Неточные совпадения
Один купец Алтынников
С Ермилом в
бой вступил,
Не отстает, торгуется,
Наносит по копеечке.
— Положим, княгиня, что это не поверхностное, — сказал он, — но внутреннее. Но не в том дело — и он опять обратился к генералу,
с которым говорил серьезно, — не забудьте, что скачут военные, которые избрали эту деятельность, и согласитесь, что всякое призвание имеет свою оборотную сторону медали. Это прямо входит в обязанности военного. Безобразный спорт кулачного
боя или испанских тореадоров есть признак варварства. Но специализованный спорт есть признак развития.
Что ж, если вашим пистолетом
Сражен приятель молодой,
Нескромным взглядом, иль ответом,
Или безделицей иной
Вас оскорбивший за бутылкой,
Иль даже сам в досаде пылкой
Вас гордо вызвавший на
бой,
Скажите: вашею душой
Какое чувство овладеет,
Когда недвижим, на земле
Пред вами
с смертью на челе,
Он постепенно костенеет,
Когда он глух и молчалив
На ваш отчаянный призыв?
Бывало, как досыта набегаешься внизу по зале, на цыпочках прокрадешься наверх, в классную, смотришь — Карл Иваныч сидит себе один на своем кресле и
с спокойно-величавым выражением читает какую-нибудь из своих любимых книг. Иногда я заставал его и в такие минуты, когда он не читал: очки спускались ниже на большом орлином носу, голубые полузакрытые глаза смотрели
с каким-то особенным выражением, а губы грустно улыбались. В комнате тихо; только слышно его равномерное дыхание и
бой часов
с егерем.
Кто расположился отдыхать, истомившись от
боя; кто присыпал землей свои раны и драл на перевязки платки и дорогие одежды, снятые
с убитого неприятеля.
И те, которые отправились
с кошевым в угон за татарами, и тех уже не было давно: все положили головы, все сгибли — кто положив на самом
бою честную голову, кто от безводья и бесхлебья среди крымских солончаков, кто в плену пропал, не вынесши позора; и самого прежнего кошевого уже давно не было на свете, и никого из старых товарищей; и уже давно поросла травою когда-то кипевшая козацкая сила.
Все собрались в кружок, и после третьего
боя показались наконец старшины: кошевой
с палицей в руке — знаком своего достоинства, судья
с войсковою печатью, писарь
с чернильницею и есаул
с жезлом.
Сговорившись
с тем и другим, задал он всем попойку, и хмельные козаки, в числе нескольких человек, повалили прямо на площадь, где стояли привязанные к столбу литавры, в которые обыкновенно били сбор на раду. Не нашедши палок, хранившихся всегда у довбиша, они схватили по полену в руки и начали колотить в них. На
бой прежде всего прибежал довбиш, высокий человек
с одним только глазом, несмотря, однако ж, на то, страшно заспанным.
Женщина. Толкуй еще! Все знают, что
с неба; и где был какой
бой с ней, там для памяти курганы насыпаны.
— В непосредственную близость
с врагом не вступал. Сидим в длинной мокрой яме и сообщаемся посредством выстрелов из винтовок. Враг предпочитает пулеметы и более внушительные орудия истребления жизни. Он тоже не стремится на героический
бой штыками и прикладами, кулаками.
Самгин снимал и вновь надевал очки, наблюдая этот странный
бой, очень похожий на игру расшалившихся детей, видел, как бешено мечутся испуганные лошади, как всадники хлещут их нагайками, а
с панели небольшая группа солдат грозит ружьями в небо и целится на крышу.
Сомова говорила о будущем в тоне мальчишки, который любит кулачный
бой и совершенно уверен, что в следующее воскресенье будут драться.
С этим приходилось мириться, это настроение принимало характер эпидемии, и Клим иногда чувствовал, что постепенно, помимо воли своей, тоже заражается предчувствием неизбежности столкновения каких-то сил.
Город
с утра сердито заворчал и распахнулся, открылись окна домов, двери, ворота, солидные люди поехали куда-то на собственных лошадях, по улицам зашагали пешеходы
с тростями,
с палками в руках, нахлобучив шляпы и фуражки на глаза, готовые к
бою; но к вечеру пронесся слух, что «союзники» собрались на Старой площади, тяжко избили двух евреев и фельдшерицу Личкус, — улицы снова опустели, окна закрылись, город уныло притих.
— Я не склонен преувеличивать заслуги Англии в истории Европы в прошлом, но теперь я говорю вполне уверенно: если б Англия не вступила в
бой за Францию, немцы уже разбили бы ее, грабили, зверски мучили и то же самое делали бы у вас…
с вами.
И
с ними царские дружины
Сошлись в дыму среди равнины:
И грянул
бой, Полтавский
бой!
И все это точно складывал в голову, следил, как там, где-то, отражался дом, княгиня, болонка, пожилой слуга
с проседью, в ливрейном фраке, слышался
бой часов…
Потом он выбрал дамские часы
с эмалевой доской,
с цепочкой, подарить от себя Марфеньке, и для этого зашел к Титу Никонычу и занял у него двести рублей до завтра, чтобы не воевать
с бабушкой, которая без
боя не дала бы ему промотать столько на подарок и, кроме того, пожалуй, выдала бы заранее его секрет.
— Я представляю себе, мой милый, — начал он
с задумчивою улыбкою, — что
бой уже кончился и борьба улеглась.
— Вам все развитие ваше, вся душа ваша досталась страданием и
боем всей жизни вашей — а ей все ее совершенство досталось даром. Тут неравенство… Женщина этим возмутительна. — Я проговорил вовсе не
с тем, чтоб подольститься к нему, а
с жаром и даже
с негодованием.
Я боялся, выдержит ли непривычный организм массу суровых обстоятельств, этот крутой поворот от мирной жизни к постоянному
бою с новыми и резкими явлениями бродячего быта?
С Новым годом! Как вы проводили старый и встретили Новый год? Как всегда: собрались, по обыкновению, танцевали, шумели, играли в карты, потом зевнули не раз, ожидая
боя полночи, поймали наконец вожделенную минуту и взялись за бокалы — все одно, как пять, десять лет назад?
Иногда хозяин побежденного петуха брал его на руки, доказывал, что он может еще драться, и требовал продолжения
боя. Так и случилось, что один побежденный выиграл ставку. Петух его, оправившись от удара, свалил
с ног противника, забил его под загородку и так рассвирепел, что тот уже лежал и едва шевелил крыльями, а он все продолжал бить его и клевом и шпорами.
После обедни мы отправились в цирк смотреть петуший
бой. Нам взялся показать его француз Рl., живший в трактире, очень любезный и обязательный человек. Мы заехали за ним в отель. Цирков много. Мы отправились сначала в предместье Бинондо, но там не было никого, не знаю почему; мы — в другой, в предместье Тондо.
С полчаса колесили мы по городу и наконец приехали в предместье. Оно все застроено избушками на курьих ножках и заселено тагалами.
Это та же Испания,
с монахами, синьорами, покрывалами, дуэньями,
боем быков, да еще вдобавок Испания тропическая!
Пробившие часы помогли начать разговор. Ударило скорым
боем на дешевых маленьких стенных часах
с гирями ровно двенадцать.
Бой изюбров в прошлый вечер произвел на меня сильное впечатление; я решил опять пойти в тайгу и пригласил
с собою Дерсу.
Время от времени в лесу слышались странные звуки, похожие на барабанный
бой. Скоро мы увидели и виновника этих звуков — то была желна. Недоверчивая и пугливая, черная
с красной головкой, издали она похожа на ворону.
С резкими криками желна перелетала
с одного места на другое и, как все дятлы, пряталась за деревья.
Перед Марьею Алексевною, Жюли, Верочкою Михаил Иваныч пасовал, но ведь они были женщины
с умом и характером; а тут по части ума
бой был равный, и если по характеру был небольшой перевес на стороне матери, то у сына была под ногами надежная почва; он до сих пор боялся матери по привычке, но они оба твердо помнили, что ведь по настоящему-то, хозяйка-то не хозяйка, а хозяинова мать, не больше, что хозяйкин сын не хозяйкин сын, а хозяин.
В этом отрицании, в этом улетучивании старого общественного быта — страшная сила Прудона; он такой же поэт диалектики, как Гегель, —
с той разницей, что один держится на покойной выси научного движения, а другой втолкнут в сумятицу народных волнений, в рукопашный
бой партий.
С нами была тогда Наталья Константиновна, знаете, бой-девка, она увидела, что в углу солдаты что-то едят, взяла вас — и прямо к ним, показывает: маленькому, мол, манже; [ешь (от фр. manger).] они сначала посмотрели на нее так сурово, да и говорят: «Алле, алле», [Ступай (от фр. aller).] а она их ругать, — экие, мол, окаянные, такие, сякие, солдаты ничего не поняли, а таки вспрынули со смеха и дали ей для вас хлеба моченого
с водой и ей дали краюшку.
Внешняя сторона жизни никогда не рисовалась светлой в наших фантазиях, обреченные на
бой с чудовищною силою, успех нам казался почти невозможным.
— Говорите о финансах, но не говорите о нравственности, я могу принять это за личность, я вам уже сказал это в комитете. Если же вы будете продолжать, я… я не вызову вас на дуэль (Тьер улыбнулся). Нет, мне мало вашей смерти, этим ничего не докажешь. Я предложу вам другой
бой. Здесь,
с этой трибуны, я расскажу всю мою жизнь, факт за фактом, каждый может мне напомнить, если я что-нибудь забуду или пропущу. И потом пусть расскажет свою жизнь мой противник!
Мы не знали всей силы того,
с чем вступали в
бой, но
бой приняли. Сила сломила в нас многое, но не она нас сокрушила, и ей мы не сдались несмотря на все ее удары. Рубцы, полученные от нее, почетны, — свихнутая нога Иакова была знамением того, что он боролся ночью
с богом.
Бой невозможен, сила
с их стороны.
Возвратившись, мы померились.
Бой был неровен
с обеих сторон; почва, оружие и язык — все было розное. После бесплодных прений мы увидели, что пришел наш черед серьезно заняться наукой, и сами принялись за Гегеля и немецкую философию. Когда мы довольно усвоили ее себе, оказалось, что между нами и кругом Станкевича спору нет.
У нас было тоже восемь лошадей (прескверных), но наша конюшня была вроде богоугодного заведения для кляч; мой отец их держал отчасти для порядка и отчасти для того, чтоб два кучера и два форейтора имели какое-нибудь занятие, сверх хождения за «Московскими ведомостями» и петушиных
боев, которые они завели
с успехом между каретным сараем и соседним двором.
Примирения вообще только тогда возможны, когда они не нужны, то есть когда личное озлобление прошло или мнения сблизились и люди сами видят, что не из чего ссориться. Иначе всякое примирение будет взаимное ослабление, обе стороны полиняют, то есть сдадут свою резкую окраску. Попытка нашего Кучук-Кайнарджи очень скоро оказалась невозможной, и
бой закипел
с новым ожесточением.
Я
с ранних лет должен был бороться
с воззрением всего, окружавшего меня, я делал оппозицию в детской, потому что старшие наши, наши деды были не Фоллены, а помещики и сенаторы. Выходя из нее, я
с той же запальчивостью бросился в другой
бой и, только что кончил университетский курс, был уже в тюрьме, потом в ссылке. Наука на этом переломилась, тут представилось иное изучение — изучение мира несчастного,
с одной стороны, грязного —
с другой.
Встанет заинтересовавшийся со скамейки, подойдет к дому — и секрет открылся: в стене ниже тротуара широкая дверь, куда ведут ступеньки лестницы. Навстречу выбежит, ругаясь непристойно, женщина
с окровавленным лицом, и вслед за ней появляется оборванец, валит ее на тротуар и бьет смертным
боем, приговаривая...
Стены, увешанные оружием, обрамляющим фотографии последних московских
боев, собрали современников во главе
с наркомами… На фотографиях эпизодов узнают друг друга… Говорят…
Чуть показывался
с Тверской, или из Столешникова переулка, или от гостиницы «Дрезден», или из подъезда генерал-губернаторского дома генерал, часовой два раза ударял в колокол, и весь караул — двадцать человек
с офицером и барабанщиком во главе — стремглав, прыгая со ступенек, выстраивался фронтом рядом
с будкой и делал ружьями «на караул» под барабанный
бой…
В простенке между окнами — драгоценные, инкрустированные «були» и огромные английские часы
с басовым
боем…
Это был человек
с очень живописной наружностью: широкоплечий,
с тонкой талией,
с прямым польским носом и окладистой бородой, красиво расстилавшейся по всей груди, — он представлял, вероятно, точную копию какого-нибудь воинственного предка, водившего в
бой отряды…
С этих пор патриотическое возбуждение и демонстрации разлились широким потоком. В городе
с барабанным
боем было объявлено военное положение. В один день наш переулок был занят отрядом солдат. Ходили из дома в дом и отбирали оружие. Не обошли и нашу квартиру: у отца над кроватью, на ковре, висел старый турецкий пистолет и кривая сабля. Их тоже отобрали… Это был первый обыск, при котором я присутствовал. Процедура показалась мне тяжелой и страшной.
В одной из таких экспедиций капитан, кажется, участвовал лично и
с большим юмором рассказывал, как во время жаркого
боя мужики вышибли у бочки дно.
В Полуянове вспыхнула прежняя энергия, и он вступил в ожесточенный
бой с свидетелями, подавляя их своею находчивостью, опытом и смелостью натиска. Потухшие глаза заблестели, на лице выступили красные пятна, — это был человек, решившийся продать дорого свою жизнь.
Тогда они делили лапти, отдавая нам половину, и — начинался
бой. Обыкновенно они выстраивались на открытом месте, мы,
с визгом, носились вокруг их, швыряя лаптями, они тоже выли и оглушительно хохотали, когда кто-нибудь из нас на бегу зарывался головою в песок, сбитый лаптем, ловко брошенным под ноги.
Татары горячились не меньше нас; часто, кончив
бой, мы шли
с ними в артель, там они кормили нас сладкой кониной, каким-то особенным варевом из овощей, после ужина пили густой кирпичный чай со сдобными орешками из сладкого теста. Нам нравились эти огромные люди, на подбор — силачи, в них было что-то детское, очень понятное, — меня особенно поражала их незлобивость, непоколебимое добродушие и внимательное, серьезное отношение друг ко другу.
Пошли было наши-то
боем на Максима, ну — он здоров был, сила у него была редкая! Михаила
с паперти сбросил, руку вышиб ему, Клима тоже ушиб, а дедушко
с Яковом да мастером этим — забоялись его.
Был я не по годам силен и в
бою ловок, — это признавали сами же враги, всегда нападавшие на меня кучей. Но все-таки улица всегда била меня, и домой я приходил обыкновенно
с расквашенным носом, рассеченными губами и синяками на лице, оборванный, в пыли.