Неточные совпадения
Матери не нравились в Левине и его странные и резкие суждения, и его неловкость в свете, основанная, как она полагала, на гордости, и его, по ее понятиям, дикая какая-то жизнь в деревне,
с занятиями скотиной и мужиками; не нравилось очень и то, что он, влюбленный в ее дочь, ездил в дом полтора месяца, чего-то как будто ждал, высматривал, как будто боялся, не
велика ли будет
честь, если он сделает предложение, и не понимал, что, ездя в дом, где девушка невеста, надо было объясниться.
— Я угощаю вас, паны-братья, — так сказал Бульба, — не в
честь того, что вы сделали меня своим атаманом, как ни
велика подобная
честь, не в
честь также прощанья
с нашими товарищами: нет, в другое время прилично то и другое; не такая теперь перед нами минута.
Кабанова. Что? Ничего. А и честь-то не
велика, потому что воюешь-то ты всю жизнь
с бабами. Вот что.
Хотя наш плавучий мир довольно
велик, средств незаметно проводить время было у нас много, но все плавать да плавать! Сорок дней
с лишком не видали мы берега. Самые бывалые и терпеливые из нас
с гримасой смотрели на море, думая про себя: скоро ли что-нибудь другое? Друг на друга
почти не глядели, перестали заниматься, читать. Всякий знал, что подадут к обеду, в котором часу тот или другой ляжет спать, даже нехотя заметишь, у кого сапог разорвался или панталоны выпачкались в смоле.
Можете вы оказать мне, милостивый государь, таковую
великую услугу?» — «Могу, говорю,
с превеликим моим удовольствием и
почту за особую
честь», — говорю это ему, а сам
почти испугался, до того он меня
с первого разу тогда поразил.
— Где ты мог это слышать? Нет, вы, господа Карамазовы, каких-то
великих и древних дворян из себя корчите, тогда как отец твой бегал шутом по чужим столам да при милости на кухне числился. Положим, я только поповский сын и тля пред вами, дворянами, но не оскорбляйте же меня так весело и беспутно. У меня тоже
честь есть, Алексей Федорович. Я Грушеньке не могу быть родней, публичной девке, прошу понять-с!
Возрождено же оно у нас опять
с конца прошлого столетия одним из
великих подвижников (как называют его) Паисием Величковским и учениками его, но и доселе, даже через сто
почти лет, существует весьма еще не во многих монастырях и даже подвергалось иногда
почти что гонениям, как неслыханное по России новшество.
Все же это ничем не унизит его, не отнимет ни
чести, ни славы его как
великого государства, ни славы властителей его, а лишь поставит его
с ложной, еще языческой и ошибочной дороги на правильную и истинную дорогу, единственно ведущую к вечным целям.
Это
великая заслуга в муже; эта
великая награда покупается только высоким нравственным достоинством; и кто заслужил ее, тот вправе считать себя человеком безукоризненного благородства, тот смело может надеяться, что совесть его чиста и всегда будет чиста, что мужество никогда ни в чем не изменит ему, что во всех испытаниях, всяких, каких бы то ни было, он останется спокоен и тверд, что судьба
почти не властна над миром его души, что
с той поры, как он заслужил эту
великую честь, до последней минуты жизни, каким бы ударам ни подвергался он, он будет счастлив сознанием своего человеческого достоинства.
По счастью, в самое это время Кларендону занадобилось попилигримствовать в Тюльери. Нужда была небольшая, он тотчас возвратился. Наполеон говорил
с ним о Гарибальди и изъявил свое удовольствие, что английский народ
чтит великих людей, Дрюэн де Люис говорил, то есть он ничего не говорил, а если б он заикнулся —
Новые друзья приняли нас горячо, гораздо лучше, чем два года тому назад. В их главе стоял Грановский — ему принадлежит главное место этого пятилетия. Огарев был
почти все время в чужих краях. Грановский заменял его нам, и лучшими минутами того времени мы обязаны ему.
Великая сила любви лежала в этой личности. Со многими я был согласнее в мнениях, но
с ним я был ближе — там где-то, в глубине души.
…В Москву я из деревни приехал в
Великий пост; снег
почти сошел, полозья режут по камням, фонари тускло отсвечиваются в темных лужах, и пристяжная бросает прямо в лицо мороженую грязь огромными кусками. А ведь престранное дело: в Москве только что весна установится, дней пять пройдут сухих, и вместо грязи какие-то облака пыли летят в глаза, першит, и полицмейстер, стоя озабоченно на дрожках, показывает
с неудовольствием на пыль — а полицейские суетятся и посыпают каким-то толченым кирпичом от пыли!»
Вот
с этим Л. Толстой не мог примириться, и это делает ему
великую честь, хотя бы его религиозная философия была слабой и его учение практически неосуществимым.
Афанасий
Великий не обладал философским умом Оригена; он был не философ, а простой человек,
почти младенец по сравнению
с Оригеном.
Он это за
великую милость
с своей стороны
почитал.
[Весь дальнейший текст до конца абзаца («Роскошь помещения… плебеями») не был пропущен в печать в 1859 г.] Роскошь помещения и содержания, сравнительно
с другими, даже
с женскими заведениями, могла иметь связь
с мыслью Александра, который, как говорили тогда, намерен был воспитать
с нами своих братьев,
великих князей Николая и Михаила,
почти наших сверстников по летам; но императрица Марья Федоровна воспротивилась этому, находя слишком демократическим и неприличным сближение сыновей своих, особ царственных,
с нами, плебеями.
Прилагаю переписку, которая свидетельствует о всей черноте этого дела. [В Приложении Пущин поместил полученные Пушкиным анонимные пасквили, приведшие поэта к роковой дуэли, и несколько писем, связанных
с последней (
почти все — на французском языке; их русский перевод — в «Записках» Пущина о Пушкине, изд. Гослитиздата, 1934 и 1937). Здесь не приводятся, так как не находятся в прямой связи
с воспоминаниями Пущина о
великом поэте и не разъясняют историю дуэли.]
Представь себе, Женя: встаю утром, беру принесенные
с почты газеты и читаю, что какой-то господин Якушкин имел в Пскове историю
с полицейскими — там заподозрили его, посадили за клин, ну и потом выпустили, — ну
велика важность!
Несмотря, однако же, на все предосторожности, я как-то простудился, получил насморк и кашель и, к
великому моему горю, должен был оставаться заключенным в комнатах, которые казались мне самою скучною тюрьмою, о какой я только читывал в своих книжках; а как я очень волновался рассказами Евсеича, то ему запретили доносить мне о разных новостях, которые весна беспрестанно приносила
с собой; к тому же мать
почти не отходила от меня.
Кроме отворенных пустых сундуков и привешенных к потолку мешков, на полках, которые тянулись по стенам в два ряда, стояло
великое множество всякой всячины, фаянсовой и стеклянной посуды, чайников, молочников, чайных чашек, лаковых подносов, ларчиков, ящичков, даже бутылок
с новыми пробками; в одном углу лежал громадный пуховик, или, лучше сказать, мешок
с пухом; в другом — стояла большая новая кадушка, покрытая белым холстом; из любопытства я поднял холст и
с удивлением увидел, что кадушка
почти полна колотым сахаром.
Вихров начал учить всех
почти с голосу, и его ли в этом случае внушения были слишком
велики, или и участвующие сильно желали как можно лучше сыграть, но только все они очень скоро стали подражать ему.
Все-таки мы воздадим
честь севастопольским героям; они только своей нечеловеческой храбростью спасли наше отечество: там, начиная
с матроса Кошки до Корнилова [Корнилов Владимир Алексеевич (1806—1854) — вице-адмирал русского Черноморского флота, один из организаторов Севастопольской обороны; 5 октября 1854 года был смертельно ранен при отражении штурма Малахова кургана.], все были Леониды при Фермопилах [Леониды при Фермопилах — Леонид — спартанский царь; в 480 году до н. э. защищал узкий проход Фермопилы
с тремястами спартанцев, прикрывая от натиска персов отход греческих войск, пока все триста человек не пали смертью храбрых.], — ура
великим севастопольцам!
Завидел он меня еще издалека и завопил:"Се грядет верный слуга наш, он нашу паству добре приумножил, примем его
с честью великою".
Приняли мы его
с честью великою, под благословенье, как следует, подошли: только сам он словно необычно держал себя: чуть немного не по нем, он не то чтоб просто забранить, а все норовит обозвать тебя непотребно.
С самого раннего утра до поздней ночи она мелькала то тут, то там по разным хозяйственным заведениям: лезла зачем-то на сеновал, бегала в погреб, рылась в саду; везде, где только можно было, обтирала, подметала и, наконец,
с восьми часов утра, засучив рукава и надев передник, принималась стряпать — и надобно отдать ей
честь: готовить многие кушанья была она
великая мастерица.
— Неужели вы думаете, — начал он опять
с болезненным высокомерием, оглядывая меня
с ног до головы, — неужели вы можете предположить, что я, Степан Верховенский, не найду в себе столько нравственной силы, чтобы, взяв мою коробку, — нищенскую коробку мою! — и взвалив ее на слабые плечи, выйти за ворота и исчезнуть отсюда навеки, когда того потребует
честь и
великий принцип независимости?
Предав
с столь
великим почетом тело своего патрона земле, молодой управляющий снова явился к начальнику губернии и доложил тому, что единственная дочь Петра Григорьича, Катерина Петровна Ченцова, будучи удручена горем и поэтому не могшая сама приехать на похороны, поручила ему почтительнейше просить его превосходительство, чтобы все деньги и бумаги ее покойного родителя он приказал распечатать и дозволил бы полиции, совместно
с ним, управляющим, отправить их по
почте к госпоже его.
Здесь я не могу пройти молчанием странную участь Марьи Станиславовны. Кажется, еще
с четырнадцатилетнего возраста ее все
почти мужчины, знавшие молоденькую панну, считали каким-то правом для себя ухаживать за нею. И Марья Станиславовна от этого ухаживания чувствовала
великое удовольствие. Аггей Никитич совершенно не подозревал этой черты в ней.
Дамы при этом красовались в своих самых нарядных салопах, а между ними, конечно, была и пани Вибель, успевшая, к
великому счастию своему,
почти перед тем как разойтись
с мужем, заставить его сделать ей отличнейший салоп
с собольим воротником.
Сколь ни
велики мои грехи, но неужели милосердый бог назначит мне еще новое, невыносимое для меня испытание, и умру не я, а Сусанна!» При этой мысли Егор Егорыч
почти обезумел: не давая себе отчета в том, что делает, он велел Антипу Ильичу позвать Сусанну Николаевну, чтобы сколь возможно откровеннее переговорить
с нею.
— А я-с — во время пожара на дворе в корзинке найден был. И так как пожар произошел 2-го мая, в день Афанасия
Великого, то покойный частный пристав, Семен Иваныч, и назвал меня, в
честь святого — Афанасием, а в свою
честь — Семенычем. Обо мне даже дело в консистории было: следует ли, значит, меня крестить? однако решили: не следует. Так что я доподлинно и не знаю, крещеный ли я.
— Боярин, — ответил Вяземский, —
великий государь велел тебе сказать свой царский указ: «Боярин Дружина! царь и
великий князь Иван Васильевич всея Руси слагает
с тебя гнев свой, сымает
с главы твоей свою царскую опалу, милует и прощает тебя во всех твоих винностях; и быть тебе, боярину Дружине, по-прежнему в его,
великого государя, милости, и служить тебе и напредки
великому государю, и писаться твоей
чести по-прежнему ж!»
Но для того, чтобы убедиться в этом, мне пришлось пережить много тяжелых лет, многое сломать в душе своей, выбросить из памяти. А в то время, когда я впервые встретил учителей жизни среди скучной и бессовестной действительности, — они показались мне людьми
великой духовной силы, лучшими людьми земли.
Почти каждый из них судился, сидел в тюрьме, был высылаем из разных городов, странствовал по этапам
с арестантами; все они жили осторожно, все прятались.
„Ну, — говорю, — а если бы двадцать?“ — „Ну, а
с двадцатью, — говорит, — уж нечего делать — двадцать одолеют“ — и при сем рассказал, что однажды он, еще будучи в училище, шел
с своим родным братом домой и одновременно
с проходившею партией солдат увидели куст калины
с немногими ветками сих никуда
почти не годных ягод и устремились овладеть ими, и Ахилла
с братом и солдаты человек до сорока, „и произошла, — говорит, — тут между нами
великая свалка, и братца Финогешу убили“.
Экипаж двигался
с великим трудом, осыпанный цветным бумажным снегом, который
почти весь приходился на долю Биче, так же, как и серпантин, медленно опускающийся
с балконов шуршащими лентами.
— Оно, конечно, ничего, не
велика беда, что и сабля-то у тебя литовская: статься может, она досталась тебе
с бою; да все лучше, когда ты повидаешься
с отцом Еремеем. Ведь иной как попадется к нам в руки, так со страстей, не в обиду твоей
чести будь сказано, не только Милославским, а, пожалуй, князем Пожарским назовется.
То были настоящие, не татаро-грузинские, а чистокровные князья, Рюриковичи; имя их часто встречается в наших летописях при первых московских
великих князьях, русской земли собирателях; они владели обширными вотчинами и многими поместьями, неоднократно были жалованы за"работы и кровь и увечья", заседали в думе боярской, один из них даже писался
с"вичем"; но попали в опалу по вражьему наговору в"ведунстве и кореньях"; их разорили"странно и всеконечно", отобрали у них
честь, сослали их в места заглазные; рухнули Осинины и уже не справились, не вошли снова в силу; опалу
с них сняли со временем и даже"московский дворишко"и"рухлядишку"возвратили, но ничто не помогло.
— К вашему сиятельству имею
честь явиться
с новостью
великою — к-ха! — воскликнул Елпидифор Мартыныч, живчиком влетая в кабинет князя.
Павлин. Нет уж, этого ни под каким видом нельзя: не приказано-с. И какой же это Тамерлан? Нешто такие Тамерланы бывают? Уж много сказать про него, что Тлезор, и то
честь больно
велика; а настоящая-то ему кличка Шалай.
— Слегла в постелю, мой друг; и хотя после ей стало легче, но когда я стал прощаться
с нею, то она ужасно меня перепугала. Представь себе: горесть ее была так
велика, что она не могла даже плакать;
почти полумертвая она упала мне на шею! Не помню, как я бросился в коляску и доехал до первой станции… А кстати, я тебе еще не сказывал. Ты писал ко мне, что взял в плен французского полковника, графа, графа… как бишь?
В настоящий момент, когда разговор коснулся государства, генерал более всего боялся, чтобы речь как-нибудь не зашла о Петре
Великом, — пункт, на котором Татьяна Васильевна была
почти помешана и обыкновенно во всеуслышание объявляла, что она
с детских лет все, что писалось о Петре
Великом, обыкновенно закалывала булавкою и не читала! «Поэтому вы не знаете деяний Петра?» — осмеливались ей замечать некоторые.
Я бы
с великим удовольствием пропустил эту неприятную, пошлую сцену, если б она не служила необходимым изъяснением всего следующего; а так как я предполагаю в своих читателях должную степень любопытства, то не
почитаю за необходимость долее извиняться.
И он не делал предложения, все откладывал, к
великой досаде директорши и всех наших дам; все взвешивал предстоящие обязанности и ответственность и между тем
почти каждый день гулял
с Варенькой, быть может, думал, что это так нужно в его положении, и приходил ко мне, чтобы поговорить о семейной жизни.
Правда, что большая часть произведений искусства дает право прибавить: «ужасное, постигающее человека, более или менее неизбежно»; но, во-первых, сомнительно, до какой степени справедливо поступает искусство, представляя это ужасное
почти всегда неизбежным, когда в самой действительности оно бывает большею частию вовсе не неизбежно, а чисто случайно; во-вторых, кажется, что очень часто только по привычке доискиваться во всяком
великом произведении искусства «необходимого сцепления обстоятельств», «необходимого развития действия из сущности самого действия» мы находим,
с грехом пополам, «необходимость в ходе событий» и там, где ее вовсе нет, например, в большей части трагедий Шекспира.
Но что касается до
чести,
Поспорить я могу
с великим Сидом[14],
Дурному я детей не научу!
Туда Аксинья подавала им есть и пить, там они спали, невидимые никому, кроме меня и кухарки, по-собачьи преданной Ромасю,
почти молившейся на него. По ночам Изот и Панков отвозили этих гостей в лодке на мимо идущий пароход или на пристань в Лобышки. Я смотрел
с горы, как на черной — или посеребренной луною — реке мелькает чечевица лодки, летает над нею огонек фонаря, привлекая внимание капитана парохода, — смотрел и чувствовал себя участником
великого, тайного дела.
Бессеменов. А безобидный, так и не обидится… если же обидится — потеря нам не
велика… знакомство
с ним —
честь не дорогая… (Стон повторяется громче.) Кто это? Мать…
Митя. За
великое счастие
почту для себя ваше такое одолжение-с. (Дает бумагу и перо.) Извольте-с.
Насильственным завладением чужого находя он
великое сходство в себе
с Римскою империею,
почитал потому себя древним римлянином».
Омакнул в воду губку, прошел ею по нем несколько раз, смыв
с него
почти всю накопившуюся и набившуюся пыль и грязь, повесил перед собой на стену и подивился еще более необыкновенной работе: всё лицо
почти ожило, и глаза взглянули на него так, что он, наконец, вздрогнул и, попятившись назад, произнес изумленным голосом: «Глядит, глядит человеческими глазами!» Ему пришла вдруг на ум история, слышанная давно им от своего профессора, об одном портрете знаменитого Леонардо да Винчи, над которым
великий мастер трудился несколько лет и всё еще
почитал его неоконченным и который, по словам Вазари, был, однако же, почтен от всех за совершеннейшее и окончательнейшее произведение искусства.