Неточные совпадения
Неприлично автору, будучи давно уже
мужем, воспитанному
суровой внутренней жизнью и свежительной трезвостью уединения, забываться подобно юноше.
— Нет, нет, нет! Вы славянофил. Вы последователь Домостроя. [Домострой — памятник русской литературы XVI века, свод правил семейно-бытового уклада; проповедует
суровую власть главы семьи —
мужа. Слово «домострой» в XIX веке являлось символом всего косного и деспотического в семье.] Вам бы плетку в руки!
— Известно как замужем. Сама хорошо себя ведешь, так и тебе хорошо. Я ж
мужа почитала, и он меня жалел. Только свекровь очень уж строгая была. Страсть какие они были
суровые.
— Миропа Дмитриевна, скажу вам откровенно, — начал он
суровым голосом, — я человек простой и нехитростный, а потому не знаю хорошенько, гожусь ли я вам в
мужья, а также и вы мне годитесь ли?
Если б не мать, они подошли бы, вероятно, к самым избам никем не замеченные: семейство сидело за обедом; тетка Анна, несмотря на весь страх, чувствуемый ею в присутствии
мужа, который со вчерашнего дня ни с кем не перемолвил слова, упорно молчал и сохранял на лице своем
суровое выражение, не пропускала все-таки случая заглядывать украдкою в окна, выходившие, как известно, на Оку; увидев сыновей, она забыла и самого Глеба — выпустила из рук кочергу, закричала пронзительным голосом: «Батюшки, идут!» — и сломя голову кинулась на двор.
Тетка Анна, которая в минуту первого порыва радости забыла и
суровое расположение
мужа, и самого
мужа, теперь притихла, и бог весть, что сталось такое: казалось бы, ей нечего было бояться:
муж никогда не бил ее, — а между тем робость овладела ею, как только она очутилась в одной избе глаз на глаз с
мужем; язык не ворочался!
Подчиняясь
суровой воле
мужа, который, видимо, отталкивал ее от себя, княгиня хоть и решилась уехать за границу и при этом очень желала не расставаться с Миклаковым, тем не менее, много думая и размышляя последнее время о самой себе и о своем положении, она твердо убедилась, что никогда и никого вне брака вполне любить не может, и мечты ее в настоящее время состояли в том, что Миклаков ей будет преданнейшим другом и, пожалуй, тайным обожателем ее, но и только.
Она осталась навсегда доброю матерью и хорошею хозяйкою, но с летами после
мужа значительно располнела; горе и заботы провели у нее по лбу две глубокие морщины; а торговые столкновения и расчеты приучили ее лицо к несколько
суровому, так сказать суходольному выражению, которое замечается почти у всех женщин, поставленных в необходимость лично вести дела не женского хозяйства.
В числе ее поклонников был, между прочим, и Задор-Мановский,
суровый и мрачный Задор-Мановский, и надобно сказать, что до сего времени Клеопатра Николаевна предпочитала его прочим: она часто ездила с ним верхом, принимала его к себе во всякое время, а главное, терпеть не могла его жены, с которой она, несмотря на дружеское знакомство с
мужем, почти не кланялась.
В июле… ночью. Странную приятность
Я находил в ее печальном взоре
И помертвелых губах. Это странно.
Ты, кажется, ее не находил
Красавицей. И точно, мало было
В ней истинно прекрасного. Глаза,
Одни глаза. Да взгляд… такого взгляда
Уж никогда я не встречал. А голос
У ней был тих и слаб — как у больной —
Муж у нее был негодяй
суровый,
Узнал я поздно… Бедная Инеза!..
— Я сейчас позову моего
мужа, — вскрикнула немка и ушла, и чрез несколько минут Пирогов увидел Шиллера, выходившего с заспанными глазами, едва очнувшегося от вчерашнего похмелья. Взглянувши на офицера, он припомнил, как в смутном сне, происшествие вчерашнего дня. Он ничего не помнил в таком виде, в каком было, но чувствовал, что сделал какую-то глупость, и потому принял офицера с очень
суровым видом.
Она никому не пожаловалась на свою судьбу, слова не сказала о своем житье-бытье, никого не допустила даже пожалеть ее в глаза, и с
мужем не ссорилась, а «только опустит глаза и неподвижная такая станет, строгая и
суровая перед ним»…
Скучна стала жизнь молодой и страстной Мафальды: уже не только нельзя было ей поцеловать какого-нибудь красивого юношу, но и украдкою брошенный на кого-нибудь умильный взгляд навлекал на нее
суровые укоры и беспощадные наказания от ее
мужа: ему обо всем доносила сварливая, злая Барбара.
Когда Гольтяков пьян, его охватывает буйная одержимость, он зверски колотит Прасковью. Она — худенькая, стройная, как девочка, с дикими, огромными глазами. У меня и у Алеши жалостливая влюбленность в нее. Мучают и волнуют душу ее прекрасные, прячущие страдание глаза. Горда она безмерно. Все на дворе знают, что с нею делает
муж, а она смотрит с
суровым недоумением и резко обрывает сочувственные вопросы.
Нет, самый пламеннейший идеалист не посоветовал бы ей проводить жизнь в воздыханиях о переселившихся в вечность; ее не осудил бы на сожжение с
мужем самый фанатический индеец, и если
суровый аскет не сказал бы ей: «Жено! вперед отпущаются ти вси грехи», то поэт, глядя в ее детское личико, должен был воскликнуть...
Сурового, неприветливого
мужа ей не жаль было ни крошечки, потому что ничего она от него во всю свою жизнь не видела, кроме угроз да попреков, и никогда ничего лучшего не ожидала от него и в будущем.
Авенир, побродив по огороду, пошел со двора, а молодая вдова села, пригорюнясь, у окошечка.
Сурового, неприветливого
мужа ей не жаль было, потому что ничего она от него во всю свою жизнь не видела, кроме угроз да попреков, и никогда ничего лучшего не ожидала от него и в будущем. Но что же и теперь у нее впереди? Что ждет ее, одинокую, вдовую, бесприданную, в ее нынешних молодых годах? А жизнь так хороша, а жить так хочется, так манится, так что-то кружится-кружится перед глазами…