Неточные совпадения
В комнате своей он подымал
с пола все, что ни видел: сургучик, лоскуток бумажки, перышко, и все это клал на
бюро или на окошко.
Так совершилось дело. Оба решили, чтобы завтра же быть в городе и управиться
с купчей крепостью. Чичиков попросил списочка крестьян. Собакевич согласился охотно и тут же, подошед к
бюро, собственноручно принялся выписывать всех не только поименно, но даже
с означением похвальных качеств.
Тут же заставил он Плюшкина написать расписку и выдал ему деньги, которые тот принял в обе руки и понес их к
бюро с такою же осторожностью, как будто бы нес какую-нибудь жидкость, ежеминутно боясь расхлестать ее.
Чичиков еще раз окинул комнату, и все, что в ней ни было, — все было прочно, неуклюже в высочайшей степени и имело какое-то странное сходство
с самим хозяином дома; в углу гостиной стояло пузатое ореховое
бюро на пренелепых четырех ногах, совершенный медведь.
— Да-да-да! Не беспокойтесь! Время терпит, время терпит-с, — бормотал Порфирий Петрович, похаживая взад и вперед около стола, но как-то без всякой цели, как бы кидаясь то к окну, то к
бюро, то опять к столу, то избегая подозрительного взгляда Раскольникова, то вдруг сам останавливаясь на месте и глядя на него прямо в упор. Чрезвычайно странною казалась при этом его маленькая, толстенькая и круглая фигурка, как будто мячик, катавшийся в разные стороны и тотчас отскакивавший от всех стен и углов.
— Что? Бумажка? Так, так… не беспокойтесь, так точно-с, — проговорил, как бы спеша куда-то, Порфирий Петрович и, уже проговорив это, взял бумагу и просмотрел ее. — Да, точно так-с. Больше ничего и не надо, — подтвердил он тою же скороговоркой и положил бумагу на стол. Потом, через минуту, уже говоря о другом, взял ее опять со стола и переложил к себе на
бюро.
— Совершенно верно: Шидловский, Шингарев, Шульгин, конечно — Милюков, Львов, Половцев и твой дядя. Это и есть
бюро «Прогрессивного блока». Решили бороться
с властью и принять все меры, чтобы армия спокойно дралась.
Комната, где лежал Илья Ильич,
с первого взгляда казалась прекрасно убранною. Там стояло
бюро красного дерева, два дивана, обитые шелковою материею, красивые ширмы
с вышитыми небывалыми в природе птицами и плодами. Были там шелковые занавесы, ковры, несколько картин, бронза, фарфор и множество красивых мелочей.
На этажерках, правда, лежали две-три развернутые книги, валялась газета, на
бюро стояла и чернильница
с перьями; но страницы, на которых развернуты были книги, покрылись пылью и пожелтели; видно, что их бросили давно; нумер газеты был прошлогодний, а из чернильницы, если обмакнуть в нее перо, вырвалась бы разве только
с жужжаньем испуганная муха.
В кабинете Татьяны Марковны стояло старинное, тоже окованное бронзой и украшенное резьбой,
бюро с зеркалом,
с урнами,
с лирами,
с гениями.
Он один приделал полки, устроил кровать, вбил гвоздей, сделал вешалку и потом принялся разбирать вещи по порядку,
с тою только разницею, что сапоги положил уже не
с книгами, как прежде, а выстроил их длинным рядом на комоде и
бюро, а ваксу, мыло, щетки, чай и сахар разложил на книжной полке.
У англичан везде виден комфорт или претензия на него, у голландцев — патриархальность, проявляющаяся в старинной, почерневшей от времени, но чисто содержимой мебели, особенно в деревянных пузатеньких
бюро и шкапах
с дедовским фарфором, серебром и т. п.
Мимоходом съел высиженного паром цыпленка, внес фунт стерлингов в пользу бедных. После того, покойный сознанием, что он прожил день по всем удобствам, что видел много замечательного, что у него есть дюк и паровые цыплята, что он выгодно продал на бирже партию бумажных одеял, а в парламенте свой голос, он садится обедать и, встав из-за стола не совсем твердо, вешает к шкафу и
бюро неотпираемые замки, снимает
с себя машинкой сапоги, заводит будильник и ложится спать. Вся машина засыпает.
— Подождите же! — крикнула госпожа Хохлакова, вскочила и бросилась к своему великолепному
бюро с бесчисленными ящичками и начала выдвигать один ящик за другим, что-то отыскивая и ужасно торопясь.
Полежаева позвали в кабинет. Государь стоял, опершись на
бюро, и говорил
с Ливеном. Он бросил на взошедшего испытующий и злой взгляд, в руке у него была тетрадь.
Актеры собирались в «Ливорно» до тех пор, пока его не закрыли. Тогда они стали собираться в трактире Рогова в Георгиевском переулке, на Тверской, вместе
с охотнорядцами, мясниками и рыбниками. Вверху в этом доме помещалась библиотека Рассохина и театральное
бюро…
Генерал чуть-чуть было усмехнулся, но подумал и приостановился; потом еще подумал, прищурился, оглядел еще раз своего гостя
с ног до головы, затем быстро указал ему стул, сам сел несколько наискось и в нетерпеливом ожидании повернулся к князю. Ганя стоял в углу кабинета, у
бюро, и разбирал бумаги.
В углу стояло великолепное
бюро красного дерева
с бронзовою решеткою и бронзовыми полосами и
с финифтяными бляхами на замках.
Вот и сегодня. Ровно в 16.10 — я стоял перед сверкающей стеклянной стеной. Надо мной — золотое, солнечное, чистое сияние букв на вывеске
Бюро. В глубине сквозь стекла длинная очередь голубоватых юниф. Как лампады в древней церкви, теплятся лица: они пришли, чтобы совершить подвиг, они пришли, чтобы предать на алтарь Единого Государства своих любимых, друзей — себя. А я — я рвался к ним,
с ними. И не могу: ноги глубоко впаяны в стеклянные плиты — я стоял, смотрел тупо, не в силах двинуться
с места…
Я обернулся сердито (думаю, если бы они не помешали, я бы в конце концов
с мясом вырвал из себя, я бы вошел в
Бюро).
— А главное — я
с вами совершенно спокойна. Вы такой милый — о, я уверена в этом, — вы и не подумаете пойти в
Бюро и сообщить, что вот я — пью ликер, я — курю. Вы будете больны — или вы будете заняты — или уж не знаю что. Больше: я уверена — вы сейчас будете пить со мной этот очаровательный яд…
Когда я вошел на «Интеграл» — все уже были в сборе, все на местах, все соты гигантского, стеклянного улья были полны. Сквозь стекло палуб — крошечные муравьиные люди внизу — возле телеграфов, динамо, трансформаторов, альтиметров, вентилей, стрелок, двигателей, помп, труб. В кают-компании — какие-то над таблицами и инструментами — вероятно, командированные Научным
Бюро. И возле них — Второй Строитель
с двумя своими помощниками.
Наши боги — здесь,
с нами — в
Бюро, в кухне, в мастерской, в уборной; боги стали, как мы: эрго — мы стали, как боги. И к вам, неведомые мои планетные читатели, к вам мы придем, чтобы сделать вашу жизнь божественно-разумной и точной, как наша…
Между тем Василий сделал всё, как хотел.
С товарищами он ночью пролез к Краснопузову, богачу. Он знал, как он скуп и развратен, и залез в
бюро и вынул деньгами 30 тысяч. И Василий делал, как хотел. Он даже пить перестал, а давал деньги бедным невестам. Замуж отдавал, из долгов выкупал и сам скрывался. И только то и забота была, чтобы хорошо раздать деньги. Давал он и полиции. И его не искали.
Зимний дворец после пожара был давно уже отстроен, и Николай жил в нем еще в верхнем этаже. Кабинет, в котором он принимал
с докладом министров и высших начальников, была очень высокая комната
с четырьмя большими окнами. Большой портрет императора Александра I висел на главной стене. Между окнами стояли два
бюро. По стенам стояло несколько стульев, в середине комнаты — огромный письменный стол, перед столом кресло Николая, стулья для принимаемых.
Николай Артемьевич насупился, прошелся раза два по комнате, достал из
бюро бархатный ящичек
с «фермуарчиком» и долго его рассматривал и обтирал фуляром. Потом он сел перед зеркалом и принялся старательно расчесывать свои густые черные волосы,
с важностию на лице наклоняя голову то направо, то налево, упирая в щеку языком и не спуская глаз
с пробора. Кто-то кашлянул за его спиною: он оглянулся и увидал лакея, который приносил ему кофе.
И, повторив громко: «Un laquais!» — Николай Артемьевич запер фермуар в
бюро и отправился к Анне Васильевне. Он нашел ее в постели,
с повязанною щекой. Но вид ее страданий только раздражил его, и он очень скоро довел ее до слез.
Пируя
с гостями, он любил хвастаться, что вот эту красотку в золотых рамах отнял он у такого-то господина, а это
бюро с бронзой у такого-то, а эту серебряную стопку у такого-то, — и все эти такие-то господа нередко пировали тут же и притворялись, что не слышат слов хозяина, или скрепя сердце сами смеялись над собой.
Два овальные стола были покрыты коричневым сукном;
бюро красного дерева
с бронзовыми украшениями; дальше письменный стол и кровать в алькове, задернутая большим вязаным ковром; одним словом, такая комната, какой я никогда и не думал найти за мои скромные деньги.
(Арбенин входит
с письмом, они стояли налево у
бюро, и он их не видал.)
Через две недели после этой встречи известный нам человек стоял,
с маленькой карточкой в руках, у дверей омнибусного
бюро, близ св. Магдалины. На дворе был дождь и резкий зимний ветер — самая неприятная погода в Париже. Из-за угла Магдалины показался высокий желтый омнибус, на империале которого не было ни одного свободного места.
— Оттого, что я довольно им давал и документ даже насчет этого нарочно сохранил, — проговорил князь и, проворно встав
с своего места, вынул из
бюро пачку писем, взял одно из них и развернул перед глазами Елены. — На, прочти!.. — присовокупил он, показывая на две, на три строчки письма, в которых говорилось: «Вы, мой милый князь, решительно наш второй Походяшев: вы так же нечаянно, как и он, подошли и шепнули, что отдаете в пользу несчастных польских выходцев 400 тысяч франков. Виват вам!»
Оставшись один, граф подошел к рабочему
бюро и взял было сначала письменный портфель, видно,
с намерением писать; но потом, как бы что-то вспомнив, вынул из шкатулки пук ассигнаций и начал их считать. Руки его дрожали, он беспрестанно ошибался. Вошел камердинер, и граф, как пойманный школьник, поспешно бросил отсчитанную пачку опять назад в шкатулку.
Следуя пальцу спасительной руки, он добрался до двери
с надписью «302 —
бюро претензий».
Запершись тщательно, он отпер
бюро, вынул ящик
с бритвами и развернул «вчерашнюю» бритву, чтоб посмотреть на нее.
Под ноги ему попалась развернутая бритва, лежавшая на ковре; он поднял ее, свернул, уложил в бритвенный ящик, забытый
с утра на маленьком столике, подле самого дивана, на котором спал Павел Павлович, и запер ящик в
бюро на ключ.
Так и случилось-с, что померла Наталья Васильевна, а ящичек черного дерева,
с перламутровой инкрустацией и
с серебром-с, остался у ней в
бюро.
(Комната в доме Павла Григорьевича Арбенина. Шкаф
с книгами и
бюро.)
У самых дверей на лавке пыхтел и шипел неуклюжий самовар (сват Кирила также держал чай и закуску); подле него подымалась целая груда позеленевших, поистертых сухарей и баранок; далее тянулся косвенный, наподобие
бюро, прилавок, покрытый чашками, мисками и блюдами
с разною потребою для крестьянского брюха.
То был старинный барский кабинет,
с глубокими вольтеровскими креслами,
с пузатым
бюро,
с широкой оттоманкой от угла в две стены.
«Скверно я начинаю дебютировать дома!» — подумал он и, оглянувшись на стол, взял
с него портфель, осмотрел надрез и царапину, и запер его в
бюро.
И мой добродушный каретник-натуралист свел меня
с театральным агентом, владетелем
бюро, от которого я и получил много указаний, особенно насчет венского Burg-Theater, который тогда стоял всего выше под управлением одного из могикан романтической эпохи — Лаубе, сверстника Гуцкова, еще высоко стоявшего и как драматург,
с репутацией самого даровитого и авторитетного"артистического"директора.
Те же цветы на окнах, два горшка у двери в залу, зеркало
с бронзой в стиле империи, стол, покрытый шитой шелками скатерью, другой — зеленым сукном, весь обложенный книгами, газетами, журналами, крохотное письменное
бюро, качающееся кресло, мебель ситцевая, мягкая, без дерева, какая была в моде до крымской кампании, две картины и на средней стене, в овальной раме, портрет светской красавицы — в платье сороковых годов,
с блондами и венком в волосах.
Вторая комната таких же размеров,
с белыми обоями, заставленная двумя шкапами красного дерева и старинным
бюро с металлическими инкрустациями, смотрела гораздо скучнее. Направо, на камине, часы и канделябры желтой меди сейчас же бросились в глаза Палтусову своей изящной работой. Кроме нескольких стульев и кресел и двух гравюр в деревянных рамах, в кабинете ничего не было.
1 марта. — Вчера вызывали Шерстобитова на
бюро, он все отрицал, но Темка и другие ребята на мои ловкие вопросы понемногу рассказали все его художества. На следующий день, то есть сегодня, хотели вызвать жену Шерстобитова и сказали ему это. Он вылетел бомбой из
бюро, побежал домой, повесил петлю на гвоздь и хотел вешаться; так застала его жена, войдя из кухни. Тогда он
с кухонным ножом выскочил на двор, но поцарапал слегка руку и бросил нож.
Волынской встал, отпер свое
бюро и вынул несколько свертков
с золотом.
В кабинете Гаярин подошел к
бюро, выдвинул один из ящиков и положил в него депешу. На письменном столе и по всей комнате замечался порядок, редко бывающий у самых аккуратных русских. Каждая вещь лежала и стояла на своем месте, но без жесткости и педантства, как будто даже
с некоторою небрежностью, но над всем был неизменный надзор острых, темно-серых глаз хозяина.
Из петровских построек до сих пор уцелели во всей их неприкосновенности домик «Марли», или «Mon bijoux», как называли его в то время. Домик этот построен по плану существующего в окрестностях Берлина. В Марли теперь хранятся вещи, принадлежавшие Петру, здесь его халат, подаренный персидским шахом, кровать
с занавесками и одеялом, стол его работы
с грифельной доской,
бюро, небольшой ящик, где сохраняются собранные им часы, кружки
с девятью вкладным стаканами, присланные царю китайским богдыханом.
Теперь
бюро поняло, что я была права, никаких личных счетов не было у меня
с Шерстобитовым, да он и сам подтвердил.
Борис
с очень серьезным лицом мне посоветовал выступить на собрании: послезавтра совместное
с бюро собрание курсовых организаторов.