Неточные совпадения
— Филипп
на Благовещенье
Ушел, а
на Казанскую
Я сына родила.
Как писаный был Демушка!
Краса взята у солнышка,
У снегу белизна,
У маку
губы алые,
Бровь черная у соболя,
У соболя сибирского,
У сокола глаза!
Весь гнев
с души красавец мой
Согнал
улыбкой ангельской,
Как солнышко весеннее
Сгоняет снег
с полей…
Не стала я тревожиться,
Что ни велят — работаю,
Как ни бранят — молчу.
Долли, Чириков и Степан Аркадьич выступили вперед поправить их. Произошло замешательство, шопот и
улыбки, но торжественно-умиленное выражение
на лицах обручаемых не изменилось; напротив, путаясь руками, они смотрели серьезнее и торжественнее, чем прежде, и
улыбка,
с которою Степан Аркадьич шепнул, чтобы теперь каждый надел свое кольцо, невольно замерла у него
на губах. Ему чувствовалось, что всякая
улыбка оскорбит их.
На углу тротуара в коротком модном пальто,
с короткою модною шляпой
на бекрень, сияя
улыбкой белых зуб между красными
губами, веселый, молодой, сияющий, стоял Степан Аркадьич, решительно и настоятельно кричавший и требовавший остановки.
— А вы изволили слышать о Прячникове? — сказал Туровцын, оживленный выпитым шампанским и давно ждавший случая прервать тяготившее его молчание. — Вася Прячников, — сказал он
с своею доброю
улыбкой влажных и румяных
губ, обращаясь преимущественно к главному гостю, Алексею Александровичу, — мне нынче рассказывали, он дрался
на дуэли в Твери
с Квытским и убил его.
— Пусти, пусти, поди! — заговорила она и вошла в высокую дверь. Направо от двери стояла кровать, и
на кровати сидел, поднявшись, мальчик в одной расстегнутой рубашечке и, перегнувшись тельцем, потягиваясь, доканчивал зевок. В ту минуту, как
губы его сходились вместе, они сложились в блаженно-сонную
улыбку, и
с этою
улыбкой он опять медленно и сладко повалился назад.
— Вот именно, — подхватила Бетси, — надо ошибиться и поправиться. Как вы об этом думаете? — обратилась она к Анне, которая
с чуть заметною твердою
улыбкой на губах молча слушала этот разговор.
Всё в ее лице: определенность ямочек щек и подбородка, склад
губ,
улыбка, которая как бы летала вокруг лица, блеск глаз, грация и быстрота движений, полнота звуков голоса, даже манера,
с которою она сердито-ласково ответила Весловскому, спрашивавшему у нее позволения сесть
на ее коба, чтобы выучить его галопу
с правой ноги, — всё было особенно привлекательно; и, казалось, она сама знала это и радовалась этому.
Итак, я начал рассматривать лицо слепого; но что прикажете прочитать
на лице, у которого нет глаз? Долго я глядел
на него
с невольным сожалением, как вдруг едва приметная
улыбка пробежала по тонким
губам его, и, не знаю отчего, она произвела
на меня самое неприятное впечатление. В голове моей родилось подозрение, что этот слепой не так слеп, как оно кажется; напрасно я старался уверить себя, что бельмы подделать невозможно, да и
с какой целью? Но что делать? я часто склонен к предубеждениям…
Наружность поручика Вулича отвечала вполне его характеру. Высокий рост и смуглый цвет лица, черные волосы, черные проницательные глаза, большой, но правильный нос, принадлежность его нации, печальная и холодная
улыбка, вечно блуждавшая
на губах его, — все это будто согласовалось для того, чтоб придать ему вид существа особенного, не способного делиться мыслями и страстями
с теми, которых судьба дала ему в товарищи.
— Теперь-то! О, что теперь делать!.. Вместе, вместе! — повторяла она как бы в забытьи и вновь обнимала его, — в каторгу
с тобой вместе пойду! — Его как бы вдруг передернуло, прежняя, ненавистная и почти надменная
улыбка выдавилась
на губах его.
При слове «помешанный», неосторожно вырвавшемся у заболтавшегося
на любимую тему Зосимова, все поморщились. Раскольников сидел, как бы не обращая внимания, в задумчивости и
с странною
улыбкой на бледных
губах. Он что-то продолжал соображать.
«Или?» — произнесла она вдруг, и остановилась, и тряхнула кудрями… Она увидела себя в зеркале; ее назад закинутая голова
с таинственною
улыбкой на полузакрытых, полураскрытых глазах и
губах, казалось, говорила ей в этот миг что-то такое, от чего она сама смутилась…
Аркадий оглянулся и увидал женщину высокого роста, в черном платье, остановившуюся в дверях залы. Она поразила его достоинством своей осанки. Обнаженные ее руки красиво лежали вдоль стройного стана; красиво падали
с блестящих волос
на покатые плечи легкие ветки фуксий; спокойно и умно, именно спокойно, а не задумчиво, глядели светлые глаза из-под немного нависшего белого лба, и
губы улыбались едва заметною
улыбкою. Какою-то ласковой и мягкой силой веяло от ее лица.
Самгин догадался, что пред ним человек, который любит пошутить, шутит он, конечно, грубо, даже — зло и вот сейчас скажет или сделает что-нибудь нехорошее. Догадка подтверждалась тем, что грузчики, торопливо окружая запевалу, ожидающе,
с улыбками заглядывали в его усатое лицо, а он, видимо, придумывая что-то, мял папиросу
губами, шаркал по земле мохнатым лаптем и пылил
на ботинки Самгина. Но тяжело подошел чернобородый, лысый и сказал строгим басом...
Явилась крупная чернобровая женщина, в белой полупрозрачной блузке,
с грудями, как два маленькие арбуза, и чрезмерно ласковой
улыбкой на подкрашенном лице, — особенно подчеркнуты были
на нем ядовито красные
губы. В руках, обнаженных по локоть, она несла
на подносе чайную посуду, бутылки, вазы, за нею следовал курчавый усатенький человечек, толстогубый, точно негр; казалось, что его смуглое лицо было очень темным, но выцвело. Он внес небольшой серебряный самовар. Бердников командовал по-французски...
Рассказывала Нехаева медленно, вполголоса, но — без печали, и это было странно. Клим посмотрел
на нее; она часто прищуривала глаза, подрисованные брови ее дрожали. Облизывая
губы, она делала среди фраз неуместные паузы, и еще более неуместна была
улыбка, скользившая по ее
губам. Клим впервые заметил, что у нее красивый рот, и
с любопытством мальчишки подумал...
Она опустилась в кресло и
с минуту молчала, разглядывая Самгина
с неопределенной
улыбкой на губах, а темные глаза ее не улыбались. Потом снова начала чадить словами, точно головня горьким дымом.
Полномочные опять пытались узнать, куда мы идем, между прочим, не в Охотское ли море, то есть не скажем ли, в Петербург. «Теперь пока в Китай, — сказали им, — в Охотском море — льды, туда нельзя». Эта скрытость очевидно не нравилась им. Напрасно Кавадзи прищуривал глаза, закусывал
губы:
на него смотрели
с улыбкой. Беда ему, если мы идем в Едо!
Она вырвалась от него из-за занавесок. Митя вышел за ней как пьяный. «Да пусть же, пусть, что бы теперь ни случилось — за минуту одну весь мир отдам», — промелькнуло в его голове. Грушенька в самом деле выпила залпом еще стакан шампанского и очень вдруг охмелела. Она уселась в кресле,
на прежнем месте,
с блаженною
улыбкой. Щеки ее запылали,
губы разгорелись, сверкавшие глаза посоловели, страстный взгляд манил. Даже Калганова как будто укусило что-то за сердце, и он подошел к ней.
Мардарий Аполлоныч только что донес к
губам налитое блюдечко и уже расширил было ноздри, без чего, как известно, ни один коренной русак не втягивает в себя чая, — но остановился, прислушался, кивнул головой, хлебнул и, ставя блюдечко
на стол, произнес
с добрейшей
улыбкой и как бы невольно вторя ударам: «Чюки-чюки-чюк!
С первого же раза стрелки поняли, что мы
с Дерсу старые знакомые. Он повесил свое ружье
на дерево и тоже принялся меня рассматривать. По выражению его глаз, по
улыбке, которая играла
на его
губах, я видел, что и он доволен нашей встречей.
Подруга ее, небольшого роста, смуглая брюнетка, крепкая здоровьем,
с большими черными глазами и
с самобытным видом, была коренастая, народная красота; в ее движениях и словах видна была большая энергия, и когда, бывало, аптекарь, существо скучное и скупое, делал не очень вежливые замечания своей жене и та их слушала
с улыбкой на губах и слезой
на реснице, Паулина краснела в лице и так взглядывала
на расходившегося фармацевта, что тот мгновенно усмирялся, делал вид, что очень занят, и уходил в лабораторию мешать и толочь всякую дрянь для восстановления здоровья вятских чиновников.
После Июньских дней мое положение становилось опаснее; я познакомился
с Ротшильдом и предложил ему разменять мне два билета московской сохранной казны. Дела тогда, разумеется, не шли, курс был прескверный; условия его были невыгодны, но я тотчас согласился и имел удовольствие видеть легкую
улыбку сожаления
на губах Ротшильда — он меня принял за бессчетного prince russe, задолжавшего в Париже, и потому стал называть «monsieur le comte». [русского князя… «господин граф» (фр.).]
— Стало быть, есть у него рассудок, стало быть, он чему-нибудь да смеется! — ворчала она,
с любопытством наблюдая, как это загадочное подобие
улыбки то мелькнет, то опять пропадет
на тонких обесцвеченных
губах «олуха».
Бледная
улыбка скользнула
на мгновение
на губах Конона: слова матушки «без тебя как без рук», по-видимому, польстили ему. Но через секунду лицо его опять затянулось словно паутиной, и
с языка слетел обычный загадочный ответ...
На место Авдиева был назначен Сергей Тимофеевич Балмашевский. Это был высокий, худощавый молодой человек,
с несколько впалой грудью и слегка сутулый. Лицо у него было приятное,
с доброй
улыбкой на тонких
губах, но его портили глаза, близорукие,
с красными, припухшими веками. Говорили, что он страшно много работал, отчего спина у него согнулась, грудь впала, а
на веках образовались ячмени, да так и не сходят…
С ним произошла опять, и как бы в одно мгновение, необыкновенная перемена: он опять шел бледный, слабый, страдающий, взволнованный; колена его дрожали, и смутная, потерянная
улыбка бродила
на посинелых
губах его: «внезапная идея» его вдруг подтвердилась и оправдалась, и — он опять верил своему демону!
— Так… не читать? — прошептал он ему как-то опасливо,
с кривившеюся
улыбкой на посиневших
губах, — не читать? — пробормотал он, обводя взглядом всю публику, все глаза и лица, и как будто цепляясь опять за всех
с прежнею, точно набрасывающеюся
на всех экспансивностью, — вы… боитесь? — повернулся он опять к князю.
Марья Дмитриевна появилась в сопровождении Гедеоновского; потом пришла Марфа Тимофеевна
с Лизой, за ними пришли остальные домочадцы; потом приехала и любительница музыки, Беленицына, маленькая, худенькая дама,
с почти ребяческим, усталым и красивым личиком, в шумящем черном платье,
с пестрым веером и толстыми золотыми браслетами; приехал и муж ее, краснощекий, пухлый человек,
с большими ногами и руками,
с белыми ресницами и неподвижной
улыбкой на толстых
губах; в гостях жена никогда
с ним не говорила, а дома, в минуты нежности, называла его своим поросеночком...
Наступила тяжелая минута общего молчания. Всем было неловко. Казачок Тишка стоял у стены, опустив глаза, и только побелевшие
губы у него тряслись от страха: ловко скрутил Кирилл Самойлу Евтихыча… Один Илюшка посматривал
на всех
с скрытою во взгляде
улыбкой: он был чужой здесь и понимал только одну смешную сторону в унижении Груздева. Заболотский инок посмотрел кругом удивленными глазами, расслабленно опустился
на свое место и, закрыв лицо руками, заплакал
с какими-то детскими всхлипываниями.
Тамара, улыбаясь
на слова Жени, отвечает
с едва заметной
улыбкой, которая почти не растягивает
губы, а делает их в концах маленькие, лукавые, двусмысленные углубления, совсем как у Монны Лизы
на портрете Леонардо да Винчи.
Вернулся Платонов
с Пашей.
На Пашу жалко и противно было смотреть. Лицо у нее было бледно,
с синим отечным отливом, мутные полузакрытые глаза улыбались слабой, идиотской
улыбкой, открытые
губы казались похожими
на две растрепанные красные мокрые тряпки, и шла она какой-то робкой, неуверенной походкой, точно делая одной ногой большой шаг, а другой — маленький. Она послушно подошла к дивану и послушно улеглась головой
на подушку, не переставая слабо и безумно улыбаться. Издали было видно, что ей холодно.
Любку страшно морил сон, слипались глаза, и она
с усилием таращила их, чтобы не заснуть, а
на губах лежала та же наивная, детская, усталая
улыбка, которую Лихонин заметил еще и там, в кабинете. И из одного угла ее рта слегка тянулась слюна.
В дверях часовни Павел увидел еще послушника, но только совершенно уж другой наружности:
с весьма тонкими очертаниями лица, в выражении которого совершенно не видно было грубо поддельного смирения, но в то же время в нем написаны были какое-то спокойствие и кротость; голубые глаза его были полуприподняты вверх;
с губ почти не сходила небольшая
улыбка; длинные волосы молодого инока были расчесаны
с некоторым кокетством; подрясник
на нем, перетянутый кожаным ремнем, был, должно быть, сшит из очень хорошей материи, но теперь значительно поизносился; руки у монаха были белые и очень красивые.
— Вероятно! — отвечала
с мелькнувшей
на губах ее
улыбкой Фатеева. —
На днях как-то вздумал пикник для меня делать… Весь beau monde здешний был приглашен — дрянь ужасная все!
— Это письмо к вам-с, — сказала она заметно сухим тоном. — От Марьи Николаевны, надо быть, — прибавила она, и как будто бы что-то вроде грустной
улыбки промелькнуло у нее
на губах. Груша, несмотря
на то, что умела только читать печатное, почерк Марьи Николаевны знала уже хорошо.
Она взглянула мне в лицо и как-то странно рассмеялась. Потом как будто задумалась, как будто все еще припоминала. И долго сидела она так,
с улыбкой на губах, вдумываясь в прошедшее.
Но запальчивость эта не только не оскорбила генерала, но, напротив того, понравилась ему.
На губах его скользнула ангельская
улыбка. Это до такой степени тронуло меня, что и
на моих глазах показались слезы. Клянусь, однако ж, что тут не было лицемерия
с моей стороны, а лишь только счастливое стечение обстоятельств!
Это был седой приличный субъект,
с слезившимися голыми глазами старого развратника и плотоядной
улыбкой на сморщенных, точно выжатых
губах; везде, где только можно, у него блестело массивное золото без пробы и фальшивая бриллиантовая булавка в галстуке.
Луша поднялась
с своего диванчика и неловко подала руку Евгению Константинычу, который неподвижно,
с застывшей
улыбкой на губах, смотрел
на ее белое кисейное платье,
на скромно открытые плечи,
на несложившиеся руки
с розовыми локтями,
на маленькую розу, заколотую в темной волне русых волос.
В это время мимо них прошел Лаптев; он вел Лу-шу, отыскивая место для кадрили. Девушка шла сквозь строй косых и завистливых взглядов
с гордой
улыбкой на губах. Раиса Павловна опять испытывала странное волнение и боялась взглянуть
на свою любимицу; по восклицанию Прейна она еще раз убедилась в начинавшемся торжестве Луши.
К ней медленно вышел Павел. Он смотрел исподлобья,
с улыбкой, виновато дрожавшей
на его
губах.
Мать встала позади Софьи и, положив руки
на ее плечо,
с улыбкой глядя в бледное лицо раненого, усмехаясь, заговорила, как он бредил
на извозчике и пугал ее неосторожными словами. Иван слушал, глаза его лихорадочно горели, он чмокал
губами и тихо, смущенно восклицал...
Мать
с горячей
улыбкой на губах шла сзади Мазина и через голову его смотрела
на сына и
на знамя. Вокруг нее мелькали радостные лица, разноцветные глаза — впереди всех шел ее сын и Андрей. Она слышала их голоса — мягкий и влажный голос Андрея дружно сливался в один звук
с голосом сына ее, густым и басовитым.
Ей было сладко видеть, что его голубые глаза, всегда серьезные и строгие, теперь горели так мягко и ласково.
На ее
губах явилась довольная, тихая
улыбка, хотя в морщинах щек еще дрожали слезы. В ней колебалось двойственное чувство гордости сыном, который так хорошо видит горе жизни, но она не могла забыть о его молодости и о том, что он говорит не так, как все, что он один решил вступить в спор
с этой привычной для всех — и для нее — жизнью. Ей хотелось сказать ему: «Милый, что ты можешь сделать?»
А Ромашов лежит в гробу, неподвижный, холодный,
с вечной
улыбкой на губах.
Их было трое: поручик Веткин — лысый, усатый человек лет тридцати трех, весельчак, говорун, певун и пьяница, подпоручик Ромашов, служивший всего второй год в полку, и подпрапорщик Лбов, живой стройный мальчишка
с лукаво-ласково-глупыми глазами и
с вечной
улыбкой на толстых наивных
губах, — весь точно начиненный старыми офицерскими анекдотами.
Потом подошел Веткин. В его светлых, добрых глазах и в углах опустившихся
губ Ромашов прочел брезгливое и жалостное выражение,
с каким люди смотрят
на раздавленную поездом собаку. И в то же время сам Ромашов
с отвращением почувствовал у себя
на лице какую-то бессмысленную, тусклую
улыбку.
Улыбка внезапно сошла
с лица Александры Петровны, лоб нахмурился. Опять быстро,
с настойчивым выражением зашевелились
губы, и вдруг опять
улыбка — шаловливая и насмешливая. Вот покачала головой медленно и отрицательно. «Может быть, это про меня?» — робко подумал Ромашов. Чем-то тихим, чистым, беспечно-спокойным веяло
на него от этой молодой женщины, которую он рассматривал теперь, точно нарисованную
на какой-то живой, милой, давно знакомой картине. «Шурочка!» — прошептал Ромашов нежно.
Медленно раскрылись большие черные глаза. Они глядели еще тупо, но уже улыбались — слабо; та же слабая
улыбка спустилась
на бледные
губы. Потом он двинул повислой рукою — и
с размаху положил ее себе
на грудь.