему по ветру, то отворачивающийся и слезающий
с него, пошел лазить по снегу; пошел
в одну сторону, пошел
в другую. Раза три он скрывался совсем из вида. Наконец он вернулся и взял вожжи из
рук Василия Андреича.
Слышатся мужские голоса, затем женский… Из-за решетки барского сада показывается барин Андрей Андреич
в халате из персидской шали и
с газетой
в руке…
Русский мужик говорит о гривне или о семи грошах меди, старики и старухи размахивают
руками или говорят сами
с собою, иногда
с довольно разительными жестами, но никто их не слушает и не смеется над ними, выключая только разве мальчишек
в пестрядевых
халатах,
с пустыми штофами или готовыми сапогами
в руках, бегущих молниями по Невскому проспекту.
Эта камера не отличалась от других ничем, кроме своего назначения, да еще разве тем, что
в ее дверях не было оконца, которое, впрочем, удовлетворительно заменялось широкими щелями. Заглянув
в одну из этих щелей, я увидел двух человек, лежавших
в двух концах камеры, без тюфяков, прямо на полу. Один был завернут
в халат с головою и, казалось, спал. Другой, заложив
руки за голову, мрачно смотрел
в пространство. Рядом стояла нагоревшая сальная свечка.
Бедняжка! Навстречу кортежу, по аллее бежал ее сумасшедший отец, лесничий Скворцов. Размахивая
руками, спотыкаясь и безумно поводя глазами, он представлял из себя достаточно непривлекательную картину. Всё бы это еще, пожалуй, было прилично, если бы он не был
в своем ситцевом
халате и
в туфлях-шлепанцах, ветхость которых плохо вязалась
с роскошью венчального наряда его дочери. Лицо его было заспано, волоса развевались от ветра, ночная сорочка была расстегнута.
И
в меркуловском бухарском
халате,
в запачканной фуражке на голове,
с грязным платьем под мышкой, со свечкой
в руках пошел он вдоль по коридору. Немного не доходя до своего номера, увидал Дмитрий Петрович — кто-то совсем раздетый поперек коридора лежит… Пришлось шагать через него, но, едва Веденеев занес ногу, тот проснулся, вскочил и, сидя на истрепанном войлоке, закричал...
— Да-с, — продолжал секретарь. — Покуривши, подбирайте полы
халата и айда к постельке! Этак ложитесь на спинку, животиком вверх, и берите газетку
в руки. Когда глаза слипаются и во всем теле дремота стоит, приятно читать про политику: там, глядишь, Австрия сплоховала, там Франция кому-нибудь не потрафила, там папа римский наперекор пошел — читаешь, оно и приятно.
Вошел Гаврила Иванович
в халате,
с ярко-оранжевою книжкою «Вестника Европы»
в руках.
При сравнительном свете на пристани Шатов и Китманов могли различить бегущие фигуры арестантов
в их однообразных костюмах — серых
халатах и таких же шапках без козырька, иные
с котомками за плечами, иные
с узлами
в руках и почти все
с купленною на берегу незатейливою провизиею.
Прд воротами, по лестнице, ведущей
в контору, и
в самой конторе толпилось человек до ста арестантов
в длинных серых
халатах,
с узлами и мешками
в руках и у ног.
Надо заметить, что
в то время
в Большом театре кресел было всего три ряда и садились
в них одни старики, важные сановники.
В ложах второго яруса можно было видеть старух,
с чулками
в руках, и стариков — купцов
в атласных
халатах, окруженных чадами и домочадцами.
Против хозяйки дома сидел
с газетой хозяин,
в черном потертом бархатном
халате с синими отворотами и
с таким же поясом,
с кистями. Но совершенно лишенный волос череп был прикрыт бархатной шапочкой, a на длинном хрящеватом породистом носу сидело золотое пенсне,
с помощью которого он читал газету, забыв, казалось, вовсе о стакане
с остывшим чаем. По правую
руку от старика сидела молодая барышня
в какой-то небрежной распашной блузе, чернолицая, худенькая,
с усталым лицом и тонкими губами.
Кровь фонтаном брызнула, горячая кровь,
руки ему ошпарила. А
с души,
с души точно тяжесть какая свалилась и легко ему
в ту пору стало. Отскочил он вовремя, только на
руках кровь и осталася. Обтер он их об
халат барина, вышел из кабинета и запер на ключ, а ключ
с собой взял.