Неточные совпадения
Но Алексей Александрович не чувствовал этого и, напротив того, будучи устранен от прямого участия в правительственной деятельности, яснее чем прежде видел теперь недостатки и ошибки в деятельности других и
считал своим долгом указывать на средства к исправлению их. Вскоре после
своей разлуки с
женой он начал писать
свою первую записку о новом суде из бесчисленного ряда никому ненужных записок по всем отраслям управления, которые было суждено написать ему.
«Избавиться от того, что беспокоит», повторяла Анна. И, взглянув на краснощекого мужа и худую
жену, она поняла, что болезненная
жена считает себя непонятою женщиной, и муж обманывает ее и поддерживает в ней это мнение о себе. Анна как будто видела их историю и все закоулки их души, перенеся свет на них. Но интересного тут ничего не было, и она продолжала
свою мысль.
Она молча села в карету Алексея Александровича и молча выехала из толпы экипажей. Несмотря на всё, что он видел, Алексей Александрович всё-таки не позволял себе думать о настоящем положении
своей жены. Он только видел внешние признаки. Он видел, что она вела себя неприлично, и
считал своим долгом сказать ей это. Но ему очень трудно было не сказать более, а сказать только это. Он открыл рот, чтобы сказать ей, как она неприлично вела себя, но невольно сказал совершенно другое.
Брат же, на другой день приехав утром к Вронскому, сам спросил его о ней, и Алексей Вронский прямо сказал ему, что он смотрит на
свою связь с Карениной как на брак; что он надеется устроить развод и тогда женится на ней, а до тех пор
считает ее такою же
своею женой, как и всякую другую
жену, и просит его так передать матери и
своей жене.
Всех приятелей
жены он привык
считать людями «третьего сорта», как назвал их Властов; но они, с некоторого времени, стали будить в нем чувство зависти неудачника к людям, которые устроились в
своих «системах фраз» удобно, как скворцы в скворешнях.
Она бы потосковала еще о
своей неудавшейся любви, оплакала бы прошедшее, похоронила бы в душе память о нем, потом… потом, может быть, нашла бы «приличную партию», каких много, и была бы хорошей, умной, заботливой
женой и матерью, а прошлое
сочла бы девической мечтой и не прожила, а протерпела бы жизнь. Ведь все так делают!
Дети ее пристроились, то есть Ванюша кончил курс наук и поступил на службу; Машенька вышла замуж за смотрителя какого-то казенного дома, а Андрюшу выпросили на воспитание Штольц и
жена и
считают его членом
своего семейства. Агафья Матвеевна никогда не равняла и не смешивала участи Андрюши с судьбою первых детей
своих, хотя в сердце
своем, может быть бессознательно, и давала им всем равное место. Но воспитание, образ жизни, будущую жизнь Андрюши она отделяла целой бездной от жизни Ванюши и Машеньки.
Погубить же, разорить, быть причиной ссылки и заточения сотен невинных людей вследствие их привязанности к
своему народу и религии отцов, как он сделал это в то время, как был губернатором в одной из губерний Царства Польского, он не только не
считал бесчестным, но
считал подвигом благородства, мужества, патриотизма; не
считал также бесчестным то, что он обобрал влюбленную в себя
жену и свояченицу.
Половодов вместе с Иваном Яковлевичем всему на свете предпочитал французские шансонетки, но в качестве славянофила он
считал своим долгом непременно умилиться каждый раз, когда пела
жена.
Это был кроткий молодой человек, бледный, худой, почти ребенок. Покорно переносил он иго болезненного существования и покорно же угас на руках
жены, на которую смотрел не столько глазами мужа, сколько глазами облагодетельствованного человека.
Считая себя как бы виновником предстоящего ей одиночества, он грустно вперял в нее
свои взоры, словно просил прощения, что встреча с ним не дала ей никаких радостей, а только внесла бесплодную тревогу в ее существование.
Что же касается до
жены Ивана Петровича, то Петр Андреич сначала и слышать о ней не хотел и даже в ответ на письмо Пестова, в котором тот упоминал о его невестке, велел ему сказать, что он никакой якобы
своей невестки не ведает, а что законами воспрещается держать беглых девок, о чем он
считает долгом его предупредить; но потом, узнав о рождении внука, смягчился, приказал под рукой осведомиться о здоровье родительницы и послал ей, тоже будто не от себя, немного денег.
Жаль, что ты одним [днем?] не застал Михаилы моего в Нижнем. Он и
жена его очень полюбили Аннушку. Он мне говорит, что мою Нину
считает и
своею!.. [М. А. Дорохова называла Ниной дочь Пущина в память
своей покойной дочери.]
У Егора Николаевича никак нельзя было добиться: подозревает ли он
свою жену в истерическом притворстве, или
считает свой способ лечения надежным средством против действительной истерики, но он неуклонно следовал
своему правилу до счастливого дня
своей серебряной свадьбы.
— Жизнь вольного казака, значит, желаете иметь, — произнес Захаревский; а сам с собой думал: «Ну, это значит шалопайничать будешь!» Вихров последними ответами очень упал в глазах его: главное, он возмутил его
своим намерением не служить: Ардальон Васильевич службу
считал для каждого дворянина такою же необходимостью, как и воздух. «Впрочем, — успокоил он себя мысленно, — если
жену будет любить, так та и служить заставит!»
Она разорвала все связи, все документы; плюнула на деньги, даже забыла, что они не ее, а отцовы, и отказалась от них, как от грязи, как от пыли, чтоб подавить
своего обманщика душевным величием, чтоб
считать его
своим вором и иметь право всю жизнь презирать его, и тут же, вероятно, сказала, что бесчестием себе почитает называться и
женой его.
Вам хотелось бы, чтоб мужья жили с
женами в согласии, чтобы дети повиновались родителям, а родители заботились о нравственном воспитании детей, чтобы не было ни воровства, ни мошенничества, чтобы всякий
считал себя вправе стоять в толпе разиня рот, не опасаясь ни за
свои часы, ни за
свой портмоне, чтобы, наконец, представление об отечестве было чисто, как кристалл… так, кажется?
— Я не говорю:"нет истины"; я говорю только:"нет безотносительнойистины". Если угодно, я поясню вам это примером. Недавно у меня на руках было одно дело по завещанию. Купец отказал
жене своей имение, но при этом употребил в завещании следующее выражение:"
жене моей, такой-то, за ее любовь, отказываю в вечное владението-то и то-то". Как, по вашему мнению, следует ли
считать жену покойного собственницей завещанного имения?
Наш командир, полковник барон фон Шпек, принял меня совершенно по-товарищески. Это добрый, пожилой и очень простодушный немец, который изо всех сил хлопочет, чтоб его
считали за русского, а потому принуждает себя пить квас, есть щи и кашу, а прелестную
жену свою называет не иначе как"мой баб".
— Не хочу с тобой говорить, — сказала
жена и ушла в
свою комнату и стала вспоминать, как в ее семье не хотели выдавать ее замуж,
считая мужа ее гораздо ниже по положению, и как она одна настояла на этом браке; вспомнила про
своего умершего ребенка, равнодушие мужа к этой потере и возненавидела мужа так, что подумала о том, как бы хорошо было, если бы он умер.
«Один из моих друзей, — продолжал Мейнау, — которого я
считал за честнейшего человека, обманул меня на половину состояния; я это вытерпел и ограничил
свои издержки. Потом явился другой друг, молодой: этот обольстил мою
жену. Доволен ли ты этим? Извиняешь ли мою ненависть к людям?»
Джемма благодарила Санина за то, что он не усумнился обратиться к ней, что он имел к ней доверие; не скрывала от него и того, что она точно после его бегства пережила тяжелые мгновенья, но тут же прибавляла, что все-таки
считает — и всегда
считала —
свою встречу с ним за счастье, так как эта встреча помешала ей сделаться
женою г-на Клюбера и таким образом, хотя косвенно, но была причиной ее брака с теперешним мужем, с которым она живет вот уже двадцать восьмой год совершенно счастливо, в довольстве и изобилии: дом их известен всему Нью-Йорку.
Володя танцевал очень много, папа тоже езжал на балы с
своей молодой
женой; но меня, должно быть,
считали или еще слишком молодым, или неспособным для этих удовольствий, и никто не представлял меня в те дома, где давались балы.
— Ну так знайте, что Шатов
считает этот донос
своим гражданским подвигом, самым высшим
своим убеждением, а доказательство, — что сам же он отчасти рискует пред правительством, хотя, конечно, ему много простят за донос. Этакой уже ни за что не откажется. Никакое счастье не победит; через день опомнится, укоряя себя, пойдет и исполнит. К тому же я не вижу никакого счастья в том, что
жена, после трех лет, пришла к нему родить ставрогинского ребенка.
Был он зажиточный, торгующий мещанин; дома оставил
жену, детей; но с твердостью пошел в ссылку, потому что в ослеплении
своем считал ее «мукою за веру».
И, наконец, в-пятых, сверх всего этого, несмотря на то, что ты будешь находиться в самых дружественных сношениях с людьми других народов, будь готов тотчас же, когда мы тебе велим это,
считать тех из этих людей, которых мы тебе укажем,
своими врагами и содействовать лично или наймом разорению, ограблению, убийству их мужчин,
жен, детей, стариков, а может быть, и твоих одноплеменников, может быть, и родителей, если это нам понадобится.
И Варваре, и Грушиной церковные обряды казались смешными. Они беспрестанно хихикали. Слова о том, что
жена должна прилепиться к
своему мужу, вызвали у них особенную веселость. Рутилов тоже хихикал, — он
считал своею обязанностью всегда и везде смешить дам.
Хотя он и твердо убежден, что труд постыден для казака и приличен только работнику-ногайцу и женщине, он смутно чувствует, что всё, чем он пользуется и называет
своим, есть произведение этого труда, и что во власти женщины, матери или
жены, которую он
считает своею холопкой, лишить его всего, чем он пользуется.
Старик шибко крепковат был на деньги, завязывал их, как говорится, в семь узлов; недаром, как видели мы в
свое время, откладывал он день ото дня, девять лет кряду, постройку новой избы, несмотря на просьбы
жены и собственное убеждение, что старая изба того и смотри повалится всем на голову; недаром
считал он каждый грош, клал двойчатки в кошель, соблюдал строжайший порядок в доме, не любил бражничества и на семидесятом году неутомимо работал от зари до зари, чтобы только не нанимать лишнего батрака.
Князю Елпидифор Мартыныч поклонился почтительно, но молча: он все еще до сих пор
считал себя сильно им обиженным; а князь, в
свою очередь, почти не обратил на него никакого внимания и повел к
жене в гостиную Миклакова, которого княгиня приняла очень радушно, хоть и
считала его несколько за юродивого и помешанного.
— Качества весьма обыкновенные… Весьма! — отвечала Елена почти с презрительной гримасой. — Ты имеешь любовницу и
жену; обеих их понемножку любишь и очень не желаешь, чтобы которая-нибудь из них изменила тебе!.. Словом, себя
считаешь в праве делать все, что тебе угодно, и крайне бываешь недоволен, когда другие вздумают поступать тоже по
своему усмотрению.
Татьяна Васильевна после того ушла к себе, но Долгов и критик еще часа два спорили между собою и в конце концов разругались, что при всех почти дебатах постоянно случалось с Долговым, несмотря на его добрый характер! Бедный генерал, сколько ни устал от дневных хлопот, сколь ни был томим желанием спать,
считал себя обязанным сидеть и слушать их. Как же после этого он не имел права
считать жену свою хуже всех в мире женщин! Мало что она сама, но даже гости ее мучили его!
Многие
считали это сначала просто пренебрежением и успокоились только, когда распространился слух, что Бер сектант, гернгутер, пуританин и даже ханжа, но тем интереснее, что этот пуританин сегодня явится в обществе, да еще вдобавок с
своей русскою
женою.
На стрельцах, которых
считал он в этом случае представителями противной партии и сообщниками которых
считал всех
своих недоброхотов, начиная с сестер и
жены, на них решился он показать страшный, жестокий пример того, как он карает
своих противников.
Я б хотел пред святым предвечным храмом мужем вам быть: так тогда я, хоть завсегда млаже себя перед вами
считая, все-таки мог бы по крайности публично всем обличить, сколь я у
своей жены почтением
своим к ней заслуживаю…
Возвести ее на степень
своей жены он
считал недостойной и волочился за нею от нечего делать, любя иногда подразнить ее, что было весьма нетрудно, потому что вдова заметно им интересовалась и была немного вспыльчива.
В чувствах к
жене он как-то раздвоился:
свой призрак, видимый некогда в ней, он любил по-прежнему; но Юлию живую, с ее привычками, словами и действиями, он презирал и ненавидел, даже жить с ней остался потому только, что
считал это
своим долгом и обязанностию.
Отца и матери я не помнил и вырос в семье дяди. У дяди и его
жены была только одна дочь, и они любили меня как сына. Дядя по принципу воздерживался от проявлений нежности, которые
считал вредными для мальчика. Тетка, существо очень доброе и любящее, отдавала мне весь избыток нежности, не уходивший на одну дочь, и я совсем не чувствовал
своего сиротства.
Одни
считали её полоумной, шалой и ругали, другие находили, что Прасковья — человек большого ума, справедливый и добрый. Некоторые мужики приходили к ней жаловаться на
жён своих, другие кричали, что она портит баб, а бабы почти все боялись и уважали её.
Сначала в записке старик исповедуется, что
считал, вместе с
женою, дочь
свою совершенством человеческой природы, чудом, ниспосланным на землю для обращения заблудших грешников на путь истинный.
Возвратясь в
свою комнату (она находилась во флигеле и была почти вся загромождена коваными сундуками), Гаврило сперва выслал вон
свою жену, а потом подсел к окну и задумался. Неожиданное распоряжение барыни его, видимо, озадачило. Наконец он встал и велел кликнуть Капитона. Капитон явился… Но, прежде чем мы передадим читателям их разговор,
считаем нелишним рассказать в немногих словах, кто была эта Татьяна, на которой приходилось Капитону жениться, и почему повеление барыни смутило дворецкого.
Тут узнал я, что дядя его, этот разумный и многоученый муж, ревнитель целости языка и русской самобытности, твердый и смелый обличитель торжествующей новизны и почитатель благочестивой старины, этот открытый враг слепого подражанья иностранному — был совершенное дитя в житейском быту; жил самым невзыскательным гостем в собственном доме, предоставя все управлению
жены и не обращая ни малейшего внимания на то, что вокруг него происходило; что он знал только ученый совет в Адмиралтействе да
свой кабинет, в котором коптел над словарями разных славянских наречий, над старинными рукописями и церковными книгами, занимаясь корнесловием и сравнительным словопроизводством; что, не имея детей и взяв на воспитание двух родных племянников, отдал их в полное распоряжение Дарье Алексевне, которая,
считая все убеждения супруга патриотическими бреднями, наняла к мальчикам француза-гувернера и поместила его возле самого кабинета
своего мужа; что родные его
жены (Хвостовы), часто у ней гостившие, сама Дарья Алексевна и племянники говорили при дяде всегда по-французски…
Липкий любит предаваться мечтаниям, любит припоминать минуту, час и мельчайшие обстоятельства, при которых он с вами познакомился; любит звать вас к себе, сажает вас между
женою и детьми (и всегда на самом лучшем и мягком месте), и дает вам почувствовать, что
считает вас не иначе, как членом
своего семейства.
Скажи ты ей, что ты ее любишь, за
жену свою считаешь!
Определено, как он может разводиться с
женой, как содержать
своих детей, каких
считать законными, каких незаконными, и кому и как наследовать и передавать
свое имущество.
Подозеров старался успокоить
жену, представляя ей ее неправоту пред ним и особенно пред Синтяниной. Он доказал ей, что действительно не желал и не станет стеснять ее свободы, но как близкий ей человек
считает своею обязанностью сказать ей
свой дружеский совет.
Он сообщил ей
свои затруднительные дела, открылся, что он претерпел в Париже, проговорился, в каких он отличался ролях и как в Петербурге был на волос от погибели, но спасен Глафирой от рук
жены, а теперь вдруг видит, что все это напрасно, что он опять в том же положении, из какого
считал себя освобожденным, и даже еще хуже, так как будет иметь врагом Горданова, который всегда может его погубить.
Я
считал себя идейным, гуманным человеком и наряду с этим не прощал людям малейших ошибок, верил сплетням, клеветал заодно с другими, и когда, например, ваша
жена доверчиво предложила мне
свою дружбу, я выпалил ей с высоты
своего величия: «Отойдите от меня!
В 1864 году, во время работы над «Войной и миром», Толстой пишет Софье Андреевне: «Ты, глупая, со
своими неумственными интересами, мне сказала истинную правду. Все историческое не клеится и идет вяло». В 1878 году он пишет Фету: «Прочтя ваше стихотворение, я сказал
жене: «стихотворение Фета прелестно, но одно слово нехорошо». Она кормила и суетилась, но за чаем, успокоившись, взяла читать и тотчас же указала на то слово, которое я
считаю нехорошим: «как боги».
Не было также ни слуху ни духу о московском воеводе и стрельцах. Ермак,
считая последним поражением татар власть России в новом царстве совершенно укрепленною, решился, взяв с собою всего десять казаков и поручив город старейшим из
своих сподвижников, поехать в запермский край за
своей молодой
женой.
По лицу Федора Дмитриевича пробежала судорога чисто физической боли. Ему, который
считал в браке любовь первым капиталом, больно было слышать это циническое признание друга в том, что тот обошелся бы и без хороших качеств
жены, лишь бы поправить
свои дела ее приданым.